Отверстие было таким узким, что приходилось ползти. Целая вечность прошла в кромешной мгле; у Вакара болели колени, и он уже решил, что подземный ход выведет их аккурат за другой край владений Ничока. Но неожиданно туннель закончился, и принц ударился головой.

Вакар нащупал края каменной плиты, которая преграждала выход из туннеля, собрался с силами, налег и медленно поднял. В тоннель полился тусклый свет.

Вакар просунул в отверстие голову. Единственная масляная лампа слабо освещала большую круглую комнату вроде той, что служила первым этажом в башне Кертевана. Массивная деревянная дверь была заперта изнутри на засов.

Вакар пробрался в комнату, на цыпочках подошел к двери и прислушался. Дверь была слишком толста; невозможно понять, звучат ли за ней те необычные шаги, или ему только чудится. По словам Кертевана, где-то здесь должна быть дверь, за которой лежало тело его соперника-колдуна. Долго искать не пришлось — Вакар увидел на полу бронзовое кольцо, почти в точности такое же, как на первой каменной плите. Квадратная крышка люка поддалась легко, под ней принц разглядел верхние ступеньки приставной лестницы.

— Фуал, приготовь меч, — велел он. — Э, да что это с тобой?

Коротышка стоял на коленях и заливался слезами.

— Мой господин, не заставляй меня туда спускаться! Уж лучше смерть! Не пойду, хоть режь!

— Будь ты проклят, бесхребетный трус! — прошипел Вакар и ударил Фуала тыльной стороной ладони. Но аремориец лишь разрыдался еще пуще.

— Не пойму, как это у тебя хватало храбрости воровать?

Вакар разгневался не на шутку. Он бы, наверное, даже убил слугу, если бы не нуждался в его помощи и не боялся поднять шум. В одиночку ему не вытащить тело Ничока из подвала.

Стоило об этом подумать... И тут мрачная решимость едва не покинула принца Вакара. А может, сбежать потихоньку и по возвращении в Лорск просто сказать, что поиски ничего не дали? Или обратиться за помощью к другому волшебнику? Или вообще не возвращаться домой, а наняться в армию какого-нибудь материкового королевства, и пропади он пропадом, этот Лорск...

Но тут он взглянул на Фуала, и взыграла кастовая гордость. Нет, раб никогда не увидит своего господина дрожащим от страха!

Вакар быстро спускался по лестнице, спеша встретиться лицом к лицу с опасностью, которая, возможно, подстерегала его внизу. Подвальная комната оказалась меньше верхней и была освещена единственной лампой, которая стояла на краю большого саркофага из черного мрамора. В саркофаге на соломенном тюфяке неподвижно лежал человек. Свет падал на его лицо, но в глазницах и на впалых щеках лежали тени. Черная мантия скрывала все тело Ничока, кроме ног в сандалиях.

Он лежал очень тихо, лишь изредка его грудь чуть приподнималась, доказывая, что он жив. Вакар не был подвержен фантазиям, но все же ощущал присутствие кого-то невидимого, буквально кожей чувствовал недобрый взгляд. В неподвижном воздухе витал странный запах, не похожий на обычную затхлость склепа.

Придерживая меч, чтобы тот не клацал в ножнах, Вакар на цыпочках приблизился к колдуну. Он приготовился взойти на единственную ступеньку перед черным саркофагом и взглянуть в лицо Ничока, но тут зловещий шорох заставил его отпрянуть.

Кто-то зашевелился в сумраке по другую сторону саркофага. Вакар напряг зрение и увидел тварь, которая приподнялась на многочисленных конечностях. Глаза на стебельках уставились на незваного гостя.

Гигантский краб!

Чудовище стремительно засеменило вокруг саркофага и напало на Вакара справа. Принц отскочил и, в свою очередь, обежал вокруг гроба. Краб не спешил преследовать врага, он повернулся кругом и огромной клешней подцепил лестницу; та с грохотом упала. Вакара прошиб пот, он понял, что это не просто краб-великан, а разумное существо.

Краб снова пошел в атаку на Вакара, хитиновыми ножками стуча о каменный пол. Принц обогнул саркофаг, тварь остановилась и двинулась в обратную сторону. Вакару тоже пришлось повернуть.

«Во имя всех богов! — подумал он. — Как мне выбраться из этой ловушки? Неужели мы так и будем носиться вокруг каменного ящика, пока один из нас не упадет от изнеможения?»

И он догадывался, кто первым устанет.

Впрочем, нет, у краба появилась новая идея. Осторожно, чтобы не задеть Ничока или лампу, он перекинул через саркофаг сначала одну ногу, затем — другую. Глаза на стебельках смотрели прямо в зрачки Вакара, усики между глазами хищно подрагивали, жвала непрестанно клацали, изо рта валила пена.

Тварь протянула клешни к Вакару, а тот ухватился за лестницу в слабой надежде поставить ее и выбраться из подвала. Он уже приподнял ее, когда услышал позади цоканье восьми крабьих ног. Тварь вырвала лестницу, дерево затрещало в огромных клешнях, способных перекусить человеческую шею с такой же легкостью, как стебель маргаритки.

Краб швырнул лестницу через весь подвал и, щелкая зубчатыми клешнями, ринулся на Вакара. Принц отпрянул в угол, выхватил меч и рубанул, как только чудовище оказалось в пределах досягаемости. Но острая бронза отскочила от твердого панциря, не оставив на нем даже царапины. Рассуждая об уязвимости демонического стража, Кертеван ни словом не обмолвился о том, что тот способен явиться в столь надежном доспехе.

Вакар уперся лопатками в стену. Клешни неотвратимо приближались. Наступал последний миг — сейчас краб разрежет человека на кусочки, как рассерженный ребенок разрезает ножницами бумажную куколку... И в этот миг Вакара вспомнил эпизод своего детства. Когда-то он играл в одном из королевских поместий на побережье Лорска, на западном краю Посейдониса. В заливе Корт старый рыбак, держа тщетно сопротивляющегося краба в мозолистой руке, объяснял:

— Слышь, малец, бери его большим пальцем за живот, а остальными за спину. Тогда ему никак не удастся цапнуть тебя...

Вспомнив эти слова, Вакар нашел выход из положения. Как только клешня приблизилась, он бросился вперед и вниз; ударившись о пол, быстро пролез под жвалами и животом твари, которые возвышались от силы в двух футах над полом. Раздались два щелчка — клешни цапнули пустоту. Вакар поднялся на ноги.

Теперь он был позади краба. Тот увидел его глазами на стебельках и начал поворачиваться. Но Вакар, не теряя времени, вскочил на широкую жесткую спину, поймал свободной рукой один из раздвоенных усиков и потянул его назад. Держась за усики как за поводья, он балансировал на необычном скакуне, широко расставив и согнув в коленях ноги.

Краб описывал круги и неистово размахивал клешнями, огромные щипцы-челюсти клацали, когда тварь пыталась дотянуться до врага. Но панцирь затруднял движения.

Вакар безмолвно воззвал к богам Лорска, взмахнул мечом и отрубил сначала один глаз, а затем другой. Хлынула голубая кровь, ослепленный краб заметался по комнате... и врезался в каменный саркофаг.

От толчка Вакар слетел со спины краба, не удержавшись за усики, и сильно ушибся о саркофаг. Но сразу же вскочил на ноги и отпрянул от клешней. Краб двинулся прочь от него, врезался в стену, пошел обратно, бестолково мечась вправо-влево; остроконечные хитиновые ноги выбивали барабанную дробь. В конце концов он забился в угол, присел и угрожающе поднял раскрытые клешни.

Вакар подобрал оброненный меч, вложил в ножны и, крадучись подошел к лестнице. Одной ступеньки не хватало, а стойку расщепила крабья клешня. Вакар с сомнением осмотрел лестницу, а затем вернулся к саркофагу за телом Ничока.

Принц взвалил колдуна на плечо, шатаясь, приблизился к лестнице и полез вверх. Слабая стойка зловеще затрещала под весом двух человек и начала прогибаться. А вдруг лестница сейчас сломается и Вакар останется в этом подвале в обществе краба и без всякой надежды на спасение?

Однако принц упорно лез вверх. Когда уже казалось, что лестница вот-вот развалится, послышался голос Фуала:

— Держись, господин, я его вытащу.

Фуал наклонился и схватил Ничока. Господин и слуга поднатужились и, громко кряхтя, протащили колдуна через люк. Вакар очень торопился, но, выбравшись наверх, сел на край люка и свесил ноги.

— Погоди-ка.

Он сидел, переводя дух, а Фуал в ужасе шептал:

— Господин, давай поспешим, тварь все еще рыщет... Когда на тебя напал краб, я думал, ты уже покойник, и даже отвернулся — не было сил смотреть. А когда заглянул снова, ты уже ставил лестницу.

Вакар бросил взгляд в подвал. Хоть он и не был сентиментален, ему стало чуточку жаль краба, затаившегося во тьме и напрасно ожидающего помощи от хозяина.

Через несколько минут владения Ничока остались позади. Беглецы возвращались тем же путем — сначала по подземному ходу, а затем по лабиринту городских улиц. Шатаясь, они несли Ничока, точно пьяного с вечеринки, — закинув его руки себе за на плечи. Вакар хромал — он сильно ушибся при падении со спины краба. При этом они орали залихватскую песню лорских пьянчуг:

* * *

Кертеван склонился над грудой пожелтевших свитков, разворачивая их один за другим и водя по вереницам загадочных иероглифов длинным ногтем. Вакар и Фуал с трудом поднялись по лестнице, внесли в гостиную Ничока и опустили на пол.

— Вот, пожалуйста, — объявил Вакар.

Кертеван слегка приподнял тяжелые веки.

— Отлично.

Фуал подошел к суме Вакара — проверить, все ли на месте. Под презрительным взглядом некроманта он вынул золотые кольца и серебряные слитки, медные топорики и брусочки и кулечки пряностей. Для облегчения подсчета он разложил все это аккуратными рядами на стуле.

— Ну так что же, господин маг? — поинтересовался Вакар. — Чего больше всего на свете страшатся боги?

Куртезан свернул манускрипты и бросил их в сундук, что стоял подле его табурета, поднял голову и сказал:

— Больше всего на свете боги боятся Кольца Тритона.

— А что это такое?

— Кольцо, которое носят на пальце. Оно вырезано из странного серого металла — не олова, не серебра и не свинца. Но почему его опасаются боги, я тебе сказать не могу. Сейчас кольцо на пальце Ксименона, короля тритонов. Ты найдешь его на острове Мене посреди озера Тритон в стране Тритония, которая лежит к югу от Тринаксийского моря. Теперь, когда ты получил все необходимые сведения, я прошу тебя удалиться, поскольку мне предстоит трудное колдовство.

Вакар выслушал эту речь и не поверил собственным ушам.

— Ты хочешь сказать... что у тебя этой вещи нет?

— Разумеется, у меня ее нет. Все, ступай.

— Да будь я проклят навек! В жизни не встречал такого наглого мошенника...

— Довольно, молодой человек! Я не терплю оскорблений, к тому же я тебя не обманывал. Вспомни нашу беседу — в награду за твою услугу я не обещал ничего определенного. Ты сказал, что ищешь одну вещь; прекрасно, я сделал все возможное, чтобы ты узнал, где она находится и что из себя представляет.

Колдун был прав, но это никоим образом не умерило гнева Вакара. К его лицу прилила кровь, и он вскричал:

— Да как ты смеешь, прохвост?! Ты спрашивал, сколько я готов заплатить за саму вещь! И если ты...

— Молчать! Убирайся!

— Только после того, как вытрясу из тебя награду за мою работу!

Вакар потянулся за мечом и шагнул к Кертевану, но колдун лишь широко раскрыл глаза и встретился взглядом с Вакаром.

— Ты не можешь пошевелиться, — тихо произнес некромант. — Ты прирос к месту...

К ужасу своему Вакар обнаружил, что, приближаясь к колдуну, встречает все большее сопротивление, будто вязнет в меду. Рванувшись изо всех сил, он сумел лишь сделать один-единственный шаг и вытянуть меч из ножен на несколько дюймов. Глаза его вылезли из орбит, а мышцы дрожали от напряжения. Краем глаза принц заметил скорчившегося над вещами Фуала. Слуга застыл с изумленным выражением лица, по-идиотски разинув рот, — словно на него тоже подействовали чары. Но колдуну было нелегко удерживать Вакара.

— Слабаком тебя не назовешь, — проворчал Кертеван, — но пойми, ты мне не соперник. Постой-ка спокойно, я все приготовлю к твоему уходу.

Кертеван протянул руку и бросил в кадильницу на треножнике щепотку порошка; повалил дым. Колдун неторопливо нагнулся, подобрал посох и начертил им на полу геометрическую фигуру, а затем заговорил на незнакомом Вакару языке.

Принц рвался вперед, как пес с цепи. По его лбу бежал пот, к щекам прилила кровь, зубы блестели в свирепом оскале. Могучим усилием он продвинул правую ногу на дюйм вперед и еще на ширину пальца вытащил клинок из ножен. Только и всего. Он не мог даже голову повернуть, и язык ему не подчинялся.

Над рисунком, начертанным Кертеваном, появилось мерцание. Колдун знай себе гнусил заклинание, а мерцание переросло в яркий розовый свет. Сполохи света качались и подрагивали в воздухе, принимали то очертания человека, то извивающейся рептилии. Вакар чувствовал жар кожей лица и рук.

Кертеван прервал заклинание и пояснил:

— Огненный дух поистине незаменим, когда надо избавиться от мусора. Как жаль, что ты не успеешь оценить его по достоинству... Эй! На место! — прикрикнул он вдруг на языки пламени и пригрозил им посохом. — Эти духи опасны, как пленные львы, за ними нужен глаз да глаз. Глупый мальчишка, ты сам во всем виноват. Надо было уходить по первому моему приказанию.

Кертеван снова обратился к пламени на неизвестном языке — очевидно, велел огненному духу разделаться с Вакаром и Фуалом. Вакар рвался из невидимых пут; ужас перед смертью в огне придавал ему сил. Но все было тщетно.

Слова заклинания звучали все громче; казалось, от них содрогаются стены башни. Языки пламени неистовствовали, но они были покорны воле колдуна. И тут краем глаза Вакар заметил, как что-то мелькнуло в воздухе, ударило Кертевана в грудь и тихо шлепнулось на пол.

Кертеван замер с раскрытым ртом, а затем оглушительно чихнул. Когда он снова широко раскрыл рот, судорожно втягивая воздух, пламя выпрыгнуло из геометрической фигуры на полу и бросилось на своего укротителя. Один-единственный возглас ужаса, и волшебник превратился в огромный факел. Огонь ринулся вверх, лизнул потолок и растекся по потолочным балкам и половицам третьего этажа.

От Кертевана осталась лишь дымящаяся кучка пепла. Огонь крушил все на своем пути, разбегался по потолку и проникал в щели между досками.

Услышав предсмертный вопль Кертевана, Вакар понял, что вновь обрел способность двигаться. Он взглянул на Фуала — тот сгребал в суму хозяйские сокровища. Вакар задвинул меч в ножны и бросился вперед. Не дожидаясь, пока уляжется пламя, он зарылся обеими руками в открытый сундук рядом с горящим табуретом и выгреб ворох манускриптов, уже затлевших по краям. Держа свитки папируса в одной руке, а другой сбивая огонь, Вакар помчался к выходу.

Он скатился вниз по ступенькам винтовой лестницы, Фуал несся вслед. Когда они бежали через комнату, наверху раздался чудовищный треск — это обрушился потолок второго этажа. Между половицами над головой Вакар увидел буйные сполохи.

Во дворе он наткнулся на неподвижное тело безголового. Очевидно, смерть Кертевана погубила и его слугу.

Вакар с Фуалом выбежали за ворота и помчались к постоялому двору, на котором остановились. Встречные недоуменно озирались, где-то далеко гремел набат, извещая всю округу о пожаре. Вакар несколько раз сворачивал за угол, чтобы сбить со следа возможную погоню. Позади полыхала башня волшебника Кертевана.

— Хозяин, эти евскерийские колдуны и впрямь жулики, каких поискать, — проговорил Фуал с трудом переводя дыхание. — Иначе бы им служили нормальные люди, а не безголовые покойники и крабы. Зачем ты украл эту пакость? — Он указал на манускрипты. — Ты что, решил стать магом?

— Нет. Но я не могу позволить, чтобы погибли драгоценные знания. К тому же в обмен на эти листки соперники Кертевана помогут нам добраться до Тритонии... Проклятье, где мы?

Когда чутье Фуала снова вывело их на верный путь, Вакар угрюмо произнес:

— Мне жаль бедного Ничока, но мы бы все-равно не успели его вынести из горящей башни... Чем ты запустил в Кертевана?

— Редчайшей пряностью, мой господин. Ее привезли с далекого Востока, из легендарной Тамузейры. Торговец, который мне ее продал, назвал ее «перцем».