Рыжебородый император Барбаросса, наверно, испытывал радость в своём гробу, видя, как его потомки борются за то, что не удалось ему семь столетий тому назад. Историки смеялись над Священной Римской империей. Но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Операция «Барбаросса», как называли поход против Советского Союза, поможет создать невиданную до сих пор империю от Северного моря до Средиземного, от Атлантического океана аж до Урала, а может и дальше.
Гитлер, исполнитель воли Барбароссы, был уверен в успехе. Современные технологии дали ему невероятные возможности вести войну неизвестным до сих пор способом. Имя этого способа было Blitzkrieg. Сила Blitzkrieg была в неожиданности и скорости — молниеносной скорости воздушных и наземных атак. Так воевали разве что древние боги. Зевс и Юпитер были мастерами этого дела. Они, как никто другой, умели использовать молнию как оружие.
Внезапная бомбёжка Львовской железнодорожной станции и военных лагерей засвидетельствовали начало войны. Уже несколько дней во Львов доносится эхо немецких наземных боёв. На восьмой день немецкая армия была уже на подступах ко Львову. Под молниеносным напором бомбардировщиков и танков российская армия отступала.
Первым в город вошёл батальон «Нахтигаль» ― батальон соловьёв. Это было 30 июня. Нахтигаль ― соловья считали родным сыном Украины. Хорошие и не очень хорошие поэты воспевали его во многих стихах, немало пели песен, наследуя птичий голос.
Воины «Нахтигаль» были украинцами в немецкой форме. Немцы создали батальон, чтобы, двигаясь дальше на Восток, иметь переводчиков. Однако, члены батальона, имели иную цель. Для них «Нахтигаль» был первым отрядом будущей Украинской армии. Как члены ОУН они стремились к независимости Украины и от России, и от Германии. Именно ОУН была той тайной Организацией, к которой принадлежали мы с Богданом. Командование батальона «Нахтигаль» перехитрило регулярные отряды немецкой армии и появилось во Львове на семь часов раньше. В городе немедленно провозгласили независимость Украины и создание Временного правительства под руководством ОУН. Все улицы были облеплены плакатами, которые провозглашали это историческое событие. Над Ратушей развивался сине-жёлтый флаг. Мама когда-то говорила, что синий цвет обозначал небо и свободу, а жёлтый ― пшеничные поля и независимость.
Встретившись с Богданом, мы не могли вымолвить и слова, просто стояли и зачарованно смотрели один на другого. Ещё несколько дней назад мы боялись. Я хотел убежать на Запад, однако Запад сам пришёл сюда. Мы свободные! Видеть сине-жёлтые цвета вместо кроваво-красных цветов, которые душили нас страхом, было невероятным счастьем.
― Да здравствует Украина! ― выкрикнул Богдан, когда мы подошли к университету ― нынешней резиденции Временного правительства.
Здание университета тянулось вдоль нижней стороны парка Иезуитов. Как суды и тюрьмы, её возвели во времена Австро-Венгрии. Построили университет как доказательство того, что император любил искусство и науку. То здание смотрелось как императорский орёл, который вот-вот поднимется в воздух. Два крыла его разделяла центральная часть с высокими ионическими колоннами. Оно пережило императора и его империю. Когда в конце Первой мировой войны империя распалась, огромную гранитную статую Франца-Иосифа, что стояла напротив университета, сбросили и выбросили на свалку. Имперские эмблемы заменили гербами только что созданного Польского государства.
Два года назад россияне вместо польской символики установили красные звёзды и серпы с молотами. Теперь, когда россияне дали драпа, а немцы ещё не объявили своих прав на здание, оно «принадлежало нам». На фасаде, рядом со статуями трёх муз ― правды, науки и власти ― развевались жёлто-голубые стяги.
Наконец Львов стал «нашим». Мы были «в собственном дом». Мы быстро пошли к университету. Издалека было видно, как в него входят и выходят какие-то люди.
Возле входа стояло четыре часовых в одежде, похожей на различную военную форму. Они были не очень старше нас с Богданом. Лица их были суровы, но приветливы. Они напомнили мне наши «милицейские» времена. Один из них был похож на старшеклассника из нашей школы. Скорее всего он узнал нас, потому что поздоровался первым: «Слава Украине!» Это было приветствие Организации, которое использовали только её члены. Впервые услышав его вот так открыто, свободно, мы с гордостью ответили: «Слава Вождю!» ― таким был официальный ответ организации.
Однако… на эти наши слова часовые скривились как среда на пятницу. Самый длинный направил на нас винтовку: «Ни с места! Руки вверх!» Другой часовой начал дуть в свисток.
Нас мигом окружили молодые люди в импровизированной форме. Они схватили нас за руки и повели в здание. Я слышал, как один из них, который вёл себя как начальник, называл нас «агентами Мельника». Богдан хотел что-то сказать, скорее, спросить, кто такой Мельник, но ему приказали «закрыть рот» ― «поговорим в подвале». Богдан недоуменно посмотрел на меня, но я был ошарашен так же, как и он. Только мгновение назад мы чувствовали себя свободными хозяевами в собственном городе, а теперь с нами обходятся как с пленниками. Если бы нашими поработителями были хотя бы россияне, но это же наши! У них сине-жёлтые повязки. Заговор? Недоразумение? Жестокая шутка? Мы ― «агенты Мельника»? Это что за один? Такие мысли роились в моей голове, но все они были напрасными. Когда по мрачной лестнице мы спустились вниз, я не на шутку перепугался, потому что один из наших поработителей вставил ключ в щель дверей подвала ― они собирались закрыть нас. Я ощутил холодный пот на ладонях. Рефлекторно крикнул: «Стойте! Что вы делаете? Мы же члены Организации! Мы рисковали жизнью под Советами!»
Мой крик подействовал. Они согласились нас выслушать. Затем они проинформировали нас про запутанные изменения в руководстве Организации, о которых мы с Богданом и даже и не слышали.
Организация, сказали нам, уходит корнями ещё в Первую мировую войну. В конце той войны на смену российскому царизму пришёл коммунистический режим, а Польша, которая вот уже столетие была под Австро-Венгрией, получила независимость. Как результат ― восточная Украина очутилась под российским коммунистическим упралением, а западная ― под польским. После Первой мировой офицеры разгромленной украинской армии организовали тайный центр, из которого в конце 20-х годов создалась ОУН. Своей целью она ставила освобождение Украины и от польской, и от российской оккупации.
Чтобы не попасть в лапы коммунистов после раздела Польши между Россией и Германией в 1939 году, руководство Организации перебралось на польскую территорию, оккупированную немцами. Оттуда она поддерживала тайную связь с сетью Организации на западной Украине.
Однако вскоре руководство, а вместе с ним и Организация, раскололись на две враждующие фракции, каждая из которых считала другую незаконной и пыталась получить эвентуальную власть в Украине. Руководителем одной из фракций был Мельник. Её члены называли себя мельниковцами. Другую фракцию возглавлял Бандера. Её члены назывались бандеровцы.
Как нам сообщили, мельниковцы стремились сотрудничать с немцами, шли на большие уступки. С другой стороны бендеровцы, которые находились в большинстве, «проводили принципиальную, бескомпромиссную политику в вопросах украинской независимости».
Именно бендеровцы прибыли во Львов в составе батальона «Нахтигаль» и обклеили город объявлениями о самостоятельности Украины и создании Временного правительства. Такими мерами они хотели упредить захват власти мельниковцами. Но мельниковцы, как сказали нам, собираются войти в Киев и там провозгласить себя правительством Украины. Бендеровцы хотели помешать им, задерживая их, насколько это было возможно.
А что к этим событиям имели мы с Богданом? Получилось так, что после раскола фракция Мельника всё ещё придерживалась старого приветствия ― «Слава Украине!/ Слава Вождю!», которое знали мы с Богданом. А вот фракция Бендеры изменила ответ на «Героям слава!» Поскольку мы ответили «Слава Вождю!», они решили, что мы мельниковцы, которые только что пришли от немцев.
Когда мы рассказали о своей деятельности во время российской оккупации, нас засыпали извинениями. Покрасневши, руководитель группы, который арестовал нас, всё повторял: «Это недоразумение», «Большое недоразумение», «Больше так не повторится».
Чтобы загладить свою вину, они дали нам возможность встретиться с каким-то членом Временного правительства. По дороге в его кабинет, я представлял себе в годах, представительного господина, похожего на пана Коваля, а он оказался крепким мужчиной средних лет. Выбритая голова с высоким, выпуклым лбом и тёмные глаза придавали ему вид начальника. Некоторое время он смотрел мне в глаза. Услышав про наши подвиги, он похвалил нас как «самых молодых подпольщиков», которых он когда-либо встречал.
Позже нас представили руководителю, ответственному за подготовку «походных групп». Как нам сказали, это были небольшие группы, которые отправлялись на восточную Украину, чтобы создать местную сеть постов Организации Бандеры. Когда немцы захватят Киев, Организация, имея в своём распоряжении такие посты, сможет противопоставить себя немцам, как власть столицы Украины. Нам предложили присоединиться.
Это казалось интересным приключением. И хоть я ощущал горький привкус нашего «ареста», эта идея пленила моё воображение. Я уже видел себя в Киеве, возле Золотых Ворот, в старинном соборе св. Софии, искал следы монгольского нашествия в степях восточной Украины, исследовал поля битв казаков с турками. Осуществится моя мечта детства посетить памятник Тарасу Шевченко на берегах Днепра. Мысленно ожили, прояснились, приобрели новых красок фотографии из учебников истории. Сомнений не оставалось ― я согласился.