Р ассказывал нам Иса ибн Хишам. Он сказал:

На меня пало подозрение в краже денег, и бежал я — изгой отныне, — долго скитался по пустыне и вдруг на месте ровном и гладком увидел палатку. Мальчишки у самой палатки играли — кучки песка разгребали. Один из них то и дело произносил стихи, подходящие к случаю, но так хорошо отделанные, что не верилось, будто мальчик их тут же придумывает сам. Мне показалось, он не таков, чтобы сразу столько соткать стихов, и я спросил его:

— Эй, мальчик, ты сам стихи сочиняешь или чужие на память читаешь?

В ответ он продекламировал:

Считаешь, для таких стихов я молод, И на меня глядишь ты удивленно, Но мой шайтан — эмир всех прочих джиннов [96] , В поэзии изрядно искушенных, Все тонкости ее он преподал мне. Иди себе, ответом умудренный.

Я сказал:

— О сын арабов! Меня привел сюда страх. Можно ли найти здесь убежище или угощение?

Он ответил:

— Ты пришел в дом, где путника защищают и хорошо угощают.

Тут он встал, потянул меня за рукав, повел к палатке, завеса которой была спущена, и позвал:

— Эй, сестрица, выйди сюда! Вот сосед наш, который родными отринут, близкими кинут, властями обижен и унижен. Весть о нас до него дошла, наша добрая слава сюда привела. Окажи ему покровительство!

Девушка откликнулась без промедления:

О ты, горожанин, успокойся и радуйся: Ты в доме ал-Асвада [97] — конец всем скитаниям! У самого славного в маадде и в ярубе [98] И самого верного своим обещаниям. Соседу поможет он копьем и мечом своим, Соседа поддержит он и щедрым даянием. И смерть, и дары в его руках — как два облака, Смиренно послушные его приказаниям. Он йеменец племени старинного, знатного, И лоб его светится чистейшим сиянием. Войди же в палатку для гостей: там их семеро — Дополнит до четного твое пребывание.

И мальчик ввел меня в палатку, на которую она указала. Я увидел там семь человек, и среди них тут же узнал Абу-л-Фатха Александрийца.

Я воскликнул:

— Горе тебе! Как это ты здесь оказался?

И он ответил стихами:

Ал-Асвад, сын Кинана, дал мне приют, Все, что давно искал везде, — взял я тут. Я им сказал, что я боюсь недругов, Пообещавших, что мою кровь прольют. Простится хитрость бедняку слабому, Коль руку помощи за то подадут, Коли оденут и накормят его И отпечаток нищеты изведут. Ты у судьбы бери дары чистые, Пока ты жив, пока тебе их дают. Пока хоть капля молока в вымени — Дои верблюдицу, не трать зря минут!

Г оворит Иса ибн Хишам:

Я сказал:

— Хвала Богу! Какими только греховными дорогами ты не ходил!

Потом мы прожили некоторое время в этом доме под покровительством хозяев, а когда почувствовали себя в безопасности, разошлись: он отправился на восток, я — на запад.