— Не видать им этого как своих ушей! — мрачно изрек Абреу. — Установить технологическую блокаду и в то же время разрешить сообщение кришнанцев с существами с других планет? Ха-ха! Проклятый Межпланетный совет! Пусть попросят у нас чего полегче. Например, поджечь спичкой море Садабао.

Команданте Силва, прибывший со своей планеты на переговоры, выглядел смущенным:

— На Вишну у нас все в порядке, больше того, мы без всяких проволочек оборудовали там станцию. Ваши подопечные, синьор Кристовао, пользуются дурной славой.

Абреу покрылся румянцем и заерзал в своем кресле:

— Вам легко критиковать, синьор Аугусто. Как вы знаете, Бембом — это небольшая станция, не чета Новоресифе, а ваши вишнанцы рядом с кришнанцами — простые и наивные, как дети.

— Я только хотел сказать, что всем известно о ваших бюрократических проволочках, которые…

— Говорю вам…

— …которые являются…

— Queira, senhores, — остановил их Кеннеди. Комендант Новоресифе был очень важной персоной, и его послушались. — Оставим пререкания. Нам надлежит сделать все возможное при существующих обстоятельствах.

— И все равно дело дохлое, — не переставал брюзжать Абреу. — Рано или поздно они придумают что-нибудь сногсшибательное, и тогда мы узнаем, зря или не зря Межпланетный совет опасался, что эти отсталые кришнанцы начнут воевать с другими мирами, как только у них произойдет научно-техническая революция.

— В этом я с вами солидарен. Межпланетный совет — всего лишь группа людей. А значит, любой из них — и все вместе — может быть ограниченным, даже дубоватым. Я целый год бомбардировал их письмами по поводу вишнанцев, чтобы…

— В этот момент раздался стук в дверь.

— Да! — сказал Абреу. Вошел Горчаков, начальник таможенной службы.

Думаю, вам лучше быть в курсе этого дела, chefe, — сказал он. — Помните того землянина, которого мы пропустили для путешествия несколько десятков ночей назад? Акелави? Ахмад Акелави?

— Тот высокий алжирский инженер? Sim. Что там с ним?

— Он пытался пронести через таможню мумию.

— Прошу прощения, синьоры, — извинился Абреу. — Мне необходимо разобраться с этим делом. — И глава службы безопасности Новоресифе — настоящая туша — поднялся с кресла и, тяжело ступая, пошел за Горчаковым.

— Что за мумия? — спросил он.

— Какой-то их царек. Утверждает, что все абсолютно законно и у него есть чек об оплате покупки.

Едва увидев Акелави, Абреу словно ощетинился внутри. Сам толстенький коротышка, он подозревал всех мужчин выше него в дьявольских кознях, а алжирец, возможно, был самым высоким человеком, нога которого переступала порог этого дальнего представительства «Вигенс Интерпланетарис». Акелави все еще выглядел по-кришнански: вспученные зеленые волосы и нарисованные стрелки по направлению к ушам. Он холодно посмотрел сверху вниз своими большими темными глазами на чиновника.

Абреу взял с места в карьер:

— Что все это значит, синьор Ахмад?

Акелави вздохнул:

— Я уже объяснил сотруднику таможни, а потом начальнику всей службы, а теперь говорю вам, затем, судя по всему, очередь дойдет до команданте Кеннеди…

— Об этом вам нечего беспокоиться. Просто отвечайте на мои вопросы.

— Весьма охотно. Повторяю еще раз: я купил эту мумию у принца Ферриана Сотаспийского. Вот чек в подтверждение этой сделки, с собственноручной подписью князя.

— А с какой целью вы ее приобрели?

— Отвезти на Землю в качестве музейного экспоната. Даже при нынешних тарифах на перевозки она компенсирует мне затраты на поездку.

— А чья это мумия? — спросил Абреу, осматривая ее. — Mгe do Deus, какая она ужасная!

— Считается, что это останки Манзарии, первого и единственного короля Сотаспе, — заметил Акелави.

— Как это? У них была республика? Или еще что-то?

— Не совсем так. У них была только видимость, юридическая фикция, благодаря которой король Манзария все еще является законным правителем, а у царствующего монарха — принца — только статус регента. Тут все юридически очень запутано…

— Тогда нечего и забивать всем этим голову. Вы просветили ее рентгеновскими лучами, amigo?

— Пока нет, — ответил Горчаков. — Думал, вы захотите присутствовать…

Через полчаса со всеми проверками было покончено.

— Не вижу причин препятствовать ее вывозу, — сказал Абреу. — Но объясните мне: почему принц Ферриан решился продать столь священную реликвию?

Акелави пожал своими костлявыми плечами:

— Он не сказал. Возможно, хочет называться королем, а не только быть монархом по сути дела.

— Понимаю. А что это у вас за медаль?

— За победу на чемпионате по планерному спорту в Микарданде. Если вы позволите мне начать подписывать бумаги из этой горы, я могу успеть на свой корабль. — И, заполнив все необходимые документы, он удалился с мумией в руках.

Не прошло и трех дней после отбытия Акелави на корабле «Лорето», как в Новоресифе разыгралась настоящая буря. И поднял ее молодой худой кришнанец. На нем был наряд богатого островитянина с моря Садабао, а его португальский был если не ломаным, то сильно искривленным.

— Я — принц Ферриан Сотаспийский! — сверкая глазами кричал он на Абреу. — Грязные твари! Что вы сделали с нашим великим королем?!

— Вы имеете в виду ту мумию, которую взял с собой Акелави? — пробормотал смущенный Абреу.

— Это для тебя она мумия, а для нас — священная реликвия нашего государства, которое было, есть и будет вовеки веков! Где она?

Абреу объяснил.

— Ты хочешь сказать, что символ славы наших предков теперь за миллионы миль отсюда? Что этот вор, да соберется в его утробе вся зараза и гниль Кришны, что он…

— Минуточку, ваша милость. Так вы утверждаете, что этот Акелави похитил мумию, а не купил ее, как он сказал?

— Конечно, похитил! Ты что же, полагаешь, будто мы столь бедны, что продали нашего единственного короля?

Абреу повернулся к своему секретарю:

— Найди-ка фотокопию чека, который предъявлял Акелави. Если произошла ошибка, господин Ферриан, мы ее исправим… А вот и чек. Разве это не ваша подпись?

— Выглядит похоже, но я никогда подобных бумаг не подписывал. Он мог получить их хитростью. Когда отбывает на землю следующий корабль?

— Через девять или десять дней. Но, мой друг, кришнанцам бывает весьма затруднительно получить разрешение для полета на кораблях компании «Вигенс»…

— Как будто мы не являемся старейшей и достойнейшей цивилизацией во вселенной! — горячо воскликнул Ферриан. — Да будет вам известно, синьор, что скоро настанет день, когда с этой дискриминацией будет покончено раз и навсегда!

— Что вы, что вы! Мы вовсе не считаем себя чем-то выше кришнанцев. Весь вопрос в том, как ваша цивилизация воспримет и использует достижения науки и техники. Когда вы примете на вооружение современные идеи государственного устройства и законности…

Ферриан сказал Абреу, на своем гортанном гозаштанду, что он думает и чего стоит вся эта законность.

Абреу, не отличавшийся миролюбивым нравом, с трудом себя сдерживая, ответил:

— Почему бы вам не положиться в этом вопросе на нас? Служба безопасности компании «Вигенс» может послать на Землю со следующим кораблем донесение. Как только это сообщение будет получено, вся мощная полицейская машина Земли будет приведена в действие, и вашего короля незамедлительно вернут назад.

— Что значит «незамедлительно»?

— О, по кришнанскому времени, примерно через двадцать пять лет. Именно столько понадобится для доставки на Землю сообщения и возвращения короля.

— Нет! Ждать нельзя! Я сам полечу! Думаете, я позволю, чтобы моего бедного предка волокли через все вселенную без эскорта, одинокого, беззащитного? Вы, земляне, понятия не имеете о почестях, которые следует оказывать помазаннику божьему.

— Очень хорошо. Заполните заявку по этому образцу.

Так и получилось, что на следующем космическом корабле к Солнечной системе оказался Ферриан бад-Арджанак, принц-регент Сотаспе. С одной стороны, этот космический путешественник был важной персоной, а с другой — жителем отсталой планеты, воинственному народу которой был закрыт доступ к технической информации. Поэтому Абреу послал с ним в качестве сопровождающего сотрудника своей службы безопасности, Геркулеса Костанхосо.

Когда они уходили, то, как заметил Абреу, горячо спорили об эффекте Фицджеральда. Ферриан отказывался верить, что, если его путешествие к Земле займет для него примерно сто шестьдесят дней, то на Кришне за это время пройдет три тысячи дней.

— У нас есть одна легенда, — бросил он пренебрежительно, — о шахтере Галаю, который попал в сказочную страну и провел там три дня, а когда вернулся обратно, все его друзья стали стариками. Но я-то взрослый и образованный человек! И ты хочешь, чтобы я поверил во всю эту чушь?!

Прошли годы.

На таможне возник скандал в связи с установившимся в здешних местах обычаем целоваться при встречах и прощаниях. В результате кадровых перестановок Абреу перевели на Ганешу, хотя никакой его вины в случившемся не было. Его последователю тоже пришлось несладко. Он был уличен в том, что попустительствовал прохождению через таможню привычки курить табак. Как следствие, Абреу вернулся на прежнее место, а благодаря усилиям земных врачей-геронтологов не стал выглядеть намного старше.

И вот однажды на посадочную площадку Новоресифе опустился новый корабль «Маранхао», и по трапу сошли Костанхосо и принц Ферриан. Абреу принялся яростно трясти руку монарху:

— Отлично! Я так и думал, что вы вот-вот вернетесь. Забрали свою мумию?

— Да. — Португальский Ферриана заметно улучшился. — Это было самое интересное путешествие, какое только можно представить, хотя твой человек не спускал с меня глаз ни на минуту, словно я дикий зверь в клетке. Он даже читать мне ничего не давал, кроме старых законодательных актов, которые все время откуда-то доставал.

— Ему так приказали, — сказал Абреу. — Когда на Кришне установятся обычные для остальной вселенной стандарты законности, этики и государственного устройства, тогда, может быть, вам будет предоставлен доступ и…

Ферриан сделал нетерпеливое движение:

— Хватит читать лекции, дружище. Сейчас мне гораздо интереснее решить вопрос с транспортировкой моей мумии на Маджбур. Да и самому надо туда попасть поскорее. Для меня путешествие заняло немного времени, а вот мои бедные женушки наверняка по мне стосковались. Я должен их снова увидеть.

Таможенник был под каблуком у своей супружницы и поэтому завидовал умению принца держать в руках даже не одну жену, а целый взвод. Однако, будучи мудрым чиновником, он не подал виду, какие чувства его обуревают. Когда Ферриан отошел подальше, так что их не было слышно, он спросил Костанхосо:

— Как ты с ним справился, Геркулес?

— Без особого труда. Он подчинялся всем приказам, беда лишь в том, что он слишком хорошо соображает.

— Как это?

— Он способен делать правильные умозаключения даже получая самые незначительные сведения. А когда ему надо, делается таким очаровашкой, что может выудить из человека все, что ему нужно. В конце концов я дал ему свод законов, чтобы он немного успокоился. К тому же на Кришне не лишне будет установить кое-какие современные законы.

— Ты все сделал правильно. Еще не знаешь о своем повышении по службе?

— О… а… благодарю, но нет ли здесь ошибки? Меня только что повысили…

— Ты забыл, мой мальчик, что это было недавно только по твоим субъективным ощущениям, а что касается выплаты жалованья и повышения в должности, то здесь ведется объективный отсчет времени…

Абреу посмотрел, как принц и его мумия отплыли на 22-весельном баркасе вниз по течению реки Пичиде, а потом опять зарылся в свои бумаги и выкинул этого королька из головы. Но только до тех пор, пока не получил письмо от Горбоваста, полномочного представителя короля Экрара Гозаштандского в свободном городе Маджбуре. Горбоваст, вдобавок к представлению интересов короля Экрара, вел двойную игру и немного шпионил для Абреу. Он писал:

«От автора записки намеченному адресату, с приветствием.

Уважаемый господин, довожу до вашего сведения попавшие в поле моего зрения любопытные факты. Как вам известно, принц Сотаспе, вместе с мумией короля Манзарии, прожил здесь десять ночей или больше. Сегодня у нас пришвартовался корабль с флагом Сотаспе. На нем прибыл премьер-министр, сэр Карао бад-Аве. Говорят, что какой-то прирученный биджар доставил в Сотаспе записку, чтобы прибыл этот корабль и забрал принца.

Но более интересен, однако, сам этот корабль — «Керукчи». Он приводится в движение не только веслами и парусами, но и механическим устройством. К каждому борту прикреплено большое колесо с деревянными лопатками, вставленными в ось, так что они погружаются в воду при его вращении. Колеса приводятся в действие машиной внутри корпуса, об устройстве которой я ничего не могу сказать, потому что сотаспийцы никого на борт не пускают. Говорят, однако, что эта машина приводится в действие кипящей водой, а дым выходит через большую трубу, установленную посередине судна.

Так как «Керукчи», скорее всего, в ближайшее время уйдет, когда его машина будет готова к путешествию, вам надо поспешить, чтобы увидеть это устройство.

Наилучшие пожелания вам и вашим близким».

Перечитав письмо, Абреу набросился на Костанхосо:

— Геркулес! — закричал он. — Вызови парикмахера для нас обоих! Мы уезжаем! Зеленые волосы и все остальное!

Между тем в Маджбуре принц Ферриан в это время делал выволочку своему премьер-министру:

— Ты законченный, полный идиот! — кричал он. — Что, в Сотаспе не нашлось ни одного подходящего корабля и тебе пришлось прибыть сюда на «Керукчи», а теперь слухи о его существовании достигли ушей землян в Новоресифе? Получай, болван! — И он полоснул министра плеткой.

Сэр Карао согнулся, повалился вниз и ударился головой о пол:

— Смилуйтесь, ваше величество! — взмолился он. — Вы знаете, что я никогда не мог сладить с вашим гаремом!

— А причем тут мой гарем?

— Эта злосчастная авантюра была предпринята по настоянию вашей жены леди Танзи, которая сказала, что хочет оказать вам достойную вашего величества честь, послав за вами гордость нашего флота!

«Гордость»! «Честь!». Чушь собачья! Моя жена леди Танзи захотела утереть нос моей жене леди Курахи, разве нет? А почему ты не посоветовался с моей женой леди Джаали?

— Я хотел, но она болела и отослала меня к вашей жене леди Роврай, которая взяла сторону леди Танзи…

— Все ясно, — проворчал Ферриан. — Полная неразбериха и путаница. Ладно, но по крайней мере эта ошибка больше не повторится, потому что, когда я вернусь в Сотаспе, будет установлен новый закон. Прочитал свод законов, который мне старательно подсовывали земляне.

— Что же за закон? — Карао приподнял голову от пола.

— Принудительная моногамия, как в Гозаштанде.

— О, ваше величество! Но что же вы сделаете с вашими достопочтенными женами?

— «Достопочтенными», ха-ха! За эти годы я насмотрелся, какие они достопочтенные… Что касается твоего вопроса, то я разведусь со всеми, кроме одной, и назначу им пенсии. Если найдут себе других мужей — и на здоровье. Ничего с ними не сделается, потому что они богаты и пользуются престижем, а у нас полным-полно свободных мужчин.

— А на ком же вы остановите свой выбор, богоподобный сэр?

— Пока не решил. Леди Джаали самая чувственная, но она старовата; леди Дунбени самая симпатичная, но холодновата; леди Танзи самая обольстительная, но ей не хватает мудрости, которую боги дают…

Двумя днями позже Абреу и его помощник стояли перед Горбовастом в Маджбуре. Обычной униформы службы безопасности «Вигенс» на них не было, а ее заменяли дешевенькие кришнанские юбки, вязаные шапочки и ножи в ножнах.

— Премного сожалею, джентльмены, — сказал представитель короля Экрара. — «Керукчи» отчалил на рассвете, о чем я вас предупреждал, а на нем отбыл принц Ферриан и его закутанная в тряпки мумия.

— Ничего не поделаешь, — проговорил Абреу на своем беглом, с сильным акцентом гозаштандском. — Все, что мне нужно, это быстроходное судно, чтобы их догнать.

— В гавани стоит несколько торговых кораблей…

— Корыта! Слишком тихоходны для погони, когда «Керукчи» ушел так далеко вперед.

— Так вы планируете…

— Не твоего ума дела, что мы планируем! Что бы с нами ни случилось, это произойдет в море, где каждый заботится о себе сам. Если мы и нарушим какой-то закон, то только сотаспийский, а я не собираюсь попадать под его юрисдикцию. Где мне раздобыть галеру?

Горбоваст поднял свою прическу-антенну:

— В Маджбуре вам вряд ли позволят арендовать какой-то свой корабль.

— А как насчет короля Замбы?

— Нет. Он с Сотаспе ссориться не захочет.

— В любом случае у нас нет ни минуты лишнего времени. Давай, пошевели мозгами!

— Я и думаю, — сказал Горбоваст. — Вот! Как вам капитан Зардеку и его «Алаштир»?

— Что это?

— Трехмачтовая галера с двумя рядами весел, которую Зардеку купил в прошлом году у Арисанга и переоборудовал с быстроходное торговое судно. На нем восемьдесят сильных гребцов и сорок весел, хорошо обученный экипаж, и оно способно обогнать даже королевский фрегат Маджбура «Джунсар».

— Как это на Кришне можно получить какую-то прибыль, если надо кормить восемьдесят гребцов? Она же лопают как звери. Да и места для груза там должно быть маловато.

— О, но это судно предназначено для особых целей! Благодаря «Алаштиру» он ведет торговлю в море Ваандао, бросая вызов монополии, о которой заявил Дур. Любого другого торговца, который решится ходить в тех водах, дурумцы сразу поймают и отправят на дно кормить рыб. Зардеку, однако, делают рейсы туда и обратно, да еще посмеивается над ними, потому что ловить его им — все равно что королю Гедику пытаться поймать в свои сети бога дождей. Между прочим, некоторые товары, которые он доставляет в Маджбур, добыты обычным пиратством, хотя это и нельзя доказать. Вдобавок ко всему, вчера на заре он был здесь: почему бы вам его не отыскать?

Капитан Зардеку оказался высоким крупным кришнанцем. Он развалился на скамье в портовом кабаке и выглядел сонным и добродушным. Казалось, кто-то однажды припечатал его и так плоский кришнанский нос каким-то тупым предметом.

— Что касается условий, о которых вы упомянули, джентльмены. Мне придется отправиться на «Алаштире» на самый край света, где, по легенде, море Садабао кончается и вода переливается за его край. Когда же, по-вашему, нам надо отбывать?

— Может, сегодня в полдень? — спросил Абреу.

— Не, не так быстро. Мне до завтра только успеть собрать моих крепышей из всех этих подвальчиков на берегу, да еще надо провизией запастись. Хотя, если вам так надо, я отдам швартовы завтра за час до рассвета.

— Согласны, — сказал Абреу. — Надеюсь, ваши люди способны проводить ночи в море.

— Они сделают то, что я им скажу. Когда галеры Дуро рыскают по нашим следам, как жуки по плоскому камню, матросы спят на скамьях вроде этой. А для такой погони, как ваша, я найму дополнительных гребцов.

Капитан Зардеку почти сдержал свое слово, и они отчалили за полчаса до рассвета. Восемьдесят гребцов работали сорока веслами, оглушительно гремевшими в уключинах, а господствующий западный ветер нес корабль вниз по течению к устью реки и дальше в море Садабао. С запада, со стороны суши, плыли по зеленоватому небу большие кучевые облака, но, достигнув кромки берега, бесследно исчезали, и поэтому большая часть неба над морем была чистой.

Ветер надувал три треугольных паруса.

— Это новая для здешних мест оснастка, — сказал Зардеку. — Для быстрых маневров, чтобы опередить двухмачтовый корабль, они поднимаются все и помогают идти точно по ветру, а курс можно держать, управляя малыми парусами. Однако похоже, что наша погоня пройдет хорошо, если ветер не изменится. Не зайти ли нам в Замбу?

Абреу отрицательно покачал головой:

— Вряд ли они там остановятся, когда еще так мало прошли от Маджбура. Если только что-то сломается. Надо бы нам добраться до гавани Решра и убедиться, что их там нет, а дальше идти в Джеруд.

— Лево на борт! — скомандовал Зардеку и продолжил рассказывать о пиратах, навигации и оснастке судов: как корабельные мастера, пока не догадались сажать двух или больше гребцов за одно весло, устраивали их в несколько рядов, как придумывали разные хитрости, чтобы гребцы не стукались головами друг о друга…

В гавани Решра никаких признаков «Керукчи» не было. Тем не менее капитан порта сказал им:

— Да, мы видели, как это судно проходило, оставляя за собой длинную струю дыма. Подумали, что у них пожар, и послали галеру на помощь. Ха-ха! Ну и дураками же мы себя почувствовали! Этот горящий корабль просигналил, что у них все в порядке.

Капитан Зардеку пополнил запасы продовольствия и воды для ненасытных глоток его команды, и их судно снова стало разрезать изумрудные воды моря. Они останавливались в гавани За, где у местных жителей были хвосты, как у обитателей Колофтского болота, потом у Ульванага, где увешанные золотом пираты Дезфула властвовали в преддверии своего необычного конца, затем у Варзени-Гандерана — острова женщин, которые допускали до себя мужчин с проходящих кораблей, но не давали своим детям-мальчикам становиться взрослыми.

Дамы с Варзени-Гандерана видели огненный корабль на горизонте, но он не остановился. Это тоже было необычно.

— Маленький экипаж, или они чертовски спешат, — предположил Абреу и повернулся к Зардеку: — Скоро мы их настигнем. Думаю, им придется остановиться. Должны же они пополнить запасы топлива для своей машины?

Большая часть ночи на Варзени-Гандеране оказалась потерянной, потому что команда «Алаштира» позволяла себе развлекаться только там, где ей разрешалось, и потому отставание увеличилось на несколько часов. Наконец, на четвертый день они увидели «Алаштир» в Дарье, где местные жители носили промасленные шкуры вместо одежды. Остров узнали по двум каменным грядам, которые тянулись вперед сколько хватало взгляда.

Впередсмотрящий крикнул вниз:

— Дым в гавани, но я не вижу, что это значит.

— Капитан, — сказал Абареу, — думаю, наш принц остановился здесь для пополнения запасов дров и почти готов к отплытию. Не лучше ли приготовить вашу катапульту? Пусть гребцы немного отдохнут.

— Да-да. Вы, там! — Зардеку начал отдавать распоряжения свойственным ему тихим голосом, чуть громче, чем в обычном разговоре. Абреу, однако, заметил, что матросы быстро выполняли все приказы.

Пока гребцы отдыхали, а корабль скользил по направлению к гавани на парусах, матросы подняли наверх кучу деревянных брусьев и канат, из которых соорудили на палубе катапульту. Рядом с ней уложили метательные снаряды, которые можно было назвать или оперенными дротиками, или сверхбольшими стрелами.

— Что теперь? — спросил Зардеку.

— Надо подождать; мы не может зайти за ними в гавань.

Зардеку развернул нос корабля против ветра, так что главный парус только слегка похлопывал, а носовой и бизань были сколько возможно подняты, чтобы «Алаштир» не сносило к берегу. В нос сбоку били волны, и судно сильно качалось с боку на бок.

Абреу в подзорную трубу видел колесный пароход, трубы которого нещадно дымили. Надо будет им хорошо запастись топливом, подумал он. Так как «Алаштир» медленно двигался по гавани, рассмотреть преследуемое судно можно было с разных углов. Очевидно, его переделали из галеры, Абреу видел гнезда для весел.

— Мы не слишком удалились к северу? — спросил он Зардеку. — Вдруг им нужно на юг? В этом случае, когда они снимутся с якоря, нам будет трудно их догнать.

— Ты прав, — согласился Зардеку. — Повернуть главный парус! Спустить его вниз!

Когда корабль стал набирать скорость, Абреу спросил:

— Капитан, почему мы идем прямо от гавани?

— У нас в море должно быть пространство, чтобы развернуться и пойти по ветру.

— Но почему бы нам просто не повернуть налево?

— Дать лево руля, чтобы нас понесло ветром назад? Думаешь, я сумасшедший? Чтобы нас на скалы выбросило?

Абреу понял, что он не моряк, и решил оставить решение всех технических вопросов на Зардеку.

— Огненный корабль выходит из гавани! — крикнул впередсмотрящий.

— Теперь мешкать нельзя, — сказал Абреу.

Зардеку отдал еще несколько распоряжений. Гребцы заработали веслами. Рулевой начал разворачивать корабль направо, пока его нос не стал смотреть указывать на берег, а матросы опустили все три паруса. Гребцы сработали веслами назад, и корабль остановился, а в корму заколотили волны.

— Надо посмотреть, куда они пойдут, — сказал Зардеку. Через минуту он добавил: — Направляются на юг. Отпустить переднюю рею, подтянуть заднюю! Поднять паруса, право руля!

Верхние концы рей опустились, а нижние поднялись. После того как все команды были выполнены, шкоты выбраны, корабль развернулся и лег на другой курс, по направлению к «Керукчи», который выходил из гавани против ветра только движением колес и без парусов. Гребцы «Алаштира» заворчали и налегли на весла.

Два корабля шли пересекающимися курсами, пока Костанхосо не сказал:

— Похоже, там вывесили флажки. Что они хотят сказать?

Зардеку взял подзорную трубу:

— Спрашивают. Другими словами, хотят узнать, есть ли у нас к ним какое-то дело. Корве, подними сигнал «лечь в дрейф». Хайн, заряжай катапульту.

«Керукчи», вместо того чтобы остановиться, продолжал двигаться, подняв еще несколько флажков. Абреу предположил, что гордый принц сообщает им, что о них думает.

— У них тоже есть катапульта, — заметил Зардеку. — На корме.

Ветер свистел в такелаже. Наконец со стороны «Керукчи» послышался звук глухого удара, и от его кормы поднялся и по дуге полетел к «Алаштиру» град камней. Они упали в воду, не достигнув цели.

— Ядра, — бросил Зардеку. — Хорошего мало, мои гребцы могут пострадать. — Он приложил свой рупор к губам и прогремел: — Остановись, жалкий трус! Надо поговорить!

— Чего тебе нужно? — донесся до них ответ.

— Скажи, что его корабль, — сказал Абреу.

— Твой корабль!

— Иди к Хишкаку! — пронеслось над волнами, и послышался еще один глухой удар. На этот раз по деревянной палубе «Алаштира» застучал град свинцовых шаров по килограмму весом каждый. Послышались крики, и Абреу увидел, как один из гребцов скрючился на палубе с залитой кровью головой. Двое свободных гребцов потащили его прочь, а один занял его место. Другой стал раскладывать рядом со скамьями оружие.

Потом хлопнула катапульта самого «Алаштира», послав пучок дротиков к корме «Керукчи». Катапультисты парохода попрятались, но их вернул на места командир.

Абреу сказал:

— Капитан, если мы пойдем дальше вперед, они не смогут нас достать, потому что им помешает собственный такелаж.

— Зато они могут взять нас на таран, — ответил Зардеку. — А у нас тарана нет, убрал его, когда переоснащал корабль. — Через несколько секунд он добавил: — Кроме того, похоже, они настроены по-боевому.

Зардеку подбодрял своих гребцов, которые отвечали ворчанием и налегали на весла так, что те гнулись, а трубы «Керукчи» продолжали яростно дымить. Вращающиеся колеса поднимали тучи брызг, за которыми скрывалась большая часть кормы судна, начинавшей дюйм за дюймом удаляться от «Алаштира». Бу-ум! Вверх взлетели свинцовые шары, проделав в парусах несколько дыр. Банг! Дротик воткнулся в корпус «Керукчи».

— Если мы сможем повредить одно из этих колес, — сказал Абреу, — как я вам говорил…

Зз-з-з-з! Абреу пригнулся, а над его головой просвистела пара изогнутых металлических прутьев. Один из матросов распластался на палубе, а его товарищи вели ответную стрельбу.

Зардеку пошел вперед по узкому мостику над головами гребцов, чтобы самому заняться катапультой. «Керукчи» продолжал удаляться.

Бам! Дротик пролетел между лопаток ближнего колеса «Керукчи» и воткнулся острием в обшивку. Колесо со скрипом остановилось, дернулось назад, но ствол дротика, торчавший под углом, ему мешал. «Алаштир» словно рванулся вперед, а «Керукчи» замедлил ход, и его матросы ничего не могли поделать с застывшим колесом.

— Сдавайтесь! — прокричал Зардеку в рупор.

Голос с «Керукчи» ответил, что ему самому нужно с собой сделать.

Зардеку продолжал настаивать:

— Мы возьмем вас на абордаж! Сдавайтесь, и тогда мы никого убивать не станем!

Еще ругательства.

— Все к борту! — приказал Зардеку. — Взять абордажные крючья! Штурмовая команда, приготовиться!

— Давай, Геркулес. — Абреу взял абордажную саблю. — Выбери и ты себе. Ты знаешь, нам тоже надо исполнить свой долг.

— Ик, — ответил маленький Костанхосо, походивший на кого угодно, только не на древнего Геркулеса.

Тем не менее он трясущимися руками надел свой шлем и присоединился к штурмовой команде на носу. Все гребцы, сидящие дальше от борта, вооружились и присоединились к ним, оставив своих товарищей управляться с веслами. Абордажники пригнулись под защитой планшира, а над их головами свистели стрелы и дротики. Корпуса кораблей метр за метром сближались.

— Приготовить трапы! — приказал Зардеку.

Матросы вытащили несколько трапов с острыми шипами на дальних концах, чтобы прочно зацепиться за деревянные части на корабле противника.

— На штурм! — крикнул Зардеку.

Абреу, хотя он и полагал себя староватым для таких смертельных игр, счел, что должен показать пример своим подчиненным. С необыкновенной живостью он подпрыгнул и побежал по ближайшему трапу. Топот ног за его спиной сказал ему, что остальным матросы бросились за ним.

У другого конца трапа матрос пытался вырвать шипы из досок. Абреу нанес ему удар и рванулся дальше, не смотря на результаты. Повсюду слышались крики, топот, звенела сталь.

Абреу оказался лицом к лицу с худенькой элегантной фигуркой в легких окислившихся до черноты доспехах, покрытых как мозаикой золотом. Его противник сжимал, подобно завзятому дуэлянту, небольшой меч. Под наносником шлема Абреу узнал принца Ферриана.

— Сдаетесь? — спросил он.

— Никогда! — Принц пританцовывал перед ним и делал причудливые выпады.

Абреу отразил своим щитом острие меча и нанес ответный удар. Фехтовальщиком он не был, да и в любом случае времени для таких игр не оставалось. На Ферриана наседали со всех сторон. Принц, с залитым кровью лицом, яростно отбивался, его меч сверкал точно молния, но противников было слишком много. Внезапно меч у него в руке оказался сломанным. Когда он бросил его и отступил к борту, нащупывая у себя на поясе другое оружие, копье ударило его в грудь, он повалился на бок и со шлепком упал на палубу.

— Все кончено. — Зардеку убрал меч в ножны.

Оставшиеся в живых сотаспийцы уже упали на колени и ждали, что с ними теперь станется. Костанхосо, очевидно, был полон гордости за кровь на лезвие своего меча и одновременно сострадал сдавшемуся матросу, чью руку он поранил.

— Кто тут главный? — спросил Абреу. — Ты?

— Если вам будет так угодно, господин пират, — сказал Карао. — Что все это значит?

— Где мумия?

— В каюте, сэр. Разрешите вам показать…

— Веди. — Абреу прошел вместе с министром в каюту на корме. — О!

Бренные останки короля Манзарии остались такими же малоприятными, какими были и раньше.

— Что вы делаете? — с внезапной мукой вскрикнул Карао. — Это кощунство!

— Чушь! — рявкнул Абреу, разрывая вдоль бока плотную обертку мумии своим абордажным крюком. — Смотри сюда!

— Кто ты? — вскрикнул Карао. — Человек Дура, или замаскированный землянин, или еще кто-то?

Проигнорировав вопрос, начальник службы безопасности продолжал тормошить мумию и скоро обнаружил несколько маленьких книжек. — Смотри, Геркулес, — сказал он. — Химия, физика, энергетика, электроника, математика, сопротивление материалов, аэронавтика… Принц хорошо поработал. Ну а ты! — Он повернулся к съежившемуся Карао. — Будешь отвечать на вопросы? Или отправишься за своим несчастным повелителем на дно.

— Я… я буду отвечать, м-мой господин.

— Хорошо. Кто построил этот корабль? То есть кто переделал его в пароход?

— Ахмад Акелави, сэр.

— А вы с Феррианом разработали план — отвезти эту мумию на Землю, где полно технической литературы, а потом вернуть ее обратно на Кришну? Так?

— Да, сэр.

— А что получил за это Акелави?

— О, его величество разработал сложную схему по конвертации некоторых из унаследованных им сокровищ в земные доллары. Он также хотел сделать Акелави своим министром науки, если он когда-нибудь вернется на Сотаспе.

— Понятно. Ваш принц был парень не промах, жаль, что он пошел ко дну.

— Мы его арестуем? — спросил Костанхосо по-португальски, кивнув на Карао. — А мумию можно взять с собой в качестве доказательства.

— Хм, — пробормотал Абреу. — Мне кажется, что мы допустили большую ошибку, когда позволили этой мумии попасть обратно на Кришну, не проверив ее тщательно. Как по-твоему?

— Pois sim.

Абреу продолжал размышлять вслух:

— А если мы его арестуем и так далее, все это выплывет наружу. Результаты могут оказаться для таможни плачевными, не говоря уже о нас самих.

— Да-ср.

— Если мы отвезем Карао в Новоресифи по обвинению в тайном сговоре в соответствии с Кодексом законов Межпланетного совета, раздел 4, статья 26-я, кришнанцы могут поднять страшный хай по поводу незаконного ареста, а нас назовут убийцами, империалистами и тому подобное. А если мы отпустим его со всеми людьми, хорошенько предварительно вздрючив, и сожжем корабль, дело будет закончено ко всеобщему удовлетворению. А так как принц все равно теперь кормит рыб и за Акелави мы установим наблюдение, никаких нарушений технологической блокады такого рода больше не будет.

— Правильно, — согласился Костанхосо. — Но мне ужасно не хочется сжигать этот корабль. Это все равно что уничтожить сами знания.

— Знаю-знаю, — взревел Абреу, — но нам надо следовать определенной политике. Мир во вселенной важнее, чем… — Он повернулся к Карао и сказал на гозаштандонском: — Мы решили, что эта тайная деятельность проводилась не по твоей вине, ты просто выполнял приказы своего повелителя. Следовательно, после того как мы со всем здесь покончим и сожжем корабль…

— Ийа! Великий господин, молю вас не сжигать гордость флота Сотаспе… — И из глаз Карао покатились крупные слезы.

— Очень жаль, мой хороший, но этого не избежать. Зардеку, собери своих людей…

Тем временем Ферриан бад-Арджанакский, принц Сотаспе, вцепился в нижнюю лопатку пароходного колеса, а из воды торчала только его голова. Другие лопатки и все колесо мешали людям с палубы «Керукчи» его увидеть. Он сбросил свои доспехи и теперь пытался освободиться от плаща. С большими усилиями удалось избавиться и от него. После этого принц по крайней мере мог плавать.

Хотя он слышал голоса с палубы, но слов из-за шума ветра и волн разобрать не мог, особенно когда его время от времени топила большая волна. Пара громких всплесков сказала ему, что несчастные жертвы схватки были сброшены за борт. Снова послышались тяжелые шаги и громкие голоса, на палубе что-то двигали и разбивали.

Потом раздался треск, природу которого он сначала не смог распознать. Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять природу дыма, который и всегда обволакивал «Керукчи». На этот раз клубы были слишком густыми, чтобы выходить из паровой машины. Потом он осознал, что дорогой его сердцу корабль на самом деле горит, громко выругался в адрес всех богов своего пантеона и добавил пару горьких слез в воды моря Садабао.

Что же, все равно он не мог держаться за эту лопатку целый день. Скорее всего, другой корабль отошел от борта «Керукчи» на безопасное расстояние с подветренной стороны, пока его добыча не сгорит полностью. Или «Керукчи» просто догорит до уровня моря, а потом его заполнит вода и он пойдет ко дну, как большинство кораблей. Тяжесть машин утянет его на дно.

Принц Ферриан выскользнул из оставшихся одежд и поплыл к берегу, стараясь, чтобы горящий «Керукчи» оставался между ним и «Алаштиром». Свежий дневной ветер проносил над ним струи дыма, заставляя его кашлять и глотать воду, но и помогая оставаться незамеченным. Таможенники Дарьи, как и все их соплеменники, ходили в чем мать родила, поэтому он мог не опасаться за появление на берегу в непристойном виде.

Через десять ночей торговое судно «Звезда Джазмуриана» пришвартовалось в порту Сотаспе, и принц Ферриан, сопровождаемый двумя носильщиками с большой коробкой, сошел на берег. Те, кто его увидел, едва не попадали на землю от удивления.

— Ваше величество! — пробормотал один из сотаспийцев. — Мы все думали, что вы мертвы! Ваш кузен принц Саварун едва не объявил вашего старшего сына, принца-регента…

Скоро мы со всем этим разберемся, дружище, — сказал Ферриан. — Дайте мне айю . Я направляюсь во дворец.

Когда волнение улеглось, принц Ферриан произнес речь.

— Во-первых, — сказал он, — благодарю моих верноподданных, которые честно исполняли свой долг в мое отсутствие. Многие ли правители, удалившись из родных мест на несколько лет, находят, что их троны не заняты?

Во-вторых, вы знаете, что мы понесли тяжелую утрату. Нашей священной реликвии, нашего короля больше нет. Однако в Дарье мне сделали его деревянную копию, которая будет заменять нам настоящего короля. Эта идея пришла мне в голову после прочтения свода законов, принятых среди землян.

В-третьих, с этого дня отменяется полигамия. Несмотря на то что я очень ценю преданность и заботу, которыми меня окружали долгие годы мои жены, есть веские причины для отмены этого обычая. Могу упомянуть хотя бы о мелкой ревности среди моих жен, из-за которой рухнул мой величественный замысел. (Нет, нет, Танзи, не надо плакать. О тебе позаботятся.)

В-четвертых, так как мой план индустриализации Сотаспе не увенчался успехом, я искал и нашел ему замену. Почему, подумал я, мы должны напрягать все свои нервы, чтобы похитить секреты у земной науки? Почему нам не открыть это самим? Читая историю Земли, я узнал о системе, благодаря которой земляне обогатились таким количеством изобретений и знаний. Это называется патентование, и как только Тайный Совет уточнит детали, в Сотаспе тоже будет такая система…

Абреу, одетый слегка щеголевато, как и всегда, когда ему сопутствовал успех, догладывал команданте Кеннеди об итогах своего вторжения в море Садабао. В конце он сказал:

— Не примите за самонадеянность, синьор Уильям, но благодаря усилиям молодчаги Геркулеса и моим собственным большинства многолетних угроз технологической блокаде больше не существует!

А несколько десятков ночей спустя принц Ферриан, который любил произносить речи и вообще покрасоваться, стоял на верхней ступеньке мраморной лестницы в коронационном зале. Перед ним склонился на колени невзрачный маленький сотаспиец с рукой на перевязи. Ферриан зычным голосом провозглашал:

— …наш подданный, Лайджан, мастер-каретник, соединил вместе планер, на котором наши отечественные спортсмены развлекаются, паря в воздухе, с ракетами, запуском которых мы празднуем астрологические совпадения, и тем самым создал новое и полезное устройство. Для сведения: движимый ракетой летательный аппарат, с помощью которого можно летать, куда душа пожелает. Хотя пока таких аппаратов немного и управление ими несовершенно — как вы видите по сломанной руке мастера Лайджана, — со временем эти трудности будут преодолены.

Настоящим я, Ферриан бад-Арджанак, правитель государства, в знак признания за твое выдающееся изобретение, жалую тебе, Лайджан бад-Загх, патент номер тридцать семь патентной системы Сатаспео вместе с титулом рыцаря.

Он коснулся стоящего на коленях изобретателя скипетром.

— Поднимитесь, сэр Лайджан. — Принц повесил на шею маленькому сотаспийцу медаль. — А теперь, — подытожил он, — начинается всеобщее празднование, со зваными обедами и фейерверками. Отныне это будет День Освобождения, потому что именно в этот день раз и навсегда рухнули стены невежества, за которыми держали нас деспотические земляне!