Разбудил меня мощный пинок по ребрам, сбросивший меня с кровати на пол. Я ошалело уставился на стоящего надо мной макроманта в черном балахоне. За его спиной маячили еще трое некромантов.

— Вставай, южное отродье! — презрительно процедил он сквозь зубы.

— Как я мог позабыть про хваленое северное гостеприимство? — пробормотал под нос я, поднимаясь на ноги. Немного подумав, я решил, что должен выглядеть потрясенным, ведь о предательстве Тиа мне, теоретически, не должно было быть известно. И я спросил, для убедительности подбавив в голос испуга: — Кто вы? Что происходит? Где мои друзья?..

— Скоро ты с ними встретишься, южанин, — скривив губы в презрительной улыбке, ответил макромант и отрывисто кивнул своим спутникам.

Меня обыскали. Удостоверившись, что я не припрятал никакого оружия, макромант пробормотал заклятие и взмахнул кроссом. Вокруг моих рук и шеи возникли черные дымные оковы.

— Двигай! — высокомерно приказал он и ткнул меня концом кросса в плечо по направлению к двери.

Я молча подчинился. Страж привел меня в подземный зал, как две капли воды похожий на тот, в котором я сражался с каетаном. Там в окружении десятка других некромагов уже стояли мои друзья. Щеки Светлики блестели от слез; Далар то и дело низко, угрожающе рычал, в бессильной злобе стискивая скованные магическими кандалами руки; лицо Эля осталось спокойным, но я знал, что за непроницаемой маской скрывается ярость. Отдельно от остальных стражей стоял худой как швабра хуфу с мертвенно-бледной кожей и сальными черными волосами, растущими только на одной половине его черепа. Левая половина его лица представляла собой один сплошной уродливый шрам. Даже огонь не смог бы оставить таких ужасающих отметин, и можно было только гадать, что за ужасная сила здесь поработала. В длинных, унизанных перстнями пальцах некромага был зажат обсидианово-черный урус с потрескавшимся, пожелтевшим от времени человеческим черепом, увенчанным пятью разноцветными перьями — тремя красными, зеленым и синим.

— Меня заставили отдать часть Ключа, — сквозь беззвучно катящиеся по щекам слезы прошептала Светлика.

Я угрюмо кивнул — этого стоило ожидать. Возможно, я зря сделал хозяйкой реликвии Светлику, но другого выхода не было.

— Какой замечательный подарок вы нам преподнесли, — надменно усмехнулся хуфу. Засунув руку во внутренний карман балахона, он вытащил хрустальное кольцо альвов и с улыбкой садиста продемонстрировал его нам. — Господарь Урусалар будет доволен. Быть может, вы расскажете ему, где находятся и остальные части.

— Прости!.. У меня не было выбора!.. — горестно прошептала магиня, сотрясаясь от частых рыданий.

Вскоре в подземный зал привели и Ирато. Господара, так же как и мы, была скована некромагическими оковами, черные дымные цепи которых тянулись к кроссам четырех шагавших за ней макромантов.

— Тиа и Вендитор предали меня… — не глядя на нас, глухо прошептала она.

— Мы уже поняли, — мрачно прорычал Далар, с ненавистью сверля взглядом невозмутимые лица некромагов.

— О, моя господара, — с иронией протянул хуфу. — Рад снова вас видеть после стольких лет…

— А, Кадавер, я сразу же должна была узнать твою вонь! — с высокомерным презрением ответила Ирато. — Еще не надоело лизать пятки Урусалару?

Лицо хуфу исказилось от гнева.

— Ты заплатишь за свои слова, беглая тварь!.. — в ярости прошипел он, нервно сжимая в руках урус. Впрочем, уже через секунду его лицо вновь разгладилось и приняло прежнее насмешливо-ироничное выражение. — Народ Балтикуса надолго запомнит твою казнь!.. Когда ты охрипнешь и больше не сможешь кричать от боли, тебя отдадут орсам! Следовало сделать это сразу же, но наш господарь великодушно хотел сохранить твою ничтожную жизнь. Тебе нужно было принять его подарок, когда еще был шанс!

— Ты называешь рабство на подводной шахте подарком? — вопросительно изогнула брови Ирато. — Что ж, когда я верну себе трон, то вспомню о твоих словах… а когда тебе надоест добывать глумит, я вспомню и об орсах.

Но на Кадавера это не произвело никакого впечатления.

— Уходим, — приказал он и открыл проход в изнанку.

Как и Амнис, Диро-Ангуис был окружен цепью защитных заклинаний, не позволяющих войти в него через изнанку. Но, как и в Амнисе, в этой цепи существовало несколько проходов, охраняемых с той стороны дозорными крепостями. В одной из них мы и выбрались из изнанки.

В первое мгновение я подумал, что мы никуда и не уходили, ибо увидел все тот же шестиугольный каменный зал с высокими массивными колоннами по периметру. Но, поднявшись следом за стражами по крутой спиральной лестнице, мы оказались не в знакомом коридоре Силвариума, а в мрачном длинном зале, украшенном оружием и развешанными на стенах черепами темных тварей.

Немного поплутав по запутанным переходам, мы оказались на опоясывающей дозорную крепость галерее. Я ахнул. Перед нами расстилался самый красивый город, какой я только видел в своей жизни. Нарядные каменные дома прятались в тени раскидистых цветущих деревьев. Вдоль булыжных мостовых были разбиты великолепные цветники, между которыми проходила сеть каналов, питавшихся от трех рек, протекавших по городу. На улицах было полно празднично наряженных прохожих, среди которых периодически мелькали одетые в темные халаты-балахоны некромаги. Все улицы и каналы сходились к центру города, где к небу возносился окруженный широким рвом золотисто-белый дворец.

Из галереи мы попали на очередную винтовую лестницу, приведшую нас на плоскую крышу самой высокой башни крепости. Отсюда открывался еще более захватывающий вид на город и окружавшие его леса. А за ними… я взволнованно задержал дыхание. За лесами расстилалась бесконечная белая пустыня, словно какой-то нерадивый художник бросил работу на половине или забыл дорисовать целый кусок мира. Великая Снежная пустошь!

От рассматривания местных красот меня отвлек оглушительный рев. Повернув голову, я увидел летящую к нам из центра города тварь. Вначале я подумал, что это виверна, но потом понял, что ошибся. У чудовища было четыре крыла, раздутое шарообразное тело, две мощные ноги, плотно прижатые к покрытому фиолетовой чешуей брюху, и длинная змееобразная шея, как у виверны. Голова твари была охвачена крепкими металлическими оковами, а в устрашающей пасти зажат металлический мундштук. Тянувшиеся от него толстые цепи, служившие поводьями, сжимал в руках сидящий в специальном сиденье на шее чудовища некромаг. А позади него возвышалась причудливая деревянная кабинка, накрепко пристегнутая к спине чудовища целой системой ремней.

Возница натянул поводья, и тварь покорно спикировала на крышу рядом с нами. Одно из ее крыльев опустилось на пол, образовав некое подобие пологого пандуса. Дверца кабинки сама собой распахнулась.

— Вперед! — вновь скомандовал нам один из стражей.

Нам не оставалось ничего иного, кроме как выполнить его приказ.

Внутри кабинки обнаружились несколько рядов простых деревянных скамей и большое металлическое кольцо в потолке. Стоило нам рассесться, как Кадавер пробормотал какое-то заклинание, и концы наших дымных поводков прикрепились к этому кольцу. Удовлетворенно кивнув, хуфу и еще двое макромантов следом за нами забрались в кабинку. Дверь закрылась. Тварь взмахнула огромными крыльями и оторвалась от земли.

Вскоре мы приземлились на одной из башен замка. Там нас уже ждали два десятка других стражников.

— А Урусалар не скупится на охрану, — усмехнулся Далар.

— Заткнись! — прошипел один из некромантов и ткнул его в бок венчавшим фест глумом.

Лицо Далара исказилось от боли, и он зарычал. Нас отвели в подземелье и за руки и за ноги приковали к мокрой, покрытой мхом стене одной из камер.

— Приятного отдыха, моя господара, — склонился в издевательском поклоне Кадавер. Повернувшись к стоявшим за его спиной некромагам, хуфу обвел их тяжелым взглядом и угрожающе приказал: — Не спускайте с них глаз. Если пленники сбегут, вы сами займете их место!

Некромаги побледнели и судорожно закивали головами. Бросив на Ирато последний торжествующий взгляд, Кадавер удалился, уведя за собой половину охраны. Десяток оставшихся макромантов сбились в кучку у ведущей в камеру решетки и о чем-то неслышно переговаривались. Наверное, жаловались друг другу на приказ Кадавера. Что ж, на этот раз наши пленители явно перестраховались, решив, что одни только кандалы нас не удержат…

Воцарилась тишина, разрываемая лишь неразборчивым шепотом некромагов и тихими рыданиями Светлики. Я прикрыл глаза. Нужно было бежать. Но как? Да и куда? Даже если мне удастся избавиться от кандалов, даже если я каким-то образом убью десять опытных макромантов, даже если мне удастся с боем пробиться из подземелья… Если, если, если! Слишком много «если».

Перед тем как меня схватили, я успел поспать от силы один-два оборота, и этого было явно недостаточно для того, чтобы измученное ритуалом Обретения и схваткой с каетаном тело успело отдохнуть. Я обвис на удерживающих меня кандалах и почувствовал, что куда-то проваливаюсь.

Я летел сквозь тьму к черной поверхности земли далеко подо мною. Что ж, лучше быстрая смерть от удара об землю, чем долгие муки в руках палачей Урусалара…

Но неожиданно земля расступилась, и я оказался в вырубленном в каменной толще колодце. Я летел, летел, летел… Внезапно стены кончились, я увидел далеко внизу бушующее море кровавой лавы, а через него протянулась едва видимая на таком расстоянии дорожка из черепов. Чем ближе я к ней подлетал, тем больше снижалась моя скорость. И когда я наконец достиг ее, то, вместо того чтобы упасть, мягко приземлился на ноги. Там меня уже ждал Окс в привычном уже обличье Радги.

— Как видишь, Эрик-Изгой, без моей помощи тебе не выбраться, — без всяких предисловий перешел к делу он.

Я нахмурился, услышав откровенно довольные нотки в голосе лжегнома.

— Это мы еще посмотрим, Окс! — процедил сквозь зубы я.

Хозяин Бездны усмехнулся:

— Я правда хотел безвозмездно тебе помочь, но ты решил, что справишься сам. Ты оскорбил меня, Эрик-Изгой, и за это тебе придется заплатить. Теперь, если ты захочешь моей помощи, тебе придется заключить со мной Сделку.

Но я не позволил Оксу сбить меня с толку.

— Так ли уж безвозмездно? — мрачно усмехнулся я. — И так ли уж МНЕ?

Он несколько мгновений сверлил меня взглядом.

— Без тебя ей выбраться будет гораздо труднее, ну да что ж, так тому и быть, мне надоело с тобой нянчиться… — нарочито печально вздохнул Окс. В его глазах загорелось пламя лютой, нечеловеческой ненависти. — Гори в огне, Эрик-Изгой! — выкрикнул Окс и неожиданно толкнул меня в море лавы-крови.

Я с криком проснулся. В запястьях пульсировала боль — металл кандалов врезался в кожу, оставив на ней глубокие кровоподтеки. Разнылось плечо, и болела разорванная когтями каетана рука.

Услышав мой вскрик, макроманты настороженно оглянулись. Я увидел, что их осталось всего трое.

— А где остальные? — шепотом спросил я друзей.

— Ушли куда-то, — безразлично ответил Далар, кивком головы указав на коридор за решеткой.

Но я не сомневался, что они где-то поблизости. Возможно, устав стоять, отправились куда-нибудь в караулку…

Но мне это было на руку. Я покосился на прикованного к стене рядом со мной побратима.

— Эль, окажи-ка мне услугу. Можешь сосчитать до двух?

Эльф удивленно покосился на меня. Как я понял по отразившемуся на его лице выражению, побратим решил, что я от всех перенесенных невзгод сошел с ума.

— Просто сосчитай про себя до двух, а потом назови мое имя. А затем снова считай — и так, пока я не скажу «хватит», — настойчиво повторил свою просьбу я, выразительно взглянув в глаза побратима.

Эль мгновение помедлил, а потом кивнул.

Я расслабился и, услышав свое имя в первый раз, сосредоточился на своем изнаночном «кармане».

— Эрик! — прозвучало негромкое предупреждение.

Я снова расслабился, перестав призывать силы некроса. Теперь я тем более не имею права давать Оксу шанса завладеть моей душой. И я продолжил попытки добраться до своего феста. Если не получится выбраться сейчас, когда некромагов только трое, не получится уже никогда…

Но мне никак не удавалось сосредоточиться. Это и без того непростое дело осложнялось тем, что я не мог концентрироваться на некросе дольше двух секунд. В конце концов я вымотался и вновь устало обвис на кандалах. А еще через несколько минут в коридоре загремели шаги, и в камеру вернулся Кадавер в сопровождении двух десятков некромагов.

— Господарь Урусалар желает вас видеть, — с желчной улыбочкой объявил он.