Мне скорби в словах не излить! От страсти великой ожог Печаль мою требует длить И речи на пени обрек. У смерти ищу я защиты, Кричу, что ни час, что ни миг: «Сладчайшая, где вы сокрыты? Когда я увижу ваш лик?» Мучительно жажду таить И ждать хоть единый глоток Привыкшему радостно пить Живительных взглядов поток. И все утешенья забыты, И пеней не сякнет родник. Сладчайшая, где вы сокрыты? Когда я увижу ваш лик? Не знаю, как далее жить. Мой жребий уныл и убог. Лишь к смерти осталось спешить. Как длителен жизненный срок! Все слезы напрасно пролиты. Устам остается лишь крик: «Сладчайшая, где вы сокрыты? Когда я увижу ваш лик»?

Как розан, алая, белей лилеи, Сиятельней рубина во сто крат, Мадам, от вашей красоты хмелея, Как розан, алая, белей лилеи, Я цепенею и сказать не смею, Что вашей красоте служить я рад, Как розан, алая, белей лилеи, Сиятельней рубина во сто крат.

О дама, благославия твердыня, Чья красота – всех благ моих залог, Пусть ваша не сразит меня гордыня, Пусть приговор не будет ваш жесток! Когда ваш лик, который чист и строг, Я лицезрю, Бежать от вас даю зарок. Благодарю! В острог счастливый заточен я ныне, Но проклинать не стану я острог: Я рад любовной боли, чужд кручине, И пыл, который душу в жар вовлек И пламенем палящим сердце жег, Боготворю. Все муки были сердцу впрок. Благодарю! Но все-таки молю о благостыне — Я заслужил ее в кругу тревог. Ведь кроме вас не знаю я святыни, И только вам служу я, видит Бог. Вы столь добры, столь долго службы срок. Я не корю Судьбу, и я у ваших ног. Благодарю!

Будь прокляты пора, и день, и час, Неделя, место встречи, месяц, год, Будь проклята чета прекрасных глаз, Принесшая мне тысячи невзгод, И пыл моей души, и мыслей ход, И верность, и желанья громкий глас, Будь проклят плач, который жег не раз Мой дух больной, вкусивший горький плод. Будь проклят лик, прекрасный без прикрас, И взгляд, который сердце болью жжет С тех пор, как страсть в душе моей зажглась, И день, что начал лет ее отсчет, И вид притворный, и притворства мед, И нежность, что хранится не для нас, И гордость, что загнать в тупик взялась Мой дух больной, вкусивший горький плод. Будь проклят жребий мой, и тайный сглаз, И звезд на небе злобный поворот — От них удачи светоч мой погас, От них в душе не извести забот. Молю: пусть Бог ее покой блюдет, Чтоб честь ее и жизнь не пресеклась. Молю, чтоб он от всех страданий спас Мой дух больной, вкусивший горький плод.

Я с дамами, с любовию прощаюсь, С влюбленными и с жизнью средь любви, К поре благой обратно возвращаюсь, К богам, что встарь хранили дни мои, Нет больше сил служить Надежде и Венере, в грезах жить. Бежать и клясть все радости пристало, Утратив то, что сердце обожало. Хочу, чтоб длился плач, не прекращаясь, Чтоб душу слезы в глубях погребли И чтобы тело, в воду обращаясь, Исчезло на поверхности земли. В ключи, чтоб всех поить, Алфея с Аретузой обратить Смог Зевс – и плачу я немало, Утратив то, что сердце обожало. Честь умерла, и, в горестях кончаясь, Блуждает Верность от Любви вдали, И Правду, с коей жил я, очищаясь, Убить и схоронить враги смогли. Я стану слезы лить. Я не устану сетованья длить. Мечтаю, чтоб рекою тело стало. Утратив то, что сердце обожало.

Душа моя, богиня, свет небесный, Ну что б, со мной беседуя сам-друг, Не говорить вам ласково: «Мой друг!» Меж «мой» и «друг» отсутствует «любезный», Душа моя, богиня, свет небесный. Такую мелочь подарить уместно. Усладу в сих словах мой ловит слух, Хоть и не назван я любимым вслух. Душа моя, богиня, свет небесный, Ну что б, со мной беседуя сам-друг, Не говорить вам ласково: «Мой друг!»?

Лилея, роза, зелень, вёсны, Бальзам и нежный аромат, Дарительница всех отрад, Дары Природы плодоносной, Все есть у вас – и в плен я взят. Лилея, роза, зелень, вёсны, Бальзам и нежный аромат. Коль не поверит разум косный, Я повторить хваленья рад И сто, и тыщу раз подряд: Лилея, роза, зелень, вёсны, Бальзам и нежный аромат, Дарительница всех отрад.