Сравнительно недавно мне удалось обсудить идею белорусской прародины россов в Минске с археологами М. М. Чернявским и В. Е. Кудряшевым. В Институте истории АН БССР, где они работают, собраны не слишком богатые коллекции орудий труда и предметов быта рудокопов с реки Россь.

Прежде всего выяснилось, что до сих пор остаются значительные пробелы в знаниях, относящихся к археологии данного района. Исследования затрудняются и сравнительной скудностью фактического материала, и необычайной пестротой культур прошлого, остатки которых хранит белорусская земля.

М. М. Чернявскому доводилось изучать немало древних поселений по берегам Росси. Найдены там осколки сосудов – так называемых шаровидных амфор. Предполагается, что их создатели жили более 4 тысячелетий назад и занимались подсечным земледелием, скотоводством. Были ли они связаны с росскими шахтерами? Ответа на вопрос нет.

По словам археологов, возле шахт производилась грубая оббивка

камня. Более тщательная обработка и выделка орудий велись в других местах, у поселений. Частично этим могли заниматься сами шахтеры.

Не исключена и достаточно узкая специализация: одни добывали кремневые желваки, другие их предварительно оббивали, третьи доводили изделия до товарного вида. По-видимому, существовали «купцы», осуществлявшие межплеменной товарный обмен. Добыча полезного ископаемого – дело трудное, требующее немалых знаний, определенных навыков. Заниматься им можно круглый год. Передавались в ту далекую пору знания устно и в совместном труде. Все это должно было способствовать относительному обособлению групп, занимавшихся горным делом. А если так, то на данной территории вполне могли соседствовать и мирно взаимодействовать разные роды, племена, имеющие различные хозяйственные уклады, традиции. Одни со временем переходили на специализированную добычу и обработку кремня, другие занимались преимущественно подсечным земледелием, третьи промышляли охотой, скотоводством.

В таком случае обитатели района Росси – россы – изначально составляли содружество нескольких родов и племен, среди которых аруссы традиционно занимались добычей и (обработкой руды.

Давно еще было обнаружено М. М. Чернявским погребение росского рудокопа. Художники-археологи сделали реконструкцию внешнего облика этого древнего шахтера. Человек этот, по-видимому, был похож на нынешних обитателей Южной Европы.

Возле останков шахтера находился плоскодонный глиняный горшочек с нарезным орнаментом, а также лежала костяная игла. Судя по всему, здесь обитало племя так называемой культуры шнуровой керамики или боевых секир. Существовало оно на рубеже неолита и бронзового века.

Ну а как были связаны (или не были) росские рудокопы с праславянами? Имеются ли какие-нибудь новые данные, подтверждающие гипотезу о белорусской прародине россов?

На эти вопросы археологи отвечают уклончиво. И понятно: не так-то просто отождествлять племена неолита или даже века бронзы с историческими народами. Однако один вариант ответа – без слов – показался мне очень обнадеживающим. В. Е. Кудряшев принес и положил на стол две бронзовые вещицы и одну стеклянную бусину. Это и был ответ: заколки-украшения (фибулы) для накидки, которыми пользовались, как предполагается, древние славяне. Возраст этих находок чуть меньше двух тысячелетий.

Можно ли после этого утверждать, что умственная конструкция, гипотеза о начале русской земли в долине Росси, наконец-то «замкнулась»?

На мой взгляд, гипотеза стала более правдоподобной. Однако из этого, конечно, не следует, будто она убедительно доказана. Немало еще остается сомнений, противоречивых фактов, а главное – зияющих провалов в наших знаниях. Да и это совершенно естественно. В науке слишком мало окаменевших истин. Для нее характерно разнообразие идей. Одно мне представляется бесспорным: новая идея плодотворна. Она позволяет по-новому осмыслить имеющиеся материалы, привести в соответствие сведения, добытые представителями разных наук, и нацеленно искать новые факты о древнейшей истории племени россов (руссов).

Итак, будем помнить, что предложенная гипотеза спорная. Однако это не должно нас смущать. В настоящей живой растущей науке очень мало однозначных решений и закрытых проблем. Зато в ней всегда остается замечательный простор для творчества, исканий, сомнений и открытий.