Оценки и предложения "ЯБЛОКА" по экономической политике 1992 — 1995 годов

ВВЕДЕНИЕ

Отвечая на вопрос о том, что надо сделать в экономике для того, чтобы улучшить жизнь людей, следует оценить ту экономическую политику, которая проводится сегодня. Почему, несмотря на все обещания, что вот-вот станет лучше, раздававшиеся и в 1992, и в 1993, и в 1994 годах, несмотря на то что 1995 году в очередной раз объявлен годом стабилизации, когда инфляция достигнет 1 % в месяц, жизнь становится все хуже?

Оставим в стороне мысль о врагах, которые постоянно мешают желаемой стабилизации, которых нынешняя власть изыскивала на протяжении последних лет великое множество раз. Сначала это были республики Советского Союза, от которых предполагалось освободиться, чтобы Россия имела возможность “идти одна”, затем “красные директора” из оборонной промышленности, вскоре настал черед “коммуно-фашистов” и Верховного Совета со старой Конституцией. Последнее веяние — поискать врагов среди демократической оппозиции нынешней власти.

Обычно в ситуации, подобной нашей, врагов ищут для того, чтобы списать на них собственные ошибки и неудачи. Моя мысль заключается в том, что и без всяких врагов стабилизация экономики при проводимой экономической политике не могла состояться.

Бесполезно лечить человека со сломанными руками и ногами только аспирином или обезболивающими уколами. Возможно, что на час или на два часа у него будет меньше болеть голова и тело, но руки и ноги сами собой не срастутся. Бесполезно лечить структурно нездоровую экономику с помощью денежной политики, полагая, что все изменится само собой, как только остановится инфляция.

Для того чтобы правильно срослись сломанные кости, необходима хирургическая операция. При этом желательно, чтобы у хирурга по утрам не тряслись руки и он знал, что надо делать. Обезболивание необходимо, но только как одно из условий, а не как единственное условие.

Для того чтобы начался рост уровня жизни людей, необходимы реформы в промышленности и других секторах экономики, стимулирующие рост производства. Борьба с инфляцией должна помогать этим преобразованиям, а не заменять их.

Итак, начнем с краткого анализа радикальных российских реформ 1992 — 1994 годов. Поскольку ключевой, первостепенной задачей российских реформаторов на протяжении всего этого времени была и остается борьба с инфляцией, а в качестве важнейшего (если не сказать единственного) инструмента этой борьбы выступает денежная политика, ход российских реформ 1992 — 1994 годов можно анализировать через призму эволюции денежной политики.

Рассмотрев эту политику, мы сможем сделать некоторые выводы, исходя из анализа хода российскихреформ. Я постараюсь показать, что относительно эффективное использование монетарных рычагов для борьбы с инфляцией в специфических российских условиях имеет достаточно жесткое ограничение. Назовем эту границу “естественным фоном” инфляции, имеющим немонетарную природу. Попытки преодолеть эту границу (то есть сократить темпы инфляции ниже уровня “естественного фона”) посредством исключительно монетарных мер ведут к резкому нарастанию побочных негативных явлений — прежде всего темпов промышленного спада и объемов неплатежей в экономике. Помимо высокой цены, которую приходится платить за каждый процент дополнительного снижения инфляции, само это снижение во многом является призрачным: инфляция приобретает черты подавленной, недостаток денег в экономике компенсируется частично увеличением неплатежей, частично усилением спада. Пружина инфляции сжимается и неминуемо разжимается вновь — как только обострение проблемы спада и неплатежей в очередной раз вынудит ослабить жесткость монетарной политики.

Моя основная мысль заключается в том, что для снижения инфляции в экономике России ниже сегодняшнего “естественного уровня” необходимо качественно иная экономическая политика. Она должна быть направлена не на дальнейшее ужесточение денежной политики (сокращение темпов инфляции любой ценой), а на снижение “естественного уровня” инфляции. Это политика, рассчитанная на многие годы и направленная на изменение институциональных основ экономики.

Бессмысленно лишь поливать посаженное на каменистой почве дерево в расчете, что оно приживется; для этого необходимо перенести туда еще и некоторое количество земли. Точно так же бессмысленно уповать лишь на монетарные инструменты борьбы с инфляцией в экономике, где инфляция является следствием прежде всего глубоких структурных и институциональных деформаций.

ДВЕ АТАКИ НА ИНФЛЯЦИЮ

(Эволюция денежной политики в 1992 — 1994 годы)

Исходя из сформулированных выше установок, при анализе денежной политики и ее последствий мы будем обращать внимание на динамику следующих показателей: реальная денежная масса (как показатель жесткости денежной политики); темпы инфляции; физические объемы промышленного производства; объем взаимных неплатежей (где есть данные — через соотношение просроченной задолженности поставщикам и собственных денежных средств предприятий).

Анализ денежной политики в 1992 — 1994 годах позволяет говорить о двух предпринятых “атаках” на инфляцию.

Первая “атака” была предпринята в I полугодии 1992 года — “по горячим следам” январской либерализации цен. Это этап последовательно жесткой денежной политики, направленной на снижение темпов инфляции. В этот период был обеспечен рост номинального курса рубля. Темпы роста денежной массы удерживались в пределах 9 — 14 % в месяц. Это достаточно высокий показатель, учитывая, что реальная денежная масса на фоне резкого скачка цен сократилась в пять раз и подошла к отметке в 20 % от уровня декабря 1991 года. Как следствие, месячные темпы инфляции сократились с 38,3 % в феврале до 11,9 % вмае. “Оборотной стороной” снижения темпов инфляции явился глубокий сезонный спад промышленного производства и колоссальный кризис неплатежей. Именно эти обстоятельства (а не популизм или политическая слабость правительства!) и обусловили начавшееся летом этого же года “отступление”: продолжать упорствовать в проведении жесткой денежной политики в условиях гигантских взаимных неплатежей предприятий (а также задолженности по заработной плате предприятий перед работниками в связи с отсутствием наличных денег в банках) и невиданного для мирного времени промышленного спада (18 % по итогам 1992 года) правительство не решилось.

Как следствие, новый руководитель Банка России Виктор Геращенко провел взаимозачет долгов предприятий, в 2 — 3 раза увеличил темны роста денежной массы и сократил валютные интервенции на внутреннем валютном рынке, “позволив” курсу рубля падать.

В результате этих мероприятий реальная денежная масса удвоилась; масштабы кризиса неплатежей существенно сократились; рубль “упал” за второе полугодие 1992 года в 4 раза; коммерческие банки накопили огромные и мало использовавшиеся денежные ресурсы. Темпы инфляции удвоились (26,1 % в ноябре), однако, с другой стороны, экономика имела очень хорошее осеннее оживление промышленного производства, которое смягчило резкий весенний спад в промышленности.

Вторая попытка справиться с инфляцией в российской экономике началась на рубеже 1992 — 1993 годов. От предыдущей она отличалась только тактикой: если в первой половине 1992 года Российское правительство пыталось победить инфляцию посредством “шоковой” (то есть очень жесткой) денежнойполитики, то теперь курс был взят на постепенный, последовательный “зажим” денежной массы и, соответственно, плавное снижение темпов инфляции.

В течение почти всего I полугодия 1993 года действительно удалось обеспечить стабильное (приблизительно на 1 % ежемесячно) снижение темпов инфляции, составившей в мае 18,5 %.

В целом это не сопровождалось ухудшением промышленной динамики и ситуации в части неплатежей. Однако с выходом реальной денежной массы на 20-процентную отметку (летом 1993 года), а затем дальнейшим ее сокращением ситуация вновь изменилась. Дальнейшее ужесточение кредитно-денежной политики наряду с сокращением темпов инфляции стало вызывать резкую активизацию целого ряда негативных процессов, находившихся до того в относительно стабильном состоянии. Высокая скорость развития этих процессов позволяет говорить о “шоковом” воздействии дефляционной политики на экономику после этого рубежа, или о “дефляционном шоке” в экономике России.

Отличительной чертой этого этапа экономической политики, пожалуй, можно назвать стремление руководства России к снижению инфляции любой ценой. Уповая на использование исключительно монетарных антиинфляционных инструментов, российское правительство питало надежду на то, что достижение запланированных показателей инфляции (7 % в декабре 1994 года) “перевернет” экономическую конъюнктуру само по себе: немедленно начнется “бум” частных инвестиций, хлынет иностранный капитал, предоставит кредиты МВФ и т.п.

Действуя в этом русле, правительство упрямо продолжало “зажимать” денежную массу, снизив ее в течение последних месяцев 1993 года до рекордно низкой отметки в 14 % к декабрю 1991 года (в реальном исчислении).

Радикальные реформаторы упрямо стремились доказать возможность сокращения инфляции, используя для этого монетарные методы. И действительно, в течение IV квартала 1993 года темпы инфляции заметно — почти вдвое — сократились. Однако при этом в экономике стали проявляться последствия “не реужесточения” денежной политики. Первым и немедленным таким следствием явилось резкое нарастание взаимных неплатежей между предприятиями. Отношение просроченной задолженности поставщикам к денежным средствам предприятий, сократившееся к середине 1993 года до 83 %, затем стало резко расти — до 133 % на 1 октября и 190 % на 1 января 1994 года.

В начале 1992 года нарастание неплатежей было главной реакцией на жесткую денежную политику. В конце 1993 года предприятия наряду с увеличением взаимной задолженности активно сокращают объемы производства. Как следствие, сезонное осеннее оживление производства в 1993 году было самым вялым (в то время как весной имело место сокращение темпов сезонного спада по сравнению с 1992 года). Результат — сохранение масштабов промышленного спада по итогам 1993 года практически на уровне предыдущего года.

С наступлением 1994 года рестрикционный характер денежной политики правительства не изменился. Было обеспечено дальнейшее снижение среднемесячных темпов роста денежной массы М2 до 8,6 % в I квартале 1994 года (по сравнению с 12,3 % в IV квартале и 17 % в III квартале 1993 года). В результате было достигнуто существенное снижение темпов инфляции — с 17,9 % в январе до 7,4 % в марте. Практически параллельное сокращение темпов роста денежной массы М2 и темпов инфляции позволило все это время удерживать величину реальной денежной массы на чрезвычайно низком уровне — 14 % к декабрю 1991 года.

Ужесточение денежной политики, значительная задолженность со стороны государства по закупленной, но не оплаченной в 1994 году продукции способствовали дальнейшему ухудшению финансового положения предприятий. Как следствие, просроченная задолженность поставщикам к концу I квартала уже в 3 раза превосходила денежные средства предприятий. И экономика не выдержала столь жестких финансовых ограничений и ответила катастрофическим — почти на четверть — сокращением физических объемов промышленного производства в I квартале 1994 года. В марте его объемы опустились до уровня прогнозной (исходя из тенденций 1993 года) кривой промышленной динамики, построенной для 1995 года. Дефляционный “шок” первых трех месяцев 1994 года явился по сути закономерным следствием правительственных попыток сбить темпы инфляции “любой ценой”. После этого в денежной политике вновь наступил период “смягчения”.

Последнее утверждение, на первый взгляд, может показаться неправдоподобным: ведь темпы инфляции и после окончания I квартала продолжали последовательно снижаться — до рекордной отметки в 4,6 % в августе. И, тем не менее, это так: среднемесячные темпы роста денежной массы М2, составившие в I квартале 8,6 %, выросли почти до 14 % во II квартале; в августе темп роста денежной массы М2 составил 12 %.

Этот парадокс объясняется достаточно просто: на весну — лето 1994 года пришелся “пик” строительства финансовых “пирамид” в российской экономике, периода своего рода “экономики мыльного пузыря”. Деньги населения, предназначенные для потребительского рынка, оказались в значительной степени оттянуты на рынок спекулятивных финансовых операций. Олицетворением этого периода явилась печально известная компания МММ. Масштабы “деятельности” последней испугали даже правительство: именно после жестких обличительных выступлений со стороны правительства (в частности, премьер-министра В. Черномырдина) началась паника акционеров МММ, которая привела к фактическому приостановлению деятельности компании. Дальнейшее развитие событий проходило по известному “принципу домино”, и “мыльный пузырь” вскоре лопнул, в определенной степени спровоцировав известные октябрьские события на валютной бирже.

Пикантность же этой истории придает тот факт, что, несмотря на сделанные заявления и даже ряд практических шагов правительства по пресечению деятельности МММ и их последователей, именно финансовые спекулянты внесли весомый вклад в борьбу правительства с инфляцией.

Поскольку сокращение темпов инфляции на этом этапе было достигнуто не за счет ужесточения денежной политики, реальная денежная масса в апреле — августе росла и к концу этого периода достигла критической отметки в 20 %.

Рост реальной денежной массы немедленно отразился на динамике неплатежей и темпах роста промышленного производства. Начиная с апреля несколько замедлился рост относительного (в сравнении с собственными денежными средствами предприятий) размера просроченной задолженности поставщикам; темпы спада промышленного производства сначала стабилизировались на прогнозной кривой для 1995 года (прервав тенденцию ускорения спада), а затем, с августа, начали движение “вверх”. Таким образом, “откат” в денежной политике вызвал адекватную тенденцию к постепенному возвращению промышленной динамики на экстраполяционную прогнозную кривую для 1994 года.

Наконец, с окончанием периода “экономики мыльного пузыря” корреляция между динамикой денежной массы М2 и темпами инфляции вновь восстановилась и инфляция в IV квартале 1994 года подскочила до 15 — 16 % в месяц.

С этой “стартовой позиции” для российской экономики начался 1995 год.

Итак, в течение трех лет, прошедших с момента либерализации цен в январе 1992 года, российское правительство (сначала под руководством Е. Гайдара, затем — В. Черномырдина) предприняло две попытки справиться с инфляцией: в I полугодии 1992 года и в 1993 года — I квартале 1994 года. Обе попытки основывались на тезисе о том, что инфляция в России представляет собой исключительно денежный феномен. Соответственно, главным (если не единственным) инструментом в борьбе с инфляцией явилось ограничение роста денежной массы — посредством проведения рестриктивной кредитно-денежной политики.

Сегодня представляется уже достаточно очевидным факт провала обеих попыток — для этого достаточно просто посмотреть на динамику инфляции с января 1992 г. Однако при этом существует вопрос, ответ на который имеет принципиальное значение не только с точки зрения истории реформ в России, но и с позиции ближайших перспектив российской экономики. Он заключается в верности поставленного диагноза и в правомерности использования российским правительством исключительно монетарных методов борьбы с инфляцией.

ЧТО НУЖНО ИЗМЕНИТЬ В МАКРОЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА?

Итак, какие же выводы для макроэкономической политики могут быть сделаны исходя из сказанного выше? Таких выводов несколько:

1. В ходе предпринимавшихся с 1992 года “атак” на инфляцию выявился эмпирический предел ужесточения кредитно-денежной политики. При этом очень важным моментом является то обстоятельство, что этот предел наступает при темпах инфляции, отличных от нуля. Это говорит о том, что некоторый, вполне определенный уровень инфляции является для экономики России “заданным” ее институциональной и промышленной структурой. С точки зрения предела жесткости кредитно-денежной политики этим рубежом является 20-процентная величина реальной денежной массы М2 (к декабрю 1991 года). С точки зрения темпов инфляции предельно низким является рост цен на уровне около 10 % в месяц.

2. На протяжении всех трех лет борьбы с инфляцией количественные параметры указанной “границы жесткости” монетарной политики практически не меняются. С одной стороны, это говорит об однозначной незначительности фундаментальных институциональных реформ в экономике России, с другой — в среднесрочной перспективе позволяет рассматривать эти параметры в качестве управляющих индикаторов для корректировки текущих параметров антиинфляционной политики.

3. При темпах инфляции выше 10 % и реальной денежной массе, превышающей 20-процентную отметку, рестрикционная антиинфляционная политика будет эффективной: с ее помощью удастся относительно легко добиться снижения темпов инфляции без заметного ухудшения показателей промышленной динамики и общеэкономической конъюнктуры.

4. Со снижением месячных темпов инфляции за 10-процентную отметку и сокращением величины реальной денежной массы до 20 % и ниже дальнейшее ужесточение денежных ограничений в экономике становится все более нецелесообразным: эффективность монетарных мер резко снижается; одновременно столь же резко возрастают их негативные побочные последствия. Мы называем это “эффектом переужесточения” кредитно-денежной политики.

5. Все усилия правительство должно сосредоточить не на стремлении сократить темпы инфляции посредством “переужесточения” кредитно-денежной политики, а на снижении самого предела “жесткости”, то есть того уровня инфляции, который инициируется причинами немонетарного характера. Для этого необходима программа среднесрочной (3 — 5 лет) экономической политики, направленной на формирование основ экономического роста в условиях инфляции. Если говорить кратко, то такая программа должна включать следующие, во многом связанные друг с другом направления:

• комплекс мер макроэкономической политики, включая законодательные меры (регулирование цен в отраслях с наличием естественной монополии, стимулирование конкуренции в секторе услуг, промышленности, регулирование олигопольных рынков, потребительская политика);

• комплекс мер, направленных на институциональные преобразования в экономике (формирование института эффективных собственников, развитие фондового рынка, развитие института банков развития);

• системные изменения в инвестиционном, фискальном, природопользовательском законодательстве, развитие гражданско-правовых отношений между государством и инвесторами (принятие и разработка следующих важных законодательных актов: “О ценных бумагах”, “Об изменениях и дополнениях к закону “Об иностранных инвестициях”, “О концессионных и иных договорах, заключаемых с инвесторами”, изменения и дополнения к “Основам законодательства о налоговой системе в Российской Федерации”, Налоговый кодекс, изменения и дополнения к закону “О таможенном тарифе”, к Таможенному кодексу, “О соглашениях о разделе продукции”, изменения и дополнения к закону “О недрах”, закон “О нефти и газе”, закон “О континентальном шельфе”);

• стимулирование развития экспортоориентированных секторов экономики и осторожная протекционистская политика (через стимулирование экспорта и, в частности, кредитную политику банков развития, отстаивание Россией позиции открытия внешних рынков для своих конкурентоспособных товаров на переговорах о вхождении в ГАТТ, ратификация договора к Европейской энергетической хартии);

• обслуживающая указанные выше мероприятия монетарная и бюджетная политика и политика валютного курса (эта политика должна пройти между Сциллой поддержания “естественного уровня инфляции” и Харибдой стимулирования совокупного спроса в условиях, в широком смысле, институционально, а также структурно перестраивающейся экономики).

При этом, проводя указанные выше мероприятия, стоит обратить внимание на конечную цель — устойчивый рост в валовом продукте России доли обрабатывающей промышленности, высокотехнологичных отраслей и в связи с этим завоевание рынков сбыта. Стратегически эта задача должна решаться на протяжении нескольких десятков лет, а средства на ее решение должны перераспределяться из сырьевых секторов экономики.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изменится ли макроэкономическая политика правительства? Будет ли она реформирована на тех принципах, о которых речь шла выше? Окажется ли способным правительство извлечь уроки из неудачного опыта реформ 1992 — 1995 годов?

Хотелось бы надеяться. Однако если судить по предыдущему опыту, то существенных изменений вряд ли стоит ожидать.

Наше правительство напоминает мне салтыковского Угрюм-Бурчеева, и к его экономической политике вполне приложимы слова великого писателя-сатирика: “Издали может показаться, что это люди хотя и суровых, но крепко сложившихся убеждений, которые сознательно стремятся к твердо намеченной цели. Однако ж это оптический обман, которым отнюдь не следует увлекаться. Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы то ни было порядком явлений...”

И именно с этой “невменяемостью” движение “ЯБЛОКО” будет бороться на предстоящих парламентских и президентских выборах, стараясь победить и начать реализовывать меры экономической политики, развивающие производство и улучшающие жизнь людей.