– Запуск тестовой программы номер тридцать семь!

– Есть запуск тестовой программы номер тридцать семь!

– Тест прошел.

– Записать результаты теста!

– Записаны!

– Запуск тестовой программы номер тридцать восемь!

– Есть запуск…

Целыми днями Дмитрий Пряничный сидел в радиотехническом отделении БЧ-7, временно направленный командиром подлодки, капитаном первого ранга Зеликовым, в помощь новому офицеру – лейтенанту Вадиму Нестругину. Помогал ему в тестировании оборудования, изучал его и готовился в случае неисправности научиться ремонтировать, менять ЗИПы, проводить настройку блоков боевого применения и даже заменить, в случае чего, учителя.

Собственно говоря, в главном Дмитрий разобрался быстро. Сказались его хорошая техническая подготовка и способность быстро схватывать суть в алгоритмах работы многокомпонентных устройств, их специфику.

Вадим оказался приятным и спокойным парнем, отлично разбирающимся в своем «радиозоопарке», терпеливо объясняющим принципы работы сложных узлов, их взаимодействие, режимы включения.

Аппаратура прогонялась при разных вводных, отрабатывались нормативы по скоростям перехода на виды генераций голографических фантомов, радиолокационной и спутниковой защиты ракетоносца от обнаружения техническими средствами противника, мощностей и конфигураций постановки файрволлов – «огненных стен» излучений.

Идея разработчиков была очень интересной. Пряничный быстро увлекся, просиживая с техникой не только все вахты, но частенько и многие часы личного времени.

Вадиму это нравилось, и они с Дмитрием быстро подружились.

«Хозяйство» Нестругина было сложным. К блокам системы «шапки-невидимки», или, по документации, ББ-СМСН-3 – «Боевой блок синтезатора многофункционального специального назначения, третьей модификации», установленным в отсеке БЧ-7, тянулись электрические и оптоволоконные кабели с носа, хвоста и боков подлодки. Сначала у Пряничного глаза разбегались от тысяч проводов, десятков разъемов, пультов и клавиш, а потом… он привык.

Пару пробных включений системы провели без сучка без задоринки. Все работало согласно техническим требованиям. Затем случился неожиданный отказ техники – система начала работать нестабильно, параметры стали «плавать», пошли сплошные сбои.

Причину неполадок никак не удавалось найти, все тесты проходили нормально, а главный контур «шапки-невидимки» не включался. Загоралась напрягающая красная надпись: «Авария контура».

Нестругин возился с оборудованием несколько часов, весь измотался и взмок. Пряничный помогал вторым номером – находил и держал схемы перед глазами Вадима, пока тот «прозванивал» тестером соединения в блоках и платах с электроникой, измерял напряжения и токи, вглядывался в экран осциллографа, выходил в другие отсеки проверять кабели.

По команде Вадима Дмитрий включал и выключал элементы системы для обнаружения неисправного модуля.

Ничего не получалось!

Когда же Нестругин окончательно выдохся и решил на несколько минут отойти, чтобы, как он выразился, «немного прийти в себя и чтобы дым перестал валить из ушей», то его место занял Пряничный.

Собственно, пока он был только учеником Вадима и еще безо всякого опыта обслуживания и ремонта «шапок-невидимок». Но просто сидеть и смотреть на мертвую боевую систему, призванную намного увеличить возможности скрытого маневрирования, защиты и содействовать «живучести» подлодки, провалить испытания «второй номер», Дмитрий Пряничный, не мог.

Но повторять то, что делал его учитель – рассматривать схемы, тыкать в контрольные точки щупом осциллографа, не стал. Вместо этого он одну руку положил на главный блок с процессором и включил систему, а ладонью второй руки прикрыл себе глаза.

Абстрагировался от внешней обстановки, ушел в темноту подсознания, в глубины интуиции, сверхчувственности, поиска подсказки от неких источников, которые не мог назвать, но которые иногда чудесным образом помогали в сложных ситуациях на прежнем посту.

Несколько минут пытался «настроиться».

Во мраке внутреннего зрения мелькали вспышки, в разные стороны проносились трассеры импульсов, текли в причудливых переплетениях реки и ручейки вязи электрических токов, мерцали разноцветные сигналы, светились зоны повышенного напряжения в «нефизическом информационном пространстве», занимаемом системой «шапки-невидимки».

«Что не так? Где неисправность? В чем проблема?» – думал Пряничный, «зажигая» вопросы в секторах подсознания, как горящие факелы, долженствующие осветить тьму неизвестности, переключая диапазоны «внутреннего видения» и постепенно повышая мощность «свечения».

Как он это делал, он и себе не мог объяснить, но когда-то открытые им случайно свои необычные способности работали и частенько выручали Дмитрия в трудных положениях. Вот и сейчас, в цейтноте времени на введение в строй важнейшего нового оборудования подлодки, он решил попробовать воспользоваться своим даром.

Искры, снопы искр, зарево северного сияния, поднимающееся из полумрака. Боль в затылке, жжение в руке, лежащей на процессорном блоке. Течет и переливается в теле, голове, руках какая-то неизвестная энергия.

Дмитрий почувствовал, что у него поднимается температура, майка под рубашкой намокла от пота. Голова задрожала от перенапряжения и усиления кровотока. Начался небольшой тремор. Так у него уже было.

Ничего, он продержится! Главное – найти, нащупать подсказку, высветить критическое место! Еще немножко…

Стукнула металлическая дверь отсека, в помещение вернулся Вадим.

– Ты чего это? – Он с удивлением уставился на замершего в странной позе и закрывшего глаза рукой напарника.

Моментально все настройки сбились, но Вадим успел-таки краем внутреннего зрения ухватить мелькнувшее светлое пятнышко отгадки.

Зафиксировал его в памяти как фотоснимок. Сейчас. Несколько секунд, и все будет ясно. Надо только внимательно разглядеть, изучить этот снимок.

Дмитрий устало убрал руку с лица:

– Да это я просто… медитировал. Отдыхал. Пытался представить, просчитать, где может быть глюк.

– Медитировал – это, типа, у Будды интересовался? – усмехнулся Вадим.

– Можно и так сказать, – под нос пробурчал Пряничный, ему совсем не хотелось быть высмеянным и обвиненным в неадекватности временным начальником, да еще ниже себя по званию.

– Ну и что Будда, или с кем ты там мысленно общался, подсказал что-нибудь дельное?

Дмитрий встал из-за пульта управления «шапкой-невидимкой», освобождая место Вадиму, и, игнорируя вопрос, мотнул головой в сторону мерцающего экрана осциллографа:

– Если ты отдохнул, продолжим?

Нестругин уселся в рабочее кресло, почесал всей пятерней щеку и задумчиво засопел, упершись глазами в раскрытые листы технического описания на систему ББ-СМСН-3.

Дмитрий сел рядом и вновь попытался внимательно, внутренним зрением, рассмотреть запечатленный в памяти снимок мелькнувшего светлого пятнышка подсказки…

Он настолько ушел в себя, что не услышал, как Вадим его о чем-то спросил и, не получив ответа, с удивлением уставился на коллегу.

Рассмотрев важную деталь в «снимке», Пряничный встряхнулся, будто бы задремал на секунду, и сразу же наткнулся на колючий и подозрительный взгляд Нестругина:

– Ты что, друг? Засыпаешь? Это хреново! Если тебе совсем плохо – сходи в санчасть! Или выпей кофе. Отпустить с вахты я тебя не могу, сам понимаешь.

– Я просто задумался. Слушай, а мы совсем забыли про блок питания. Тот, где преобразователи для эталонных напряжений.

– А что преобразователи? Выходные данные все в норме. Я проверял.

– В норме-то в норме, а если они «плавают» во времени? Чуть-чуть меняются? Это же прецизионные источники. Точность значения и коэффициент стабилизации – десять в минус шестой степени. Дрейф таких малых величин даже измерить сложно. И теста на это нет.

Мерить настолько маленькие отклонения у нас здесь нечем. Осциллограф не покажет. Микровольтметр тоже, там своя погрешность выше в сотню раз.

– Так… – задумался Вадим. – Допустим, что такой дрейф имеет место… И что тогда мы получим?

Несколько минут Нестругин вглядывался в схемы, листал страницы разделов описаний и инструкций по ремонту, потирал лоб указательным пальцем.

Потом изрек:

– А в твоем предположении что-то есть. Надо проверить.

Нашли в ЗИПе отдельный модуль преобразователей для эталонных напряжений. Разобрали блок питания, заменили модуль. Включили систему.

«Шапка-невидимка» заработала.

Прогнали тесты. Все прошли. Система работала стабильно, сбоев и аварий главного контура больше не было.

После того как Нестругин в двадцатый раз проверил все критические режимы и убедился, что все в порядке, он напряженно сжал пальцы обеих рук в замок, повернулся лицом к Пряничному и медленно, сквозь зубы, выдавил:

– А теперь рассказывай!

– Что?

– Как ты узнал, где искать неисправность? Я бы не нашел. В инструкции по ремонту подобный глюк вообще не предусмотрен и не описан. Найти такую экзотическую проблему мог бы только разработчик. Но ты не разработчик. Еще раз спрашиваю, как ты узнал, где искать?

Пряничный пожал плечами:

– Случайно. Думал-думал, потом вспомнил, что у меня в приборах где-то, когда-то было что-то подобное. Решил, а почему здесь не может такое случиться, тем более что и блоки с преобразователями чем-то схожи.

Нестругин смотрел испытующим взглядом прямо в глаза Дмитрию. Чувствовалось, что он не верит в чудеса и странные совпадения.

Диалогом молодых специалистов заинтересовался капитан третьего ранга Чубаров, сидевший на посту за своим пультом радиооборудования в трех метрах от лейтенантов.

– Я все слышал, товарищи офицеры! – Он щелкнул пальцами: – Запустили систему – молодцы! А что касается способностей товарища Пряничного… – Тут он подмигнул Дмитрию и посмотрел на Нестругина: – Вот вы, товарищ лейтенант, у нас человек новый и не знаете, что Дмитрий Сергеич личность необычная. Да! Предсказатель! Пока на берегу стояли, он в нескольких играх по футболу предсказал точный счет. Нескольких! А это уже вряд ли случайность. Это – система! И значит, это что? Правильно! У человека – дар! Так что смиритесь с этим и просто используйте этот его дар или везение, неважно, на пользу делу!

Нестругин очумело глянул на Дмитрия:

– Предсказатель? Мать моя женщина! Извини, брат, буду знать. Никак не ожидал здесь ясновидящего встретить!

Отвернулся, ухмыльнулся в сторону.

Дмитрий вздохнул. Надоело. И зачем только Чубаров влез… В команде и так часто перешептываются по поводу тех сбывшихся прогнозов по футбольным матчам.

Через полчаса Нестругин доложил командиру о полной готовности нового оборудования к боевому применению. После этого напарники сдали вахту и пошли ужинать в столовую.

Аппетит после изнурительной многочасовой возни с системой невидимости был зверским. Ели быстро и жадно, даже не замечая вкуса пищи. Рядом, за соседним столиком, глядя на них, улыбались два старших офицера – капитан второго ранга Бекетов из БЧ-2, ракетно-артиллерийской части, и капитан-лейтенант Ситников из турбинной группы. Бекетов дождался, пока лейтенанты покончили со вторым блюдом, потом, обращаясь к Пряничному, чуть с иронией спросил:

– Ну как, товарищ старший лейтенант, что вы нам предскажете? Удачным будет рейд? Выполним поставленные задачи? Как пуск ракеты пройдет? Ваш прогноз?

– Т-товарищ капитан второго ранга… Опять? Смеетесь?

– Нет, не смеюсь. Моряки верят в приметы, в знаки, а ты у нас пока все, что предсказывал, все в точку!

– Снова футбол! Говорил же, это я случайно угадал!

– Ага, случайно! Пять раз подряд! И тогда, с аварией в силовой части турбинного отсека? Ты ж все правильно сказал! А ведь ты не спец по той части! Тоже случайно угадал?

Пряничный молча сидел и тянул кисель из стакана, не отвечая. Нестругин же с явным интересом уставился на товарища.

В разговор вмешался Ситников. Он вытащил из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок бумаги и положил его на стол, придвинув к Пряничному:

– Держи, редактор! Просил меня написать статью о «турбинщиках» в «Боевой листок»? Вот я написал.

– Спасибо, Игорь Семенович, помогли, а то мне одному за всех приходится отдуваться. Черте-те что получается.

Бекетов подхватил тему:

– А ты что думал? Тебе ж дали такое ответственное поручение – поддерживать моральный дух моряков, писать о достижениях и проблемах команды, лодки! Вот и выполняй. Кстати, это правда, что ты до флота был писателем?

Пряничный кашлянул, чуть не подавившись киселем, подумал: «Вот ешкин кот в медном тазике! И об этом пронюхали!»

Взяв себя в руки, вежливо пояснил:

– Ходил после школы и пока в институте учился в литературный кружок в нашем городе. Писал рассказы, повести. Что-то опубликовал в литературных журналах, что-то издали отдельными книгами.

Офицеры заинтересованно переглянулись. Бекетов продолжил:

– Так, а что ты молчишь? Скрываешь? Небось член какого-нибудь союза писателей? Есть здесь твои книги? Хотелось бы посмотреть. А сейчас пишешь что-нибудь? Ну давай, рассказывай! Вахта у всех здесь закончилась, время есть.

Дмитрий допил кисель, отодвинул стакан. Подавленно мазнул глазами по соседям. За другими столиками офицеры тоже заинтересовались разговором и стали прислушиваться.

Обреченно вздохнул. Не ответить и просто уйти – невежливо, если к тебе, молодому летехе, старшие по званию и должности с уважением обращаются.

Нестругин тоже смотрел на Дмитрия со все возрастающим любопытством.

Пряничный, осознав, что смыться с этого допроса не получится, будет выглядеть некрасиво, начал рассказывать:

– Книги мои здесь какие-то есть. В каюте. Кто хочет, могу дать почитать. Но они не о море, не о подводных лодках. О приключениях на гражданке. О нашей подводной лодке собираюсь написать после этого рейда.

Тут проблема в том, что у нас слишком много чего секретного. Надо все согласовывать с командованием. Да и издавать потом тоже проблема. Сейчас все издательства коммерческие, патриотическую и просветительскую литературу почти никто не печатает. Скрытый запрет и ограничения от прозападных хозяев. Это касается и литературы, и фильмов, и передач по ТВ.

– Так что писателям нашим, российским, не дают возможности публиковать свои… патриотические… произведения? – спросил кто-то с соседнего столика.

– Я на сегодня член двух писательских союзов, гражданского и военного. У военных писателей порядок и дисциплина, но на публикации очень мало денег выделяют сверху. Поэтому сложности. А вот в гражданском писательском союзе, по крайней мере в том городе, где я жил, там совсем другая обстановка. Я даже не знаю, стоит ли здесь об этом…

– Давай-давай, рассказывай!

В столовую вошли еще трое офицеров. Увидев стихийное собрание вокруг одного из столиков, они заинтересовались, устроились поблизости, стали слушать.

Дмитрий смутился, но деваться было некуда, придется говорить о не очень приятных вещах:

– Тогда потом не жалуйтесь, что я вам одну чернуху рассказываю. Мне и самому об этом неприятно говорить, да и тема большая, за пять-десять минут все не объяснишь.

– А ты попробуй, – подначил Бекетов.

– Ну ладно, – сдался Дмитрий, – сами попросили. Хотя история гадская. В общем, писательские организации и их отделения по России есть разные. Есть откровенно прозападные, есть «гадюшники», есть настоящие, работающие на совесть, а есть внешне «приличные», а внутри – чистые ОПГ в миниатюре. То есть «организованные преступные группировки», как говорят в органах. Другое дело, что это касается, как правило, только верхушки – в отношении «пиления» финансов и распределения преференций, наград, гонораров, почетных званий. Есть, конечно, и очень хорошие организации писателей – многое зависит от человека, который стоит во главе коллектива. В порядочности и человеческих качествах лидера. Да это и везде так.

Пряничный сделал паузу, пробежал взглядом по лицам слушателей. Офицеры слушали его внимательно. Продолжил:

– Ну вот, например, вы все, наверное, видели фильм «Крестный отец». Вспомните Дона Карлеоне, благообразного, авторитетного и уважаемого главаря местной мафии, который за определенную мзду, за лояльность к себе, за готовность выполнить в будущем любую свою просьбу помогал приходящим к нему «с челобитной» землякам!

Кому-то надо чего-то дать, кому-то надо помочь возвыситься и дальше в таком роде. А сейчас представьте себе подобие Карлеоне в русской провинции! Сидит такой Дон во главе местной писательской организации и принимает «страждущих».

Кому-то надо книгу издать за государственный счет. Неважно, книга хорошая или бездарная. Неважно, автор – хороший писатель или графоман, производящий макулатуру с броскими названиями. Качество текста, сюжет и идея произведения Дона Карлеоне не очень интересуют.

Кому-то надо стать писателем. Ему нужны «корочки». А нашего Дона Карлеоне интересуют не профессиональные навыки соискателя, не его произведения, ни его порядочность, а только его возможности, «полезность» – связи, деньги, услуги, подарки, «голос» на собрании.

Так же как пишут за деньги и услуги липовые диссертации и обеспечивают их защиту на ученых советах в серьезных вузах, точно так же проводятся «мероприятия» по «раскрутке» соискателя, редактированию, «отбеливанию» и проталкиванию его опусов через своих «рецензентов», «рекомендателей» и в «верхах».

Помнится, несколько лет назад по ТВ показывали сюжет, как в одной крупной писательской организации вручали членский билет некоему Сивко, чьи стихи, как оказалось, были написаны компьютерной программой и являлись на самом деле «бредом сивой кобылы» – от фамилии Сивко, которой представился актер, игравший роль графомана, жаждущего писательского билета и личной славы.

А приняли его сразу, потому что назвался богатым человеком и пообещал «отстегивать» руководителям и делать «пожертвования» в фонд организации. Журналисты всю эту сцену с принятием в «члены писателей», с банкетом сняли скрытой камерой и затем показали «во всех телевизорах страны».

Вот было позорище!

Думаете, что за тот постыдный факт кого-то наказали? Убрали из «вождей» или выгнали из организации? Ничего подобного! Те «вожди» и ныне там!

Так вот, с учетом того, что «Карлеоне», к которому я попал в провинции, вылупился из среды бывшей советской номенклатуры, из бюрократов, подвизавшихся на ниве культуры, то, естественно, у него почти везде были знакомые или «заинтересованные» лица, с которыми все «дела» велись в ключе взаимной выгоды – «рука руку моет».

Бизнес российского «дона» «от литературы» – это не только трата бюджетных денег на явную макулатуру. Это и возвеличивание бездарей, графоманов и даже идеологических врагов России, проходимцев – в «великие писатели современности» – надутые воздушные шарики, что, безусловно, вредит русской культуре, русской литературе и здоровым силам страны.

Это и распил денег, выделенных сочувствующим губернатором на публикации местных писателей. Причем хитрый распил, не подкопаешься. Дело в том, что кроме суммы на печать книги в типографии отдельно выделяются деньги на написание двух-трех рецензий на каждую поданную в организацию рукопись и на редактуру текста.

Кто получит эти средства, решает «Дон Карлеоне», или, если по-русски, местный «папик». «Папик» этими денежками поощряет свой ближний круг. Безответственные «приближенные», рукописи, переданные им для ознакомления, чаще всего вообще не читают, а сразу пишут положительные рецензии, если не было иной команды, и получают гонорары.

Если рукописи для рецензий от «папика» получают часто, то доход натекает неплохой. Из принятых для публикации рукописей можно также «отжать» нехилые суммы и по статье «редактирование». На редактирование же рукописи чаще всего передаются только «особо приближенным» членам сообщества, так как за «редактирование» выплачивается гораздо больше денег, чем за «рецензирование».

Качество и первого, и второго лежит целиком на ответственности, профессионализме и порядочности конкретного писателя. И никем особо не проверяется. Тут главное поставить свою подпись за редактуру или рецензию и получить приличное материальное вознаграждение.

Помню, некоторые члены писательского сообщества регулярно ходили с дарами и челобитными к «папику» с просьбами чем-нибудь их наградить. За что-нибудь. За что – не так важно. Главное, чтобы дали какую-нибудь премию от литературы, сделали победителем любого внутрикорпоративного конкурса, где судьи – свои люди.

Для имеющих «личные заслуги» перед «папиком» последний может организовать презентацию какой-нибудь книги своего протеже в местной библиотеке, обеспечить ему интервью в газете, на радио, городском ТВ.

А поскольку у отдельных членов писательских сообществ частенько наблюдается слабость к «медным трубам», звучащим в их честь, и прожекторам, освещающим их на трибуне, к славословию, то такая мера поощрения «папиком» тоже активно применяется и способствует снижению недовольства в творческой среде, более равномерному и дифференцированному распределению поощрений.

Как размазывание одного бесплатного кусочка масла на много бутербродов.

«Одаряемый славой» после «презентации» обычно «проставляется» «папику» с его ближним кругом – тоже польза «вождю» и лишняя возможность побыть в центре внимания, использовать на таких мероприятиях свои манипулятивные навыки, в прямом смысле слова «вкусить» от чужого «успеха».

«Карманное» правление и такая же карманная «ревизионная комиссия» – это бутафорские образования, созданные «папиком» из преданных ему людей для видимости «демократичности» приватизированной им писательской организации, а на самом деле, чтобы все решения и интересы «Дона Карлеоне» проводились будто бы через коллегиальный орган.

Если ж кто-то из рядовых писателей попробует возмутиться, покритиковать «папика», «творчество» его фаворита или несправедливости внутри писательского сообщества, то тут же следует команда «фас» и на «правдоискателя» спускается свора собак.

Начинается травля «негодяя», «отщепенца», «изгоя», восставшего против «коллектива»! Дискредитация «предателя» всеми наработанными технологиями от местного «Дона Карлеоне» и его подельников из «группы поддержки».

Конечно, далеко не все писатели, среди которых много честных и порядочных людей, с этим согласны, но воевать с мафией в одиночку никто не хочет. Проще плыть по течению и не влезать в разборки с «заинтересованными людьми».

– А если к такому «папику» придет не «блатной» или графоман с дарами, а нормальный писатель, который написал хорошую книгу и хочет ее издать, но… он не в «фаворе». Что тогда? – спросил кто-то из офицеров.

– Тогда включается первый барьер – «папик» сам решает, кому передать рукопись на «рецензию». Соответственно, тот, кто будет ее писать, получит от «папика» инструкции. Положительную написать рецензию или отрицательную. Две рецензии отрицательных, и рукопись не прошла, а «папик» формально ни при чем. Можно передать рукопись и недоброжелателю автора, тот уж точно не напишет положительную рецензию, независимо от литературных достоинств текста.

Вот так «папик» и его команда отфутболивают нежелательных авторов, которые чем-то не угодили. Тут много наработанных вариантов. Бывают случаи, когда, например, поэтам и краеведам дают на рецензии романы и повести, по которым «судьи» выносят вердикт, вообще не разбираясь ни в прозе, ни в теме произведения. Но гонорары получают в любом случае.

– Значит, как я понимаю, такие «папики» – вредители чистой воды! То, что они делают, реально разрушает и дискредитирует нашу русскую патриотическую литературу, гнобит настоящих писателей!

– Так и есть! Эти «папики» – представители так называемой шестой колонны, которые, как жуки-древоточцы, хорошо устроились под корой материнского дерева и тихонько точат, пожирают его. Это часть «пятой колонны», только гораздо глубже замаскированная и внешне пытающаяся «косить» под патриотов России.

Излишне говорить, что «папик», о котором я рассказываю, и его ближайшее окружение, состоя в общественной организации, почему-то получают зарплату от администрации, имеют всякие бонусы в виде личных кабинетов с оплачиваемой арендой из бюджета, оргтехнику, телефонные линии, Интернет и командировки для «Дона Карлеоне» по России и за границу.

Механизмы там хитрые, комар носа не подточит.

Особо надо упомянуть о наградах. У самого «папика», что называется, вся грудь «в звездах», куча грамот, почетных званий и дипломов от литературы. Пишет ли он сказки, прозу, поэзию – неважно. Наверное, большой тайны не открою, но за такими «папиками» от литературы водится склонность самим себя или через таких же «заслуженных мэтров», как он сам, из других регионов, себя награждать. В своем кругу.

Это как бы непрерывный марлезонский балет с одними и теми же «прима-балеринами». Чужим туда трудно пробиться. При этом решаются две задачи.

Во-первых, по «заслуженности» – «папик» самый заслуженный, самый «маститый» из местных литераторов, другого такого и близко нет. А значит, нет и конкурентов на его пост! На переизбраниях даже альтернативной кандидатуры не предлагают! Других кандидатов в этой «весовой категории» не находится!

Во-вторых, «папик» ревностно следит, чтобы без его благословения никто никаких наград не получал! Блокирует всеми возможностями.

А если это у него не выходит, то заслуженная «строптивым писателем» – из своей же организации! – награда, будь то диплом конкурса, изданная книга, поездка по приглашению за рубеж или полученная литературная премия от структуры, неподконтрольной «Дону Карлеоне», всячески принижается и высмеивается. Дескать, это либо «мелочь», либо награда «ведомственная», несерьезная.

Хотя такая же награда, диплом или премия, полученная кем-либо из окружения «папика» из того же источника, «ведомственной» не считается. Во всем – двойные стандарты!

Не дай бог кто-то самостоятельно, без «папика», придет к каким-то большим достижениям в литературе и превзойдет его. Это недопустимо и угрожает личному благополучию, безопасности и покою «Дона Карлеоне»!

Кроме того, он жутко ревнует к чужим победам. Есть тут что-то и от нарциссизма. Или от старческого маразма дорогого Леонида Ильича, генсека Брежнева, который любил себя награждать Звездами Героя.

А что касается торговли «мертвыми душами» – то вообще прямо у Гоголя слизано!

– Мертвыми душами? Это как? – удивился Нестругин.

Дмитрий вздохнул:

– Как? Очень креативно! Ну вот я, помню, удивлялся, почему у нас в писательской организации маленького городка столько членов? В городах в два-три раза крупнее и то меньше писателей. Двадцать-тридцать человек. А у нас аж шестьдесят-семьдесят! И особенно много молодых и не очень поэтесс. Ну и мне как-то по пьянке «папик» доверительно объяснил свою «мудрость».

Во-первых, «поэтесс» безопаснее принимать. Как правило, им нужны всего лишь «корочки».

Некоторым, время от времени, еще и публикации своих «поэтических» сборников. А оттуда ведь и «откат» идет на «рецензирование-редактирование» в фонд имени «Дона Карлеоне». В «общак», на распределение денег по «передовикам».

Кроме того, «поэтессы» обычно не бузят, не пытаются разобраться в несправедливостях и странностях, творящихся вокруг, слушаются указаний и «отеческих советов» «папика».

А во-вторых… это самая соль, самая изюминка! Сразу двух зайцев одним ударом!

При голосовании на местных писательских собраниях «поэтессы» составляют основную часть электората и всегда голосуют за решения, выгодные «папику». При этом, когда проводятся общие, всероссийские собрания-съезды этого писательского сообщества, скажем, где-то в большом городе России, то от каждых двадцати членов местной организации выделяется ОДИН делегат, который на средства этой организации должен поехать на собрание в другой город.

А если членов у местной писательской организации не двадцать, а шестьдесят-семьдесят-восемьдесят? Тогда что?

Пряничный замолчал и посмотрел на офицеров.

Ситников тихо буркнул:

– Да козе понятно! Тогда из этой местной организации на съезд можно будет отправить не одного, а трех-четырех делегатов.

– Правильно! Тут только есть одна интересная деталь! Дело в том, что собрание местных писателей может постановить отправить на съезд не своих делегатов, а ПЕРЕУСТУПИТЬ эти свои единицы какой-то другой писательской организации из другого региона или даже центральной московской!

Вот вам и «мертвые души»! За какие блага и кому «переуступить», решает, конечно же, «папик». Ясно, что в его личную пользу. А формально решение, подсказанное «папиком», приняло собрание, не посвященное в «тонкие» моменты операции и интриги «мадридского двора».

– Нич-чо себе, «великий комбинатор»… – удивленно протянул кто-то из офицеров с соседнего столика. – И точно, натуральный Чичиков. Получается, можно торговать даже местами «делегатов», как и депутатов из… скажем, рады, за всякие услуги и «ништяки»!

Тогда понятно, почему «папику» такую толпу «писателей» иметь выгодно. Отсюда, ясный перец, идет лишняя нагрузка на бюджет – столько макулатуры этой «писательской братии» печатать за государственные деньги, содержать этих «псевдопатриотов с поэтессами» и оплачивать их гонорары, расходы, пособия! А стране на оборонку и на пенсионеров не хватает! Одно дело – помогать и поддерживать настоящих писателей, а другое – кормить вот таких вот «папиков»!

Дмитрий продолжил:

– Что касается «пособий» или так называемых стипендий писателям, то «наш пострел везде поспел» – с его легкой руки стипендии всем писателям были отменены! Он установил новое правило – пособия выплачиваются только тем «достойным», которых признает его «карманное правление» и утвердит организация, из которой идут бюджетные деньги и где у «папика» есть нужные связи.

Надо понимать, что в этом «новом правиле» установлен «фильтр», через который «нежелательным» писателям не пробиться. Будь они хоть трижды Михаилами Шолоховыми или Валентинами Распутиными!

Соответственно, те, кто теперь получает стипендию, получают гораздо большие суммы за счет тех, кто не получает вообще ничего. Вот вам и вся справедливость! На языке правосудия это называется «механизм злоупотреблений». За это кого-то даже сажают! Иногда.

Я уж не говорю о такой «мелочи», как сама технология «закрытого голосования» на собраниях, придуманная лично «папиком».

Часть писателей, которые не смогли приехать из дальних районов, присылают «папику» доверенности от руки, никем не заверенные, как и за что они хотят голосовать, а другая часть – только представьте себе! – звонит «папику» по телефону и ему лично, по его словам, для общественности, «передает в приватном разговоре» или «при трех свидетелях у телефона!» КАК надо голосовать от их имени на собрании! Понятно, что «папик» пользуется всеми голосами «неприбывших» так, как ему нужно. Вот и вся «демократия»!

Вообще-то, называть этого «папика» «Доном Карлеоне» много чести будет. Больше бы подошло сравнение с турецким «султаном» Эрдоганом. С его интригами, двуличностью, трусостью. Чуть что – бежит жаловаться в НАТО, в Вашингтон, брешет на «обидчиков», прячется за спинами других, более сильных подельников, предавая и вводя в заблуждение, кстати, и их.

За их поддержкой обделывает темные делишки, пытаясь расширить свою «османскую империю» и получить доходы от контрабанды «сирийской нефтью» на «литературной ниве» области, которую он единолично контролирует. Поддерживает своих полезных людей, дружков и убогих попрошаек, то бишь графоманов.

Главное, чтобы личная польза была, чтобы надувался «авторитет», росли «заслуги» и банковский счет, держался «рейтинг», несмотря ни на что.

Да и те рядовые члены писательской организации, которых он облагодетельствовал или наобещал чего на будущее, дружно, не разбираясь в «курсе вождя», голосуют на собраниях за то, за что скажет «папик». Вдруг и им чего когда-нибудь отломится.

Про таких во власти говорят: «Да, мы знаем, что это сукин сын, но это наш сукин сын, и потому мы его пока не сдаем».

Учитывая мелкий масштаб личности, уместно было бы назвать «папика» не Эрдоганом, а этаким «эрдоганчиком» районного масштаба. Но вреда он и такие, как он, в масштабах страны, безусловно, приносят много.

О таких в Библии говорится, как о «козлищах в овечьей шкуре». О «козлищах» апостол Иоанн предупреждал христиан: «Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они».

Сегодня такие «папики» называют себя православными христианами, напрочь забыв о десяти заповедях, совести и спасении души. Для таких «козлищ» тщеславие, лавры и выгода затмили собой весь мир, заменив истинно православные ценности.

– Как страшно у вас там все. В этой писательской организации. Мы тут, на переднем крае, испытываем новую боевую технику, защищаем интересы страны, жизнью рискуем каждый день, а у нас в тылу в это же самое время орудуют скрытые вредители и саботажники. Крысятничают. На руку врагу, – прокомментировал Ситников. – Это снаружи они кажутся такими хорошими, добрыми, «своими», – а внутри «хищники», «чужие» и просто воры…

– Война сейчас везде идет и в разных формах – информационной, организационной, психологической. Вот мы от Дмитрия Сергеича еще об одной узнали – бюрократической, против авторов-патриотов и настоящей русской литературы, – задумчиво проговорил Бекетов. – Обидно, что даже в самом сердце России среди писателей, творческих людей, можно сказать, совести нации и то вот такие неправедные дела творятся… Как ты думаешь, можно с такими Донами Карлеоне, с этими «папиками-эрдоганчиками» справиться?

– Не знаю. Инициатива с самого верха должна прийти. От главнокомандующего. Замена старой Конституции на новую, где будет прописано, что национальная идеология России есть и ею, как говорил президент Путин, является патриотизм.

Должна быть проведена национализация Центрального банка, социальная мобилизация населения, отмена старых, тормозящих развитие страны законов и норм, разработка новых, направленных на расцвет и возрождение сильной России, на справедливость, на возврат образования к советской системе, лучшей в мире. На создание нового объединения настоящих профессиональных писателей-патриотов из порядочных людей, государственных издательств и программ. Системы контроля. Много еще чего надо сделать.

– Ладно, дашь мне что-нибудь свое почитать, – стукнул пальцами по столу Бекетов. – И чем кончились твои отношения в этой писательской организации, с этим «папиком»? Закрыл он тебе все пути, наверное, к публикации новых книг?

– Само собой! Пришел как-то к нему без свидетелей, выяснять позиции и почему он про меня везде врет, все с ног на голову ставит. Посмотрел ему в глаза. Вижу, а они у него пустые, как у мертвяка. С таким бесполезно разговаривать. Изворачивается, уходит от прямых ответов, включил чиновничьи уловки, перескоки с темы на тему.

До этого несколько лет ходил к нему на литкружок, поддерживал, помогал с обсуждением текстов новых авторов. Потратил массу времени. При том, что чуть ли не через каждое занятие там пьянка, по поводу и без повода. На кружке «папик» никого не учит писать – зачем ему будущие конкуренты?

Сложился просто этакий личный клуб имени «папика», который там приятно проводит время, наслаждается всеобщим поклонением неофитов и чувствует себя великим благодетелем.

Насыщается обожанием и чужой энергией, как энергетический вампир. Хотя на самом деле литкружок – это все фикция, созданная только для пропаганды «великого мастера-сказочника», личности «папика» и его «бескорыстия».

Тут Дмитрий на секунду замолк, вспомнив, как удивленный и пораженный причиной такого поведения «папика», которое в истоках своих началось с того, что Пряничный посмел критиковать творения одного из графоманов, который чем-то «приглянулся» «эрдоганчику» и, скорее всего, хорошо «позолотил ему ручку».

После пошли угрозы «раздавить критиков, как мух», «порвать в клочья» и тому подобное. Тогда, на встрече, Дмитрий воспользовался своим даром и… заглянул в сознание человека, которому много лет доверял чуть ли не как своему отцу.

Дмитрию даже в голову не приходило, что такой известный писатель-сказочник, поэт, руководитель творческой элиты области может быть непорядочным человеком. Просто маленьким, склочным и злопамятным лавочником в своем приватизированном «поместье».

То, что Дмитрий увидел в сознании, в мыслях «папика», настолько его потрясло, что он вообще перестал появляться в этой писательской организации.

Столько грязи, козней, интриг и расчетливости, столько лжи и мстительности, иезуитской хитрости, схем «отжатия» материальных и нематериальных благ, «обдуривания наивных простачков», что вылилось на Дмитрия за несколько секунд пребывания в чужом сознании, не приходилось видеть никогда прежде.

Но он, конечно, не мог сказать об этом окружающим его морским офицерам.

Продолжил:

– В общем, я просто перестал туда ходить. Пока в этой организации не появится новый, порядочный человек, не оздоровит ее, не вычистит, там нечего делать.

А позже меня направили в Северный флот. На эту подлодку. Так что сейчас я могу что-то издать только за свои деньги или с помощью спонсоров. Зато писать мне не может запретить никто! Вот такие дела!

Бекетов хмыкнул себе под нос:

– Значит, как всегда? И наверное, в той писательской организации подхалимское окружение «папика» немедленно записало тебя во враги?

Вадим Нестругин посмотрел на часы, встал и, немного ерничая, продекламировал:

– А где вы успели нажить себе так много врагов? Для этого не надо быть гением. Делай свое дело, говори правду, не подхалимствуй, и этого вполне достаточно, чтобы любая шавка облаяла тебя из-под каждого забора.

Помолчав пару секунд, добавил:

– Это цитата из книги Валентина Пикуля – «Честь имею». Ничего нового под луной, братцы.

Тут Дмитрий спохватился:

– Чуть не забыл! Товарищи офицеры, после проведения учебных стрельб торпедами и запуска ракеты выйдет наш «Боевой листок» лодки. Прошу всех, кто может, написать по небольшой статье в нашу газету. Об отличившихся, о проблемах, о жизни на борту, о своем хобби. Очень надо! Время еще есть!

– Ладно, писатель ты наш, – вставая, дружески похлопал по плечу Пряничного Бекетов. – Много ты нам интересного рассказал. Надо будет с командиром как-нибудь поговорить, чтобы ты написал книгу о нашей подлодке, а флот ее издал.

Офицеры стали расходиться.

На другой день на вахте опять проводили доведенные до автоматизма процедуры и операции. К занятиям подключили еще двух молодых офицеров из БЧ-4 и БЧ-5 от связистов и электромехаников – резервную смену, на всякий случай.

Занятия шли успешно, оба парня были толковыми и ответственными спецами. Лейтенантов стали оставлять одних проводить тесты и разбираться с функциональными схемами «шапки-невидимки».

АПЛ «Верхотурье», по приказу в шифрограмме командующего флотом, шла крейсерской скоростью в подводном положении к заданному квадрату Балтийского моря для проведения учебных стрельб, пуска баллистической ракеты Р-29РМУ2 «Синева» по цели на полигоне Кура на Камчатке и проверки состояния всех систем после двухгодичного восстановления технической готовности в Центре судоремонта «Звездочка».

Задача системы «шапки-невидимки» – при всплытии подлодки для проведения стрельб – обеспечить ее невидимость любыми техническими средствами противника. Этот режим будет мониториться и фиксироваться в реальном времени с российских военных спутников.

Перед погружением будет проверена генерация нескольких полномасштабных фантомов лодки по заданным координатам. И, как последнее испытание, с подводных роботов, выпущенных в море из торпедных аппаратов, будет проведена имитация атаки «Верхотурья» облегченными торпедами-болванками и роботами-манекенами боевых пловцов с учебными минами со стороны «условного противника».

Если все пройдет успешно, АПЛ «Верхотурье» будет считаться официально введенной в строй ВМФ России, а система «шапка-невидимка» станет штатным элементом как эффективного оружия и маскировки атомохода, так и «системы живучести», соединяя управление и возможности нескольких БЧ корабля.

А это прорыв в стратегических возможностях военного флота России!