— Извини, извини… — все повторяла она.

— Ничего такого, все в порядке, Ким. — Ник поглаживал ее волосы. — Плачь, плачь…

Так она и делала, пока не выплакала все слезы.

— Что он с тобой сделал, Ким? — В голосе Ника слышалась злость.

— Сделал… со мной? — Ким потянулась за очередной салфеткой и вдруг поняла, о чем он говорит. — Нет, нет! — вскричала она. — Он не издевался надо мной, если ты это имеешь в виду.

Ник внимательно оглядел ее, не говоря ни слова.

— Ладно, прости, Ким.

Ким вытерла глаза и высморкалась.

— Мы… не всегда ладим. Знаешь, я иной раз без всякой причины становлюсь такой нюней…

Наступила пауза, потом Ник сказал с нажимом:

— Пообещай мне кое-что, Ким!

— Ну, не знаю…

— Если тебе понадобится помощь — любая, — ты дашь мне знать?

Его доброта едва снова не довела ее до слез.

— Да, обязательно. — Ким прикусила дрожащую губу. — Извини меня, — пробормотала она и скрылась в ванной.

Она привела себя в порядок, подышала глубоко и ровно несколько минут и вернулась к Нику — он все еще стоял возле кладовой для белья. Ким удалось улыбнуться.

— Мне казалось, мужчины приходят в ужас при виде плачущей женщины.

К ее облегчению, Ник улыбнулся.

— Имею большой опыт по этой части. Однажды у меня была девушка, которая все время плакала. По любому поводу, начиная от полной луны и кончая лягушкой, раздавленной на дороге. Я стал экспертом в утешении и всегда ношу с собой носовой платок. — Все это он сказал серьезным тоном.

Ким рассмеялась.

— И что с ней стало?

— Бросила меня, потому что нашла еще более опытного в этом мужчину. К тому же с новенькой яхтой.

— А ты не похож на убитого горем.

— Не помню даже, как ее звали. — Ник взял Ким за руку. — Пойдем, мама просила пригласить тебя на обед. Сама что-то состряпала, правда, зная ее поварские таланты, не могу поручиться, что это съедобно.

Ким хихикнула и позволила ему увести ее из дома, подальше от горестных мыслей.

* * *

— Ким? — раздался голос в телефонной трубке. — Это Джоанна.

Ким сидела на краешке кровати, только что закончив красить ногти на ногах в коралловый цвет.

— О, привет, Джоанна! Как ты? — Зажав трубку между плечом и подбородком, Ким попыталась закрыть флакончик с лаком.

— Спасибо, хорошо. Готовлюсь к уикенду. Звоню спросить тебя: не хочешь ли поехать со мной в Саранган? Я еду немного раньше, в субботу утром. Мужчины приедут позже, а мне нужно быть там днем, чтобы руководить подготовкой к ужину.

Саранган… Она совсем забыла о субботней поездке в горы. Провести уикенд в близком контакте с Сэмом — эта мысль наполнила ее трепетом.

— Мне бы хотелось поехать с тобой, — продолжала Джоанна. — Сказать по правде, предпочитаю не сидеть в машине с мужчинами — они все время говорят о делах, ни о чем не поболтаешь.

Ким разглядывала свои свежеокрашенные ногти. Через три дня — как она могла забыть? И что теперь делать? Пока она обдумывала слова Джоанны, ей так и не пришло в голову ни одной блестящей идеи. Для посторонних она жена Сэма. Муж Джоанны — важный человек для компании «Рашидс электроникс».

— Буду рада поехать с тобой, Джоанна.

— Я действительно очень занята, — объявила она Сэму, когда он вернулся с работы час спустя. — И мне не хочется ехать в Саранган. Лучше еще поработаю над домом. Можно как-то отказаться?

— Нет, нельзя.

Он ослабил галстук и принялся объяснять: не стоит обижать гостеприимного друга, главного инвестора и человека, имеющего немалый вес в политических кругах. Кроме того, есть несколько деловых вопросов, которые необходимо обсудить. Все это Ким уже знала.

— Поезжай один, — предложила Ким. — Скажи, что я заболела: температура, лихорадка, дизентерия — все что угодно. Скажи, что мне очень жаль.

Сэм нахмурился и строго посмотрел на нее.

— Так не пойдет, Ким. Осталось всего три дня, и я знаю, что ты приняла приглашение Джоанны ехать с ней.

На редкость быстро распространяются новости.

— Кроме того, ты в последнее время много работала и заслужила отдых. В горах очень красиво и прохладно. Тебе нравится Джоанна. Передохнешь немного.

Проблема-то вовсе не в горах и не в Джоанне, а в нем самом, в том, что придется проводить все время с ним, притворяясь счастливой женой. Без сомнения, им придется жить в одной комнате.

Если бы знать Джоанну хоть немного лучше, чтобы доверить ей правду… Живет она с мужем в Джакарте, встречались они лишь дважды. Довольно мила, но, на взгляд Ким, слишком строга и щепетильна — словом, не из тех, с кем можно поделиться личными секретами. Например, что ты не замужем за человеком, с которым живешь, и не хочешь делить с ним постель.

Сэм прав: ей нужен отдых от работы в доме и житья в отеле, все это уже действует на нервы. Не стоит отказывать себе в развлечении, поиграет в жену еще немного: Ким освоила эту роль, хоть «Оскара» получай за исполнение.

— Хорошо, я поеду, — сказала она Сэму. — Но когда закончу всю работу, ты напишешь восторженный отзыв в трех экземплярах.

— Конечно. — И он вежливо кивнул.

— Прибавка к зарплате тоже очень кстати, — добавила Ким для пущего эффекта.

Вилла Сухартоно утопала в буйной зелени сада, полного цветов и цветущих кустарников. Дом, построенный еще в колониальные времена нидерландцами, принадлежал семье долгие годы — так сказала хозяйка. Семья приезжала сюда на отдых, чтобы на время скрыться от тропической жары и столичной суеты.

Поездка через горы, среди великолепных пейзажей, прошла довольно приятно, но беседа не вдохновляла. Дочь американского посла, Джоанна судила обо всем основательно и безапелляционно. Надежды Ким посвятить ее в щекотливую ситуацию развеялись в кондиционированном воздухе салона.

Джоанна показала ей дом, извинилась за старомодную обстановку и поставила в известность, что интерьер не в ее вкусе.

Слуга уже отнес багаж Ким в комнату, предназначенную им с Сэмом. Здесь ее приют, она может освежиться, а потом выйти к утреннему чаю на веранде. В маленькой комнатке — дедовская двуспальная кровать, два трогательных креслица, низкий столик. Все светлое, уютное, даже слишком. Придется спать в одной постели, другого места нет: ни дивана, ни больших кресел, чтобы их сдвинуть. Вздохнув, Ким решила, что нечего вести себя как девственница викторианской эпохи, и принялась распаковывать вещи.

— Могу я предположить, что ты не стал разрушать иллюзию нашего брака и просить у мистера Сухартоно еще одно ложе? — поинтересовалась Ким.

Лежа на кровати она созерцала, как Сэм расстегивает рубашку и вешает на одно из креслиц.

— Да, можешь, — не стал.

Ужин прошел очень весело, а пить кофе у камина оказалось в высшей степени приятно. Все разошлись по спальням, и вот они с Сэмом одни в своей общей комнате. Ким удалось, извинившись, ускользнуть пораньше, так что к тому времени, когда пришел Сэм, она уже разделась и легла.

— Так, и где же ты собираешься спать? — спросила она.

— В кровати, где же еще? — Он удивленно посмотрел на нее. — На полу холодно, да и белья нет. — И удалился в ванную.

Ким, в общем-то, и не ожидала ничего другого, но надежда умирает последней. Выключила ночник, укуталась в одеяло и закрыла глаза, когда Сэм вернулся, притворилась, что спит. Он забрался в постель — кровать тихонько скрипнула. Щелчок — погасил свет.

— Спокойной ночи, Ким.

Для него не секрет, конечно, что она вовсе не спит.

— Спокойной ночи, — пробормотала она в ответ.

Ким лежала к нему спиной и чувствовала себя совершенно несчастной. Как спать, когда Сэм так близко? Она слышит его дыхание, ощущает тепло его тела… Притворяться, что они всего лишь чужие люди в одной постели?..

Откуда-то из закоулков памяти выплыла запомнившаяся из какого-то старого фильма сцена. Неженатые влюбленные, находившиеся в состоянии ссоры, оказались в номере отеля с одной кроватью. Выход нашелся: свернули простыню и использовали ее как границу, каждый лежал на своей стороне. Не сняв одежды. Оба, упрямо уставившись в потолок, втайне мечтали друг о друге. Фильм она смотрела в ранней юности и ситуацию нашла очень романтичной. Несмотря на неловкость положения, Ким невольно улыбнулась. В кино это и забавно и романтично, а в жизни? Ничего забавного в том, что мужчина, который был с ней близок, любил ее со всей силой страсти, по какой-то неясной причине перестал вдруг ею интересоваться.

Она поправила подушку, повыше натянула одеяло. Надо подумать о чем-нибудь другом, повеселее, например о дне рождения. Скоро ей исполнится двадцать семь, устроить бы вечеринку. Подготовка требует хорошего, приподнятого настроения, сейчас вряд ли получится.

Ким каждой клеточкой чувствует, что Сэм лежит рядом, но нельзя обращать на это внимание. В доме очень тихо. Ким слушала тишину и удивлялась: как тишина может так оглушительно звучать? Заснуть невозможно; начала считать назад от сотни — сначала по-английски, потом по-индонезийски, не помогает… Да и как спать в нескольких дюймах от Сэма? Можно протянуть руку и дотронуться до него, почувствовать тепло его кожи. На какой-то безумный момент она решила зачеркнуть все — прижаться к нему, целовать, любить его… Ким застонала, стиснув подушку, переполненная болезненным желанием. О боже, она не выдержит…

Сдерживая дыхание, Ким тихонько соскользнула со скрипнувшей кровати, закуталась в халат, поискала книгу, которую читала, осторожно повернула ручку двери… Удалось покинуть комнату бесшумно.

В гостиной все еще горел камин. Ким удобно устроилась в глубоком кресле и попыталась читать. Но огонь уже не давал достаточно тепла. Дрожа от холода, Ким огляделась — нет ни пледа, ни одеяла. Здесь тропики, почему же так холодно? Она подобрала ноги, положила на колени подушку — хоть как-то согреться.

Должно быть, она задремала, — вдруг показалось, что ее подняли на руки и куда-то понесли… Сильные руки обнимают ее, щека прислоняется к чему-то твердому, теплому… Открыла глаза — прямо перед ней лицо Сэма, уютное тепло его тела еще не согрело ее, она дрожит: ужасно замерзла, не может думать — только ощущать, вбирать желанное, благословенное тепло.

— Что это ты там делала? — спросил он сердито.

— Читала, — пробормотала она. — Не могла уснуть.

Сэм положил ее на свою сторону, еще хранившую тепло и укрыл одеялом. Как хорошо! Ким завернулась в одеяло, он лег рядом и приказал:

— А сейчас спи!

Приказ возымел прямо противоположное действие: Ким окончательно проснулась. Ноги так и не согрелись — прямо ледышки. Не помешало бы достать из кроссовок пару теплых носков. Ким села на постели.

— Ну, куда ты на этот раз собралась? — тут же раздался голос Сэма.

— Носки хочу надеть, у меня ноги замерзли.

— Я принесу, где они?

Она сказала. Сэм встал и протянул ей их, прежде чем вернуться в постель. Под одеялом Ким натянула носки и попробовала расслабиться, но дрожь не унималась.

— О, ради бога, Ким! — устало пробормотал Сэм. — Иди сюда… — Он притянул ее к себе и обнял.

Она лежала неподвижно, только сердце бешено колотилось. Его тепло обволакивало, вливалось в тело, возвращая к жизни. Она вдыхала его знакомый запах, и постепенно волна желания затопила ее — и одновременно волна паники: нельзя, чтобы это произошло… Ким сделала попытку отодвинуться.

Его руки сжали ее крепче.

— Все в порядке, спи, Ким! — прошептал он спокойно.

Дрожь прошла, и она стала засыпать. Как хорошо заснуть в объятиях Сэма… И снова возникло воспоминание. Самир… Кто-то — она не помнит кто, но не сам он — однажды объяснил ей, что означает это имя на арабском: «тот, кто составляет тебе компанию ночью». Ким улыбнулась в темноте, прижалась к нему и вздохнула, счастливая.

Сэм «составляет ей компанию ночью»… И незаметно она уснула.

О, какой это был замечательный, чувственный сон: она пребывала в состоянии эйфории, окруженная любовью и теплом, парила вне времени в каких-то волшебных краях, полных очарования. Все наполнено радостью, сладко замирает сердце, тело становится чутким и трепещет желанием…

Кто-то ласкает ее шелковистыми прикосновениями, и она тихо постанывает — это Сэм, он любит ее и желает. Его руки так чудесны, знают, что надо делать. Она придвинулась к нему ближе, ища его губы. Он поцеловал ее с нежностью, и сердце ее расцвело, переполненное любовью и желанием, кровь закипела. Она поцеловала его в ответ, все тело пылало в радостном предвкушении…

Они ласкали друг друга нежными прикосновениями, шептали какие-то слова, любящие руки встречались, как и трепетные губы, медленно и нежно, просто и легко. Словно они танцевали интимный, эротичный танец сотни раз, тонули в объятиях друг друга, умирали и снова возрождались, не размыкая рук, в совершенной гармонии…

На самом краю сознания раздался птичий щебет, солнечный свет пробивается сквозь сомкнутые веки… Еще некоторое время Ким плыла между сном и бодрствованием, ее никак не отпускали образы любви: его руки касаются ее, губы целуют, он внутри ее… Сон, волшебный и иллюзорный…

Она вздохнула, лениво потянулась на постели, чувствуя, что тело ее тяжелое, горячее. Ее обнимают руки, к ней прижимается теплое тело… Она взглянула сквозь ресницы: лицо Сэма, совсем близко, он нежно смотрит на нее, солнечный свет заливает постель, его обнаженные плечи и грудь… Так это был не сон…

И все же она чувствует оттенок нереальности, как будто все произошло в ином мире, прекрасном и загадочном.

Он коснулся рукой ее щеки, прошептал:

— Ким, я знаю…

Она закрыла ему рот кончиками пальцев.

— Нет, Сэм, пожалуйста, не надо!

«Не надо говорить, что тебе жаль, что этого не должно было случиться. Не разрушай магию!» — этого она не произнесла.

— Я хочу спать… — Она зарылась в одеяло.

Сэм отодвинулся, а затем вылез из постели. Ким засыпала, и последнее, что она слышала, — как открылась и закрылась дверь в ванную.

Когда она проснулась, дом был наполнен шумом. Топот ног по деревянному полу, кто-то смеется, ноздри щекочет дразнящий запах кофе…

Пора вставать и готовиться к утреннему походу в горы. Ким откинула одеяло и вдохнула стылый воздух.

Весь день провели в веселой компании: все вместе бродили по горам, болтали и останавливались перекусить. Ким гадала, о чем думает Сэм: желает ли, чтобы происшедшее между ними больше никогда не случалось, или просто спешит забыть? Уметь бы читать по его лицу, но оно, как всегда, непроницаемо.

В глубине души теплится искорка надежды: может быть, еще не все потеряно и Сэм, пусть отстраненный, молчаливый, любит ее.

Ни на следующий день, ни потом он ничего не сказал. И все же волшебство этой ночи в горах не исчезало, реяло где-то в воздухе между ними, то и дело возвращаясь непрошеными воспоминаниями.

— Я на минутку, — сказала Ким Туки, вылезая из машины перед отелем.

Весь день она носилась по городу, занимаясь одновременно тысячей дел. Жарко, хочется пить, немилосердно болят ноги — она надела не те туфли, в которых можно долго ходить, забыла блокнот, где записаны имена и номера телефонов. Да уж, утро не самое плодотворное, но на первый раз придется себе простить.

В номере, скинув туфли, надела легкие белые кроссовки — не писк моды, зато удобно. Проглотила стакан воды, схватила блокнот и выбежала из комнаты, пронеслась по галерее, бросив беглый взгляд на людей, сидевших в ресторане во дворе отеля. Ох, как она голодна! Но сейчас нет времени, в доме полно еды — поест там. Дом практически готов к новоселью, у нее уже возникает чувство удовлетворения от хорошо проделанной работы. Думая об этом, Ким улыбнулась — и тут же улыбка замерла на губах, ноги стали ватными…

За столиком сидит Сэм, он обедает; с ним дама, очень красивая, в легком белом наряде. Ким уже замечала ее раньше, в холле отеля. Эту женщину нельзя не заметить: высокая, прекрасно сложенная, с гривой пламенеющих рыжих волос.

Приросшая к месту Ким смотрела на эту пару, а Сэм со своей красавицей болтали и ели. При этом не отрываясь смотрели друг на друга, целиком поглощенные разговором. Скрытая огромной пальмой в кадке, Ким чувствовала себя бездарной шпионкой из скверного фильма. Что, собственно, происходит? Возможно, рыжая всего лишь очередной консультант — как Джемс. Или деловой партнер, связанный с новой компанией, электронщик, менеджер, да мало ли… Так зачем она стоит здесь, как ревнивая жена, следящая за собственным согрешившим мужем?..

Между тем рыжеволосая красавица протянула руку и накрыла ею запястье Сэма — интимный жест, нехарактерный для консультантов, менеджеров и тому подобных. Сердце Ким подскочило: как мило улыбается Сэм этой женщине; берет ее руку, жмет…

Ким резко развернулась и выбежала из своего укрытия, колени ее подгибались. Она опустилась на скамейку в тропических зарослях сада, окружавшего отель, и глотала горячий, душный воздух. Нужно успокоиться, прежде чем вернуться в машину, — нельзя же, чтобы Туки видел ее в таком состоянии.

Она откинула с лица влажные волосы, чувствуя, как хлопковое платье липнет к телу. Как жарко… А та дама выглядит такой свежей, элегантной в своем белом туалете… Есть женщины, которые всегда так выглядят, независимо от погоды. Но к самой Ким это не относится, она-то сейчас наверняка похожа на грязную посудомойку. На глаза ее навернулись слезы.

Ах, как патетично, издевалась она над собой. Стыдно ей вести себя как зачуханная домохозяйка, застигнувшая муженька с роскошной роковой женщиной. Но она-то Сэму не жена и даже не хочет быть его женой. Пусть рыжеволосая его получит — она как раз ему подходит.