— Ты отталкиваешь меня! — заявила Ким двери пустой спальни Сэма. Пустой, тихий номер отеля действует ей на нервы — она снова ловит себя на том, что разговаривает с пустотой. — Хочешь знать, что я чувствую? Так позволь мне высказаться. Чувствую себя однодневкой, которую ты использовал и выбросил за ненадобностью, будто обжегся. Чувствую себя брошенной и преданной. И сейчас, пока я вошла в раж, позволь мне сказать, что ты — напыщенная свинья и я ненавижу тебя за то, что ты обошелся со мной как с дешевой потаскушкой.

Но от таких выступлений не становилось легче. Ким присела на диван и всхлипнула. Потом пустилась в самобичевание, пеняя себе в резких выражениях: следовало быть умнее. Скорее всего, у нее недостает именно ума, раз позволила себе впутаться в такую историю. В конце концов, она сама все видела и понимала, на что шла. Просто снова поплыла по течению и влюбилась в совершенно неподходящего мужчину. Позволила себе мечтать, и чувствовать себя счастливой, и надеяться… Какой романтичной дурой надо быть, чтобы влюбиться в такого, как Сэм! Не желает он, чтобы она входила в его жизнь, не хочет делиться своими проблемами. Разве можно жить с таким человеком? Раньше бы ей задуматься…

Поупражнявшись в жалости к себе, Ким решила: не позволит она какому-то мужчине приводить ее в столь жалкое состояние, брать над ней столько власти! Она сделала серьезную ошибку, но Сэм не узнает, как ей больно. У нее, в конце концов, есть гордость, и она постарается сохранить достоинство. Закончит работу, ради которой ее наняли, и сделает все хорошо. Покажет себя профессиональной, вежливой, квалифицированной, попытается — ради себя самой — казаться веселой…

Следующие несколько дней Ким вела сама с собой долгие беседы, в перерывах заливаясь слезами. Но мало-помалу сила духа возвращалась к ней.

А потом Сэм вернулся из Нью-Йорка, и в тот же момент, как она увидела его, что-то внутри воспламенилось, колени ослабели… Ким смотрела на него, стараясь запечатлеть в памяти эти мгновения. Сильное, с тяжелым подбородком лицо, широкие плечи и грудь — так уютно прислоняться к ней щекой… Уже просыпается сладкий, мучительный голод — броситься к нему, обнять, прижать к себе, сказать, как она его любит… Нет, она этого не сделает!

— Привет! — И Ким улыбнулась, надеясь, что он не заметит ее дрожащих коленей и трепета в голосе.

В душе клокотали противоречивые чувства — тут и паника, и желание бежать от него, от себя…

— Здравствуй, Ким.

В темной глубине его глаз нельзя ничего прочесть, лицо бесстрастно.

— Как раз собиралась уходить. Я нужна тебе сейчас?

От облегчения, что нашелся предлог ускользнуть, последнюю фразу она произнесла спокойно.

— Нет, спасибо.

— Тогда я пошла. — Взяла сумочку и направилась к двери.

— Подожди… — Сэм устало потер висок. — Ты вернешься к ужину?

— Я ужинаю с друзьями — не знала, что ты сегодня приедешь.

Договорилась она с Харрисонами — Ником и его родителями.

— Прости, надо было сказать тебе.

— Ладно, это неважно, — легко отозвалась Ким. — Знаешь, нам с тобой надо поговорить. У меня есть к тебе вопросы насчет слуг, которых самое время нанять. И еще кое-какие вещи, связанные с домом.

— Да, конечно, — кивнул он.

— Тогда до встречи! — бросила Ким, захлопывая за собой дверь.

Вернулась она в отель уже поздно. Несмотря на мысли о Сэме, вечер прошел хорошо: еда замечательная, собеседники интересные. Вставляя ключ в замок, она словно ныряла в ледяную воду.

Сэм сидел на диване, в джинсах и черной футболке, с босыми ногами, — воплощенная мужская привлекательность; на коленях стопка бумаг.

— Привет! — молвила она радостно. — Я думала, ты уже спишь.

— Я проснулся.

— Смена часовых поясов такая морока, — сочувственно покачала головой Ким и бросила сумочку в кресло.

Она изо всех сил старалась быть веселой и приятной в общении с Сэмом.

— Как прошел ужин? — спросил он.

— Мило, очень мило. — Ким заправила непослушный локон за ухо. — А твоя поездка?

— Ад. Работа над домом продвигается?

— Да, все замечательно. — И Ким сделала щедрый жест рукой. — Заходи, когда захочешь. — Сверкнула легкой улыбкой. — Скоро можешь въезжать.

Сэм указал на кресло:

— Садись.

— Хорошая идея. — Она устроилась в кресле и скрестила ноги. — Так расскажи мне о своей поездке. Ад — это звучит страшновато.

— Должен извиниться перед тобой, Ким.

— Извиниться? За что?

К черту серьезные разговоры! Устала она быть мрачной — гораздо приятнее счастливое расположение духа. И она собирается стать счастливой! Ким сидела, качая ногой, открытая туфелька, на высоком каблуке, без задника, съехала на мысок и равномерно покачивалась.

— В последние недели я делал все неправильно, обращался с тобой ужасно. Мне жаль.

А ведь он абсолютно прав.

— Да, понимаю. — Ей удалось сохранить беззаботный тон. — Сначала работа, удовольствия потом. Не сразу поняла, просто никогда не приходилось увлекаться трудоголиком. Все равно, очень милая у нас получилась интрижка.

Лицо его потемнело, в глазах промелькнуло что-то неуловимое.

— Никогда не думал об этом как об интрижке.

— Правда? Ах да, я же должна была стать твоей женой… — Ким повертела кольцо на пальце. — Игра — вот что это было. — И преувеличенно грустно вздохнула. — Ты так хорошо играл, что я не разобралась поначалу, что ты играешь, — вот глупышка! — Ким откинула голову и рассмеялась. — Ты однажды сказал мне, что я тебя забавляю. Я была игрушкой, разве нет? А когда ты стал слишком занят и погрузился в работу, у тебя не осталось времени на игры. Ты просто бросил меня, как надоевшую игрушку.

— Прекрати! — произнес Сэм резко. Поднявшись, он стоял над ней — высокий, угрожающий.

Она взглянула снизу вверх ему в лицо и широко раскрыла большие невинные глаза, захлопав длинными ресницами.

— Разве неправда, что я была просто развлечением? Знаешь, я все понимаю. — Ким зевнула. — Пойду-ка лучше спать, устала.

Его лицо казалось высеченным из камня.

— Прекрати играть со мной, Ким! — зарычал он.

— Играю? Я? Нет, по-моему, это вы, сэр, отлично освоили роль страстного любовника. — И она встала.

Сэм молча отступил, давая ей пройти. Ким улыбнулась ему:

— Доброй ночи, Сэм.

Он теряет ее… Сэм смотрел на закрытую дверь спальни Ким, охваченный унынием и ощущением опустошенности. Пока в его жизнь не вошла Ким, он не знал толком, чего хочет. Тепло и радость — вот то, что она принесла с собой. Точно так же он нашел их однажды в ее семье, убитый горем после потери родителей.

Ее обаяние и жизнерадостность наполнили темные, одинокие пространства его души. До боли хочется обнять ее — погасить кошмар, владеющий с некоторых пор его жизнью.

Высказать ей весь ужас, заполнивший его душу? Поверит она ему или уйдет, бросит его?

Злость, жгучая и едкая, обожгла ему горло — он потеряет Ким из-за другой женщины.

— Еще раз скажи мне: почему ты не хочешь жить в отеле или в меблированных комнатах? — спросила Ким у Сэма однажды вечером с явным раздражением. Она безрезультатно пыталась привлечь его внимание к покупке картин для дома, но он не проявил даже минимального интереса. Битый час Ким уговаривала его пойти в картинную галерею взглянуть на замечательные картины, обнаруженные ею вчера.

Последние несколько дней она работала над завершающими штрихами и почти не видела Сэма. А когда удавалось задать ему вопросы относительно того, что он любит, что предпочитает, то старалась придерживаться непринужденной, деловой манеры общения. Сэм был вежлив, но мысли его витали где-то далеко.

— Ким, не сейчас! — нетерпеливо отмахнулся он, сосредоточившись на очередной стопке бумаг.

Ярость поднялась в ней, она с трудом старалась не показать этого. Как она жалеет, что взялась за эту работу, поехала с ним на другой конец света! Работала как вол, старалась, а ему нет никакого дела. И нет дела до нее.

— А я хочу сейчас! — резко возразила она. — Я хочу поговорить с тобой об этом именно сейчас!

— Ну что такое? — нахмурился он.

— Почему ты ведешь себя так, словно тебе плевать?

«Наплевать на меня» — вот что хотелось бы ей сказать.

— Это всего лишь дом, — устало произнес он. — Просто мебель, картины, вещи.

— Но ты хотел свой дом! Место, которое полностью принадлежит тебе, взамен этого! — И Ким обвела рукой гостиную отеля, обставленную красиво, но безлико.

— Ну, я знал, что у меня не будет времени этим заниматься, — с преувеличенным терпением объяснил Сэм. — Именно поэтому и хотел, чтобы ты поехала со мной и обо всем позаботилась.

— А теперь не желаешь даже просто выбрать картины, которые будут висеть на стенах твоего дома?

— Я доверяю твоему вкусу, Ким.

— Не могу сказать, что мне не льстит твое доверие. Но то, что ты отказываешься принимать какое-либо участие, — неразумно. Это твой дом, а не мой.

— Конечно, — признал он бесстрастно и устало прикрыл глаза, будто говоря: «Да исчезни ты вместе со всем миром!» — Мне жаль, что я не могу тебе помочь, но я был бы очень признателен, если бы ты обошлась некоторое время без меня. Я завален работой.

Нет, тут что-то более серьезное, и это мешает ему уделить ей даже минуту времени.

— Что происходит, Сэм? Почему ты не расскажешь мне?

И Ким снова поймала у него в глазах отблеск внутренней борьбы, колебание, боль. На какой-то момент в лице его отразилась необычная уязвимость — она едва не потянулась к нему, сердце переполнилось нежностью, желанием приласкать, успокоить. Но момент прошел, он снова окаменел — непроницаем, как гранит; снова спрятался в свою раковину, показавшись лишь на мгновение.

— Возникли непредвиденные осложнения, — проговорил он холодно, — проблемы в бизнесе. Это не имеет к тебе ни малейшего отношения.

Лжет, она это точно знает! Ким посмотрела ему прямо в глаза.

— Понятно. Что ж, я тебя больше не побеспокою. — Она резко повернулась и выбежала из комнаты, подавив желание хлопнуть дверью.

Ладно, не может порадовать его — порадует хотя бы себя. Скинув туфли в углу, Ким стала срывать с себя одежду, изо всех сил сдерживая жгучие слезы. Больше она не станет забивать себе голову размышлениями о его вкусах. Будет просто делать свою работу так, как ей нравится. Представит, что обставляет собственный дом, для себя. У нее есть главное — свобода и неограниченный кредит.

Что же Сэм от нее скрывает? Что произошло в ту ночь, когда он вернулся чужим?

— Так ровно? — Ник стоял на лестнице, вешая картину, выполненную в технике батика.

Ким купила ее утром: современный стиль — стебли и листья бамбука на фоне сияющего голубого неба. Здесь, в гостиной, на открытой стене, она привлечет максимум внимания. Сэм ее еще не видел.

Ник сошел с лестницы и встал рядом с Ким, рассматривая картину.

— Просто потрясающе! Отличный выбор.

— Спасибо. — Она улыбнулась ему, довольная, что ее усилия кто-то оценил.

Потом повернулась машинально: в дверях стоял Сэм и наблюдал за ними; сердце у нее болезненно сжалось.

Ник тоже повернулся — посмотреть на хозяина дома.

Ким поспешила представить мужчин друг другу. Правда она не назвала Сэма мужем, хотя и говорила раньше Нику, как и всем остальным, что замужем. Один взгляд в глаза Сэма — и Ким поняла: от него не ускользнула эта фигура умолчания. Он изучал некоторое время картину, а потом произнес:

— Очень красиво, — и добавил, глядя на Ника: — У моей жены отличный вкус.

Ким чувствовала — в воздухе накапливается электричество. Сэм обозначает свою территорию, доказывает Нику право владения, в том числе и ею. Да как он смеет? Наедине с ней ведет себя как посторонний, а сейчас, здесь, притворяется любящим и ревнивым мужем.

— Да, Ким сделала с этим домом нечто особенное. — Ник обвел комнату широким жестом.

— Ник очень мне помог. — Ким не стала противиться соблазну уколоть Сэма. — Расставлял мебель, собирал книжные шкафы и кровати.

— Ну что вы, пустяки! — отмахнулся тот. — Обращайтесь ко мне в любое время. — И, взглянув на часы, выдохнул: — Мне пора.

«Зачем пришел Сэм?» — гадала Ким. Спрашивать? Нет уж. В одном она уверена: причина теперь не в том, что мысли о ней донимали его на важной деловой встрече. Воспоминание об этом пронзило ее, словно острый нож. Она поспешно присела и принялась собирать и складывать бумагу, в которую была упакована картина.

— Похоже, он уже давно здесь фланирует, — прокомментировал Сэм.

Тон его не понравился Ким, но, сделав над собой усилие, она проигнорировала его, только подтвердила беззаботно:

— Без Ника мне бы тут тяжело пришлось. Кроме того, мне нравится его общество.

О своем так называемом муже она этого в последнее время не сказала бы.

— Ладно. Скажи ему — пусть держится подальше от моего дома. — Голос Сэма был холоден как лед.

Ким едва поверила своим ушам.

— Надеюсь, ты пошутил.

Сэм, оставив ее слова без ответа, засунул руки в карманы.

— Мы сегодня приглашены на вечеринку с коктейлями. Я приехал, чтобы забрать тебя в отель. Тебе еще нужно переодеться.

Вечеринки — это то, что Ким любила: быть в окружении людей, общаться, смеяться. Что ее не устраивает, так это продолжать играть роль жены Сэма. Но это часть ее работы, что ж, она продержится еще один вечер.

— Хорошо, только надо оставить сообщение для Туки. — Туки, ее водитель, должен заехать за ней через час и отвезти в отель.

— Он был в офисе. Я отпустил его — сказал, что сам отвезу тебя.

Сэм принялся ходить по комнатам, разглядывать, что сделано с тех пор, как он был здесь в последний раз. Тогда, на китайском шелковом ковре… Но она не станет об этом вспоминать.

— Ты проделала большую работу, — произнес он наконец, глядя на нее с едва заметной улыбкой.

Много дней она не видела, как он улыбается, и что-то в ней встрепенулось. Тоска по тому, кем он был не так давно, — по мужчине, которому нравилось быть с ней, смеяться, любить ее…

— Спасибо. — Голос ее прозвучал как-то странно.

«Сэм, что с нами случилось?» — чуть не вымолвила она. Он смотрит на нее, в его глаза на мгновение вернулась былая теплота. Кажется, он хочет что-то сказать, как будто угадал ее мысли… Пространство между ними наполнилось звенящим напряжением.

— Нам нужно идти, а то опоздаем, — нарушил Сэм тяжкую тишину.

Вечеринка несколько подняла ей настроение. Было много знакомых: Майя и Джоэл, еще некоторые, кого она знала, был и Джемс, который только что закончил работу на «Рашидс электроникс» и сейчас занимался своими делами.

— Добрый вечер! Как поживает счастливая пара? — обратился он к ним с насмешливой вежливостью.

Лицо Сэма ничего не выражало.

— Добрый вечер, Джемс. Вижу, ты все еще здесь.

— Да, немного осталось. — Он призывно улыбнулся Ким.

Она сделала вид, что не заметила, — похоже, холодный душ в ресторане ничуть его не остудил. Когда бы ни пересекались их пути, Джемс тут же начинал свои игры. Как бы там ни было, Ким заключила, что Джемс вполне безопасен. Без особого удивления она узнала, что он вовсе не друг Сэму, просто они знакомы много лет.

— Держи руки подальше от моей жены, приятель, — посоветовал Сэм совершенно спокойно.

По какому, собственно, праву он проявляет в отношении нее собственнические инстинкты? Раздраженная, она отошла, сопровождаемая смехом Джемса, — поискать Майю.

Не прошло и десяти минут, как Джемс снова поймал Ким, расточая улыбки и излучая обаяние, слегка обнял ее за плечи и прошептал на ухо свежий анекдот — смешной. Ким прыснула, не удержалась, а потом стала смеяться. Ох, Сэм смотрит на них… Да Джемс специально выбрал момент, представляет маленький спектакль: обнимает Ким за плечи, а та весело смеется. Джемс кинул взгляд на Сэма, ожидая реакции.

— Зачем ты стараешься вывести Сэма из себя? — Ким стряхнула его руки.

— А доводить его — это забавно! — Джемс понизил голос: — Кроме того, я околдован тобой и не теряю надежды, что однажды ты дашь мне шанс.

— Ох, я тебя умоляю! — скорчила гримаску Ким. Она хотела уже сбежать, когда к ним присоединился Сэм и обнял ее по-хозяйски.

— Этот человек тебя беспокоит? — Он метнул молнию в сторону Джемса.

Тот только довольно ухмыльнулся.

— Я сама с ним справлюсь! — заявила Ким; смешно, когда два взрослых человека играют в глупые игры. — Пойду подышать воздухом. — И освободилась от руки Сэма.

Тут же он поймал ее за запястье — она не успела сбежать.

— Не так быстро, дорогая! И я с тобой, — он потащил ее к открытой двери в сад.

— Не трудись изображать заботливого мужа, — проговорила она холодно. — Я сама могу о себе позаботиться.

— Джемс — бабник. Я не хочу, чтобы ты…

— А ты думаешь, я этого еще не поняла? — фыркнула Ким. — Я не так глупа.

— Я не говорил, что ты глупа. Просто давно знаю Джемса.

— Раньше ты об этом не беспокоился.

— А теперь беспокоюсь!

— Вовсе не стоит.

Вокруг темно, только луна кое-где серебрит верхушки деревьев. Выражение его лица не разглядеть, — как всегда, неважно, есть ли свет.

— Как вести себя с мужчинами вроде Джемса, я знаю. А вот с мужчинами вроде тебя…

— И что же с мужчинами вроде меня?

— Я уже говорила тебе. Ты из тех, кто ничего не говорит, никогда свои чувства не показывает. Не позволяешь мне понять, о чем думаешь. Как вести себя с такими людьми, я не знаю. Извини, мне надо попудрить нос.

Сэм смотрел, как она уходит, — бесполезно идти за ней. Снова он повел себя как дурак — считал, что имеет над ней какую-то власть. Проблема не в Джемсе, а в нем самом.

Поначалу все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ким перевернула его жизнь. Не следовало этого допускать. Такое счастье не длится долго — рано или поздно кончается. Перестать надеяться, тосковать о ней. Пусть уезжает домой, в Нью-Йорк.

Господи, о чем он думает?..

В просторной кладовой Ким раскладывала по полкам мягкие, аккуратные стопки свежевыстиранных полотенец и простынь, купленных для дома. Стиральную машину и сушилку еще не привезли, и Майя предложила Ким свою. И когда иссякнет этот бесконечный поток необходимых покупок?.. В старину девочки начинали готовить приданое за много лет до помолвки: собирали столовое серебро, и тарелки, и белье, как белки, складывали свои запасы в сундук в ожидании дня, когда придет прекрасный принц и заберет их вместе со всем добром, включая вышитые крестиком подушки.

«Какие нежные оттенки…» — думала она; вдруг слезы навернулись на глаза — цвета расплылись, как акварель. Буря чувств переполнила, застала врасплох. Усевшись прямо на пол, она позволила слезам бежать свободно, оставляя на щеках мокрые дорожки. Приветливая, беззаботная манера поведения забирала очень много энергии. Нельзя безнаказанно подавлять сильные чувства: все равно они прорвутся на поверхность и захлестнут с головой. Она не привыкла так жить и не знала, как себя вести.

Чья-то рука внезапно опустилась ей на плечо.

— Ким, что случилось? — спросил с тревогой Ник.

— Да вот… предаюсь жалости к себе. — Голос ее дрожал.

— Что такое? Почему?

— Да просто так, без причины. — Ким поднялась на ноги и достала с полки коробку новеньких салфеток. — У меня бывают приступы сентиментальности — застают в самых неожиданных местах.

— Прости, что спрашиваю, — у тебя проблемы с мужем?

Эх, рассказать бы ему все: о Сэме, о их смешном фиктивном браке, о том, что ей не следовало влюбляться в него — заранее бы знать, что он не тот, кто ей нужен, — и что он не разговаривает с ней, игнорирует ее, не впускает в свой внутренний мир.

Ким выудила пару салфеток и принялась вытирать глаза. Сама виновата, что попала в такую ситуацию. Выполняла бы свою работу, и все. Надо же было влюбиться по уши в одинокого, замкнутого человека, который сейчас по неизвестной причине еще сильнее отдалился от всего мира, не только от нее.

— Да нет, ничего…

А про себя добавила: «Просто он больше меня не хочет». От этой мысли на глаза вновь навернулись слезы. Ким поскорее отвернулась, но поздно: руки Ника обняли ее — и она вдруг сломалась. Нахлынуло отчаяние, и, к своему ужасному смущению, Ким начала громко всхлипывать.