Керин предполагал, что, когда другие люди несут тебя на плечах, ты преисполняешься чувством собственного величия. На самом деле все оказалось не так. Его носильщики неторопливо шли вперед, напевая песенку на местном диалекте, чтобы не сбиться с шага. Один и тот же припев повторялся снова и снова. После того как Керин не меньше ста раз выслушал его, один из носильщиков что-то крикнул. Паланкин остановился; его опустили на землю, так что теперь весь вес приходился на подпорки, и носильщики поменялись местами, чтобы нести шест на другом плече. Затем они снова тронулись в путь, напевая все ту же песенку.

Керин обнаружил, что носильный шест имеет собственную частоту колебаний, которую усиливали вес сиденья и пассажира. При каждом шаге носильщиков раздавался громкий скрип дерева и юношу слегка подбрасывало вверх. Сначала он не обращал на это внимания, но через час прикосновение одежды, которая терлась о кожу в одних и тех же местах при каждом толчке, стало вызывать неприятное жжение, к тому же прибавилось неприятное чувство тошноты.

Так как «Тукара Мора» стала на якорь в Котейки ближе к полудню, до наступления сумерек носильщики успели пройти не более пары миль, и Тога приказал остановиться в небольшом придорожном постоялом дворе. Чиновник засуетился, устраивая на ночлег Керина и Ноджири в лучшей комнате, а всех остальных — где придется. Перед ужином юноша позаботился узнать, где расположено отхожее место и как им пользоваться.

К этому времени Керин уже достаточно ловко управлялся с палочками для еды. Тога похвалил его:

— Эта личность должна сказать, что для варвара ты быстро привыкаешь к культурному образу жизни.

Керин прервал свои манипуляции с палочками:

— Мастер Тога, мой брат, которому довелось много путешествовать, предупреждал меня, что, куда бы меня ни занесло, повсюду выяснится, что туземцы считают себя выше всех остальных людей, — они-де и самые мудрые, и самые храбрые, и самые честные и вежливые люди на свете. Поэтому меня ничуть не смущает, когда иностранцы называют меня варваром.

— Твой брат умен, мастер Рао. Разумеется, когда такие речи ты слышишь от нас, жителей Небесной империи, это не пустая похвальба, так как мы-то и в самом деле лучше всех остальных.

Керин сдержал улыбку:

— Да, вот еще что. Эти носильщики понесут нас до самого Чингуна?

— Да. Это же просто прогулка — каких-нибудь две недели.

— А разве на лошадях мы не быстрее добрались бы или в каретах?

Тога развел руками:

— Конечно, быстрее, но без особого разрешения только обладатели цветных пуговиц на шапке — то есть девять высших чинов гражданской службы, называемые мандаринами, — имеют право передвигаться верхом на лошадях или в карете. А если бы я запросил такое разрешение, моя просьба пошла бы по разным бюро и департаментам, и нам пришлось бы все это время прождать в Котейки — целый месяц! Так что с практической точки зрения пешком путешествовать быстрее.

— Что он сказал? — спросила Ноджири. — Я не уловила несколько слов.

Когда Керин объяснил ей суть дела, принцесса воскликнула:

— А я вот просто счастлива, что ты не достал лошадей! Я никогда верхом не ездила и ужасно боюсь лошадей.

Керин улыбнулся:

— Ты, самая храбрая женщина из всех, кого я знал? Что ж, кажется, у нас всех есть свои слабости. Я, например, не выношу пауков. — И он обратился к чиновнику: — Уважаемый Тога, я хотел попросить об одном одолжении, а именно поменяться с тобою местами, чтобы я ехал на ослике, а ты — в паланкине. Мне не нравится, когда меня все время подбрасывают, будто детский мячик.

— В самом деле? — удивился Тога. — Хорошо, если ты настаиваешь... Паланкин более приличествует высокому рангу, нежели ослик, и, садясь на животное, я желал тонким образом выказать почтительность. Твоя беда, мастер Рао, в том, что ты слишком тощ. Упитанный купец или чиновник, весящий гораздо больше, чем ты, никакой тряски не ощутил бы. Но пусть твое пожелание исполнится. Если бы мы могли как следует кормить тебя в течение нескольких месяцев, мы придали бы тебе дородность, приличествующую благородному лицу.

— Спасибо, но я себя вполне устраиваю как есть. В опасном путешествии человек должен быть способен к борьбе.

— Эта жалкая личность, — произнес Тога со вздохом сожаления, — никогда не сможет постичь мировоззрение варвара.

Направляясь в спальню, отведенную ему и Ноджири в одноэтажном полуразвалившемся здании постоялого двора, Керин прошел мимо общей залы, где сгрудились солдаты и носильщики. Они все сидели на корточках вокруг мисочки, стоявшей на полу; главный носильщик сыпал горошины в мисочку. Затем он стал вынимать их оттуда небольшими порциями, а остальные игроки азартно делали ставки. Когда горошин в мисочке почти не осталось, раздались торжествующие вопли счастливчиков, которым удалось правильно угадать число оставшихся горошин.

— Эта игра называется фантан, — сказал Тога. — Хочешь попробовать разок?

Керин заколебался было, но Ноджири быстро сказала по-салиморски:

— Мой супруг, тебе вряд ли охота попасться в ловушку, в которую угодил человек, о котором ты как-то рассказывал? Не забывай — ты в чужой стране.

Одумавшись, юноша ответил чиновнику:

— Принцесса утомлена, мастер Тога. Я благодарю тебя за приглашение, но нам пора отдохнуть.

И они удалились в спальню, но еще долго вопли «одна! две! три! четыре!», доносившиеся из общей залы, не давали им заснуть.

На следующее утро Керин не смог поладить с ослом: едва он подходил к нему, животное начинало вращать глазами и шарахалось в сторону.

— Это из-за твоего варварского запаха, — объяснил Тога.

Носильщики взяли ослика под уздцы и за хвост, не давая ему сдвинуться с места, и лишь тогда Керин смог сесть в седло. Стремена оказались слишком коротки, хоть ремни и были вытянуты до последней дырочки.

— Эта личность отыщет кожевника... — начал было Тога, но Керин перебил его:

— Не стоит, на первой же стоянке я кинжалом проделаю еще одну пару дырок.

— Ты станешь делать руками работу, — безнадежно вздохнул Тога, — на которую ты мог бы нанять кого-нибудь? Эх, варвары, варвары!

И чиновник, покачивая головой, сел в паланкин, в котором накануне ехал Керин.

Маленький караван неторопливо продвигался на север по грязной дороге, по обеим сторонам которой тянулись бесконечные коричнево-зеленые поля. Иногда они проходили мимо полей, по краям которых стояли друг на друге несколько гробов. Тога объяснил, что семьи мертвецов просто не успели еще похоронить любимых покойников. Некоторые гробы стояли на открытом воздухе так долго, что их углы прогнили, и свиньи засовывали в дыры свои рыла в поисках чего-нибудь съедобного.

Седло, на котором восседал Керин, представляло собой всего-навсего и несколько палок с натянутым между ними куском ткани и не отличалось удобством. Все же это было лучше, чем постоянная тряска в паланкине. Керин заметил, что плотное тело Тоги не давало сиденью трястись, а Ноджири, по-видимому, не находила неприятными эти постоянные толчки.

На третий день путешественников застал внезапный ливень. Для себя и важных иностранцев Тога достал непромокаемые шляпы из желтого промасленного шелка, а солдаты и носильщики продолжали идти как были, нагнув головы и щурясь от воды, попадавшей в глаза.

Караван достиг местности, покрытой в основном невысокими, но крутыми холмами. Серое небо низко нависло над землей. Ферм почти не было: жители занимались в основном скотоводством. Ночью на постоялом дворе Тога сказал:

— Уважаемый Рао, эти места пользуются дурной славой из-за разбойников. Мы должны быть настороже.

Перед тем как лечь спать, Керин отыскал в багаже подзорную трубу Пваны, а утром сунул ее в карман куртки.

Все утро они по-прежнему шли по холмистым местам. Во время полуденного привала Тога пробормотал что-то насчет опасности. Юный новарец достал подзорную трубу и осмотрел холмы вокруг.

— Я не вижу никаких разбойников, — сказал он.

— Отлично, уважаемый варвар! Тогда давайте подкрепимся. У меня есть бутылка вина, не вызывающего неприятного чувства.

Керин как раз запихивал себе в рот при помощи палочек первую кучку риса, когда один из носильщиков вскочил на ноги и с криком показал рукой вдаль: из небольшого рва выскочила шайка разбойников, и они побежали к путешественникам, размахивая оружием.

Толкая друг друга, все носильщики повскакивали с мест и бросились бежать. Пятеро солдат взялись было за свои пики, но передумали и пустились в бегство вслед за носильщиками. С толпой трусов мчался и перепуганный ослик.

— Бегите! — крикнул Тога, бросаясь за солдатами.

— Ко мне, Ноджири! — воскликнул Керин. — Мы ведь не можем одни драться с целой бандой!

Держась за руки, новарец и принцесса побежали вслед за остальными. Носильщики устремились вверх по длинному подъему. Вскоре Керин с Ноджири обогнали дородного Тогу, который пыхтел и отдувался на бегу, а затем и солдат, которым быстро бежать мешало оружие и тяжелые куртки из буйволовой кожи.

Подъем все не заканчивался, так что наконец даже Керин начал задыхаться. Он остановился и взглянул назад. Несколько разбойников схватили Тогу и тащили его обратно к месту привала. Другие бандиты поглощали еду, оставленную путешественниками.

В конце концов юноша добрался до хребта. С другой его стороны был резкий спуск, а во впадине между этим местом и следующим холмом стояли солдаты и носильщики, оживленно обсуждая происходящее. Ослик мирно пасся.

Керин быстрым шагом подошел к капитану Могами.

— Храбрые вы воины, как я погляжу! — презрительно произнес юноша.

Могами сложил ладони вместе, поклонился и начал отвечать. Ему пришлось повторить свою речь дважды, но все-таки Керин разобрал его диалект.

— Но, уважаемый варвар, у разбойников численное превосходство — их в три раза больше! А так как от носильщиков помощи ждать не приходится, оказывать сопротивление было бы бесполезно.

— Но ведь это же просто шайка голодных оборванцев, — с жаром возразил юноша, — вооруженная чем попало! Кроме того, вы позволили им взять в плен мастера Тогу!

Офицер покачал головой:

— Ты по-настоящему устыдил меня. Будь добр, возьми это оружие!

Он сунул свою пику в руки Керину, снял свой медный шлем, упал на колени и склонил голову. Юноша подумал, что он молится. После того как тот провел в такой позе несколько минут, новарец спросил:

— Что ты делаешь?

— Жду, чтобы ты отрубил мне голову, — ответил офицер. — Я лишь молю, чтобы ты нанес один сильный, смертельный удар.

Керин отпрянул:

— На что мне, по-твоему, сдалась твоя голова?

— Уважаемый варвар, так как ты устыдил меня перед лицом моих солдат, я лишь смертью от твоей руки могу вновь обрести утраченное достоинство.

— Извини, я должен подумать. — Керин снова поднялся на хребет, чтобы посмотреть, что происходит в брошенном лагере. При помощи подзорной трубы Пваны он увидел, что шестнадцать разбойников пируют, передавая по кругу вино Тоги. Самого Тогу они связали, а один разбойник накалял свою саблю в огне костерка. Разбойники хохотали, глядя на него и показывая пальцами на Тогу. Керин догадался, что они собираются вдоволь потешиться над чиновником.

Юноша вернулся к группе солдат. Капитан Могами по-прежнему стоял на коленях. Керин спросил у него:

— Ты обязательно должен вновь обрести утраченное достоинство?

— Конечно. Поэтому я и молю об одном быстром смертельном ударе.

— Я кое-что получше придумал. Если ты будешь меня слушаться, ты, может быть, не только останешься в живых, но еще и прославишься. Вставай!

Когда Могами поднялся на ноги, Керин протянул ему пику и крикнул:

— Эй, кто-нибудь, подержите это животное, пока я сажусь. А теперь все за мной! — Керин пустил ослика к хребту и остановился, когда смог ясно видеть разбойников: — Мы бросаемся в атаку вниз по склону. Если мы не будем шуметь, то нам удастся подойти довольно близко, прежде чем разбойники нас заметят. Едва это произойдет, я прикажу вам вопить во всю глотку. Тех из них, кто попытается оказать сопротивление, мы будем убивать на месте. Вы все поняли?

Все двинулись вперед. Керин взмахнул мечом и приказал:

— В атаку!

Ослик побежал, а пятеро солдат — за ним. Когда они преодолели половину расстояния, отделявшего их от места привала, один из разбойников заметил атакующих и закричал. Вся шайка тут же бросилась к оружию.

— Орите погромче! — завопил Керин. Все испустили хором ужасный боевой клич.

В ожидании столкновения разбойники успели выстроиться в неровную линию. Когда Керин приблизился, размахивая мечом, один из злодеев бросил свою пику и побежал прочь, затем еще один — и вскоре все шестнадцать спасались бегством, побросав добычу.

Преисполнившись боевой яростью, Керин помчался в погоню, но ослик угодил копытом в ямку и кувыркнулся через голову, а всадник шлепнулся в дорожную грязь. Когда он поднялся на ноги, соскреб грязь с лица и убедился, что ничего себе не сломал, разбойников уже и след простыл, а ослик снова спокойно жевал траву.

Прихрамывая, Керин пошел назад, взяв ослика под уздцы. Носильщики и Ноджири спускались вниз по склону. Один из солдат перерезал путы, связывавшие Тогу, и чиновник растирал себе руки, чтобы восстановить кровообращение. Он поклонился и произнес:

— Эта жалкая личность навеки благодарна, и не только за спасение ее недостойной жизни.

— А еще за что? — спросил юноша.

— Как же, они ведь собирались тыкать в меня саблей, раскаленной докрасна.

— Ужас! — воскликнул Мотами. — Ведь так можно отпустить хорошо закаленную сталь!

Тога продолжал:

— Смерть не особенно страшит меня. Но вот чего я боялся, так это закричать под пыткой и потерять лицо перед этой сволочью.

— Пожалуйста, объясни мне одну вещь, — попросил Керин, отводя Тогу в сторону. Он рассказал, как капитан Могами просил обезглавить его. — Он что, в самом деле хотел, чтобы я?..

— Разумеется, хотел! — ответил Тога. — Любой благородный куромонец поступил бы точно так же на его месте. Хотя Могами всего лишь военный, он не теряет надежды выбиться из этого сословия, которое у нас считается одним из самых презренных.

— Раз солдаты считаются такими ничтожествами, неудивительно, что они бегут с поля боя!

— Это правда — но что же ты хочешь? Чтобы все восхищались человеком, который единственное, что умеет, — убивать себе подобных? Это значило бы перевернуть шкалу, ценностей с ног на голову! Но скажи мне, уважаемый Рао, ведь разбойников было намного больше — как же ты мог знать, что они ударятся в бега?

Керин ухмыльнулся:

— Этому меня научили дикие мальванские буйволы. Один парень... — Тут он едва не упомянул о настоящем Рао, но вовремя остановился, сообразив, что за Рао все должны принимать его самого. — Забыл, как его звали... В общем, он путешествовал по джунглям. Так вот, он мне рассказывал, что в любом стаде всегда отыщется хотя бы один трус. Скажи мне, что было бы, если бы я отрубил Могами голову?

Тога пожал плечами:

— Его солдаты сняли бы с трупа все, что представляет хоть малейшую ценность. Если они честные парни, то, вернувшись домой, отдали бы эти вещи его вдове. А тело осталось бы на съедение свиньям и волкам.

— А мне за его убийство ничего бы не было?

— Нет, разумеется, — с чего бы? Он ведь при свидетелях предложил тебе обезглавить его, и при таких обстоятельствах ты имел полное право так и сделать.

Керин вздохнул:

— Обычаи Небесной империи кажутся мне столь же непостижимыми, сколь непонятными наверняка показались бы тебе наши.

Тога улыбнулся:

— Эта личность не осуждает тебя. В конце концов, ты не имел счастья быть воспитанным в цивилизованном обществе.

Через некоторое время Ноджири сказала Керину:

— Мой повелитель, ты — настоящий герой! Неужели тебе совсем не было страшно?

— Конечно, мне было страшно, но я не разбойников боялся. Я опасался, как бы мои бравые солдаты не удрали в последний момент, предоставив мне в одиночку биться с разбойниками!

После этого эпизода путешествие в Чингун прошло без всяких приключений, если не считать того, что продлилось двадцать пять дней вместо обещанных двух недель. Когда Керин стал поддразнивать этим Тогу, чиновник ответил ему:

— Да, мастер Керин, ты еще не освоился с этой стороной вежливой цивилизованной речи. Самое главное, когда отвечаешь на вопрос, сказать что-то такое, что понравится собеседнику, даже если ради этого нужно немного исказить истину.

Каждый раз во время дневного привала Керин ставил двоих на часы. Так как он на деле доказал свою военную доблесть, солдаты охотно повиновались ему. Оттого ли, что присутствие часовых отпугивало злоумышленников, либо по другой какой причине, но никаких разбойников путешественники больше не видели.

Накануне прибытия в Чингун караван остановился в деревне, где жил Хизен, двоюродный брат чиновника Тоги. Разместив солдат и носильщиков на постоялом дворе, Тога повел Керина и Ноджири на ужин к своему родственнику. За стол Ноджири должна была сесть вместе с женской половиной семьи Хизена, отдельно от мужчин.

В отличие от Керина, который вел себя осторожно и пил умеренно, Тога и Хизен слегка опьянели и принялись распевать неприличные песни. Вскоре после этого Тога вскочил и потянул Керина за рукав:

— Пойдем, уважаемый Рао. Пора сходить в сад.

— В сад? — в недоумении переспросил юноша. — Ночью, когда даже луны не видно за тучами?

Тога хихикнул:

— Разумеется, как же это ничтожество не догадалось, что ты не поймешь! Знай же, что в Небесной империи, когда ты поужинал в гостях, вежливость требует после трапезы испражниться в саду хозяина. — И он наставительно покачал пальцем. — Сберегай любое добро — и не будешь знать нужды!

Когда путешественники подошли к Чингуну, Тога уговорил Керина снова поменяться с ним местами — «ради сохранения лица». Усевшись на ослика, Тога повел караван к огромным воротам в городской стене. Достав из сумки пачку бумаг, чиновник предъявил их офицеру стражи. Тот внимательно пересмотрел один за другим все документы, вернул предъявителю и взмахом руки пригласил караван войти в город.

В Котейки и других городах, через которые им пришлось пройти, Керин уже успел отметить главные особенности куромонской архитектуры, обильное использование алой, черной и ярко-желтой краски, стропила, загнутые на конце как носок мальванской туфли, и ряды золоченых фигурок чудовищ, изображавших божков-покровителей.

В Чингуне он увидел то же самое, но размах был другой. Как в Янарете и Кватне, здесь было несколько широких прямых проспектов, а между ними — запутанный лабиринт узких извилистых улочек. Но Чингун был огромным городом, так что и Янарет, и Кватна, если бы их перенесли в Чингун, стали бы не более чем еще двумя районами колоссальной столицы.

Керин подпрыгивал в своем паланкине, плывя вдоль одного проспекта... второго... третьего... По улицам ходило множество куромонцев, одетых по большей части в синие куртки и штаны. Такой наряд был чем-то вроде униформы рабочих обоих полов. Средний класс носил халаты, доходившие до щиколоток. У мужчин волосы были длинные и завязывались узлом на макушке. На улицах стоял непрерывный шум от колоколов, гонгов, рожков, барабанов, свистков и других устройств, при помощи которых бродячие торговцы и ремесленники — цирюльники, точильщики, продавцы закусок — привлекали внимание публики.

Но одна вещь, которой он нигде не встречал, поразила Керина больше всего: многие люди не шли по гладким мостовым столицы, а катились на коньках с колесиками. Они были обуты в высокие башмаки с металлической рамкой, к которой крепились спереди и сзади два колесика. Юноша решил, что в небольших городах и в деревне это приспособление вряд ли может быть полезно — ведь гладких мощеных улиц там не найти!

Караван достиг площади, на которой две дюжины верблюдов ожидали, чтобы на них взвалили грузы, предназначенные для отправки в северные степи. Некоторые из них еще не перелиняли после зимы, отчего их шкура казалась покрытой заплатами.

За верблюдами стояла небольшая толпа. Среди зрителей виднелись несколько человек, стоявших на коленях, обнаженных по пояс и со связанными за спиной руками. Вдоль группки шел палач с коротким мечом в руках. Тела двух казненных уже лежали на земле с отрубленными головами, и алая кровь лилась из них. В тот момент, когда караван проходил рядом, палач взмахнул мечом, и — бум! — свалилась еще одна голова. Подпрыгнув на мостовой, она покатилась в сторону, а тело с глухим стуком упало грудью на землю.

— Кто это? — спросил Керин.

— Какие-то злодеи, — ответил Тога, пожав плечами. — В Чингуне полным-полно карманников и других преступников. В моей родной деревне ничего подобного никогда не было.

Они проехали мимо толпы, наблюдавшей за казнью, и оказались у двухэтажной башни. На крыше, куда вела наружная лестница, стояли под навесом разнообразные астрономические приборы. Снизу в стене башни имелся ряд вертикальных отверстий, в которых были установлены скульптуры примерно в половину человеческого роста. В руках у этих фигур были картонные квадраты с загадочными символами. Из башни доносились странные звуки — то лязг, то шум падающей воды. Как раз в тот момент, когда путешественники поравнялись с башней, раздался звон гонга, одна из фигур исчезла, а ее место заняла другая.

— Что это такое? — изумленно спросил Керин.

— Знаменитые астрономические часы, сконструированные изобретательным Хукурью. По ним можно определять не только час, но еще и дату, фазы луны и положение звезд.

«Эту штуку, — подумал юноша, — я должен рассмотреть повнимательнее, когда время будет».

Караван все шел и шел, пока наконец не остановился у ворот огороженной высокой стеной какой-то резиденции в самом центре города. Здесь снова повторилась томительная процедура проверки документов.

Но вот наконец Керина и Ноджири внесли через ворота внутрь — как объяснил Тога, на Запретную Территорию. Оказалось, что внутри к стене пристроены просторные одноэтажные здания, а перед ними лежала просторная площадь, украшенная бронзовыми статуями драконов, армиллярными сферами, монументальными каменными стелами и другими затеями.

По площади сновали туда-сюда куромонцы с кипами бумаг и свитками. Некоторые перемещались просто пешком, а другие — на коньках с колесиками. Они исчезали в дверях окружающих зданий и снова выскакивали оттуда, будто муравьи, копошащиеся вокруг муравейника. Посредине площади стояло здание больших размеров, чем остальные; его позолоченная крыша сияла на солнце, слепя глаза.

— А это, — сказал Тога, — Недоступный Дворец, в котором пребывает Сын Неба.

— Мы туда пойдем? — спросил Керин.

Тога криво усмехнулся:

— Несчастный, которому вздумается проникнуть без приглашения в Заповедные Покои, окажется без головы раньше, чем успеет зажмуриться.

— А тогда куда же мы идем?

— Увидишь. Тебя необходимо официально представить соответствующим чиновникам. Сначала я должен доложить о тебе моему начальнику, уважаемому третьему секретарю Варварского Отдела.

Тога зашагал к одному из больших зданий. Он слез с ослика, помог Керину и Ноджири выйти из паланкинов и ввел их внутрь. В коридорах кишело множество куромонцев в очень чистых, но простых одеждах. Некоторые из них были на коньках. Иногда Тоге приходилось расталкивать толпу, крича:

— Дорогу! Дорогу!

Когда толпа немного поредела, Керин спросил:

— Уважаемый Тога, а что это за люди?

— Чиновники и писцы.

— Но зачем их нужно такое множество?

— Дело в том, что в Небесной империи миллионы подданных, и без бюрократического аппарата правительство не смогло бы контролировать их поведение и заботиться об их благе.

— А мне кажется, что такой избыток чиновников ведет к тому, что они мешают друг другу и все усложняют. Кроме того, они могут заниматься интригами и личным обогащением вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности.

— Это правда, мастер Рао. Одна из трудностей, с которыми мы сталкиваемся, состоит в том, что по мере роста числа даже самому искусному администратору становится все труднее и труднее не выпускать из виду ни одного чиновника, писца и служащего, чтобы заставлять их выполнять свой долг усердно и честно. Поэтому нам приходится нанимать людей, которые следят за ними, а это опять увеличивает общее число подчиненных и усложняет контроль. Так что мы вынуждены нанимать новых контролеров, и так далее.

— Что ж, — сказал Керин, — я думал, что наша маленькая кортольская монархия со своей Палатой Бургомистров — неэффективная и нечеткая система правления, но в общем она мне кажется предпочтительнее, чем то, что я вижу здесь.

— Но вот если бы в твоем королевстве население было бы столь же многочисленно, как у нас, вы столкнулись бы с теми же трудностями.

— Может быть, империя попросту слишком велика, чтобы ею можно было управлять?

— Возможно, в каком-то смысле это и так. Но когда Куромон был разделен на множество враждовавших королевств, которые даже вели между собой опустошительные войны, дела шли еще хуже.

Тога назвал себя стражнику, стоявшему у одной из дверей. Стражник исчез, а чиновник со своими спутниками так долго ждал в коридоре, что Керин наконец не выдержал и спросил:

— Может быть, что-то случилось?

Тога усмехнулся:

— У нас принято, чтобы начальник заставлял подчиненного долго ждать приема. Так он обретает лицо и доказывает высоту своего положения.

Тем не менее наступил момент, когда стражник вернулся и впустил всех троих вовнутрь. Они увидели перед собой дородного мужчину, сидевшего за большим столом, к которому по бокам были приставлены два стола поменьше; за ними сидели писцы с кисточками в руках. На мужчине юный новарец увидел приспособление, которого раньше не встречал: у него на носу сидели очки в обычной оправе, для верности придерживавшиеся еще и шнурками, завязанными на затылке в узел. Чиновник встал из-за стола, и они обменялись с Тогой таким количеством поклонов, что Керину стало казаться, будто он слышит хруст их позвоночников.

— Несказанно высокий начальник, — заговорил наконец Тога, — позволь этому презренному представить тебе уважаемого варвара, мастера Рао из Мальваны. Мастер Рао, ты лицезреешь уважаемого третьего секретаря Аки.

Керин поклонился, стараясь подражать куромонцам. Аки уставился на юношу с таким видом, будто он был источником зловония, и слегка кивнул.

— Привез ли он послание короля Ладжпата? — спросил Аки.

— Покажи ему послание, мастер Рао, — сказал Тога. Оба куромонца не обращали ни малейшего внимания на Ноджири, стоявшую рядом с мужем.

Аки хлопнул в ладоши, и вошла молодая куромонка с подносом, на котором стоял чайник и две маленькие чашечки без ручек.

— Садись, уважаемый Тога, — сказал Аки. — Пожалуйста, угощайся.

И оба чиновника пустились в бессвязную болтовню, сплетничая о продвижении по служебной лестнице, бюрократических интригах и чиновничьих экзаменах, причем совершенно забыли о Керине и Ноджири, которые так и продолжали стоять.

Гнев Керина все нарастал, но он не осмеливался проявить свои чувства — ведь он был одиноким иностранцем среди тысяч туземцев!

Тога допил свой чай и встал. Они с Аки опять принялись обмениваться поклонами, а затем Тога вышел в коридор вместе со своими подопечными. Взглянув на свирепую физиономию Керина, который сжимал губы и щурил глаза, он примирительно произнес:

— Эта личность должна принести извинения за манеры уважаемого Аки. Течение, к которому он примыкает, выступает за полное прекращение любых контактов с иностранцами. Он их всех ненавидит, потому что несколько его родственников погибли от рук пиратов с островов Гволинг или были убиты воинственными кочевниками северных степей. А сейчас мы нанесем визит его начальнику.

Они вошли в кабинет попросторнее. Керина представили второму секретарю Ушио, который сказал:

— Из Мальваны прибыл? Я думал, кожа у тебя будет потемнее.

Керин сглотнул — он испугался, что обман вот-вот раскроется:

— Это... это зависит от того, в какой части страны человек родился.

— Тога, где ты пропадал? — резко спросил Ушио. — Мы тебя ждали две недели тому назад.

— Благородный начальник, эта жалкая тварь привезла уважаемых варваров так быстро, как только могли идти носильщики.

— Идти? Я ведь отдал распоряжение, чтобы тебе была дана лошадь, а мастеру Рао — повозка и кучер.

— Твое распоряжение до меня не дошло, достопочтенный господин. Мне кажется, секретарь Аки задержал его. Ты ведь знаешь, как он относится к варварам.

— Гм... может, это и вправду его вина, но, если мы начнем уличать, он все свалит на своих писцов. Ладно, главное, что вы наконец здесь.

Пришедшим тоже принесли чай, и Ушио приказал писцам обеспечить Керина и Ноджири стульями и чашками. Тога принялся рассуждать о том, какие шаги необходимо предпринять, чтобы, не нарушая этикета, представить Керина имперскому колдуну Ошиме.

Ушио сказал:

— Я не могу дать разрешение на прямой ход дела. Возможно, его дал бы мой уважаемый начальник Kaгa, если секретарь уполномочит его на сообщение с другим департаментом. Минутку...

Ушио достал какую-то бумагу и, развернув, прижал к столу разными мелкими предметами, чтобы она не скручивалась. На большом листе Керин увидел паутину линий, связывавших коротенькие куромонские надписи.

— Так, — произнес Ушио, — мы можем восходить по иерархии таким вот образом... или вот так... а то еще можно обратиться к начальнику бюро, уважаемому Сендаю.

— Если по-другому не получится, — сказал Тога, — эта личность могла бы просить господина великого мандарина Департамента Дорог и Мореплавания...

— Мне кажется, в таких крайних мерах нет необходимости, — откликнулся Ушио. — Так как он болеет, высочайший Аоба многие свои функции передал помощникам. Если уважаемый Kaгa сможет тебя провести — отлично, а нет — так придется действовать через Сендая. Передай ему мои почтительнейшие поклоны.

Когда они покинули кабинет Ушио, Керин спросил:

— Если я должен доложить о своей миссии императорскому колдуну, почему бы нам не отправиться прямо к нему? Зачем все эти обходные пути?

— Эта личность не ожидает, что тебе, варвару, это будет понятно, — ответил Тога. — Чтобы по возможности избежать путаницы и не допустить вмешательства в действия отдельных ветвей государственного управления, мы нуждаемся в твердых правилах, определяющих, кто с кем имеет право взаимодействовать. Это называется «использование соответствующих ходов». Конечно, эти правила осложняют нашу работу, но в меньшей степени, чем если бы каждый мог бегать из департамента в департамент без разрешения своего начальства. Разумеется, опытные чиновники вроде этой личности знают, как безопасно сократить официальную процедуру.

Колдун Ошима служит в Магическом Бюро Департамента Здравоохранения и Благоденствия. Чтобы чиновник одного департамента мог обратиться к чиновнику другого департамента... — И Тога принялся излагать сложные правила взаимодействия гражданских служб. Когда он закончил свою лекцию, они оказались уже у кабинета первого секретаря Каги.

— Уважаемый Сендай сейчас в отпуске, — сказал Kaгa, — и поручил мне быть временно его заместителем. Я выпишу вам пропуск в здание Департамента Здоровья и Благоденствия. Там вы сможете обратиться к секретарю Хузо. Если он лично не сможет вас принять, он распорядится разрешить вам использовать соответствующие ходы, чтобы войти в контакт с нужным кабинетом в магическом бюро. Выпейте чашку чаю, и вы тоже, дорогие варвары...

Выпив с разными чиновниками еще около дюжины чашек, Тога добился того, что с ними шел по коридору и беседовал второй секретарь Хией из тавматургической лаборатории Магического Бюро Департамента Здоровья и Благоденствия. Хией сказал Тоге, Керину и Ноджири:

— Уж лучше это лицо само вас проводит — наш имперский колдун не отличается особенной любезностью.

Они вошли в большую комнату, заставленную магическими приспособлениями и инструментами, с которыми возился маленький сморщенный человечек с всклокоченной седой бородой. Какое-то время он что-то регулировал и не обращал ни малейшего внимания на вошедших, а потом спросил:

— Ну, мастер Хией, какую дурь ты сегодня от меня потребуешь? Волшебный ковер, чтобы летать на луну?

— Дорогой волшебник, — ответил Хией, — вот этот варвар — мастер Рао; он привез послание от мальванского Короля Королей. Если ты ненадолго успокоишь свою желчь, он тебе кое-что сообщит.

— Ах да, я припоминаю... Речь идет об этом договоре между Сыном Неба и так называемом Королем Королей, не так ли? Ладжпат не очень-то торопился выполнить свои обязательства... Ну, так где же послание?

Керин вручил ему небольшой мешочек из промасленного шелка:

— Ты в самом деле колдун Ошима?

Старичок фыркнул:

— Вне всякого сомнения! Если бы мастер Хией вел себя вежливее, он представил бы тебя, как полагается. А это, я так понимаю, и есть твоя странная женщина?

— Моя жена, — ответил Керин, которому начинало казаться, что вздорность и сварливость Ошимы может разрушить самую строгую систему этикета.

— Жена, вот как? — презрительно оскалился Ошима. — Подкрепляет ли она твою силу выражениями восторга, когда ты на нее забираешься?

— Гм... — промычал Керин, чувствуя, что краснеет. Он попытался что-то ответить, но из-за смущения смог издать лишь нечленораздельные звуки. Ему хотелось сказать: «Не твое трахнутое дело, проклятый старый шут!» — но не посмел. Пока он пытался вновь обрести власть над своим языком, Ноджири спокойно заметила:

— Нам удается все устраивать ко взаимному удовлетворению, сударь.

— Прекрасно! — рявкнул волшебник. — Любому дураку ясно, что из вас двоих ты — самая умная! Беда Небесной империи в том, что здесь женщин считают просто неразумными, какими-то ничего не значащими предметами, и поэтому общество лишено возможности использовать их таланты.

— Не воспринимай его слова всерьез, мастер Рао, — сказал Хией, — ему нравится высказывать абсурдные идеи, чтобы шокировать своих собеседников.

— Ничто так не шокирует толпу, как нежеланная правда, — пробурчал Ошима. — А теперь давайте посмотрим, что там.

Он сломал печать на мешочке и развернул бумагу. Пробегая глазами по мальванским строчкам, волшебник хмыкал в бороду и наконец сказал:

— Похоже, это способ изготовления веера Аджендры, точнее, веера Цунджинга, который Аджендра привез к нам. Изготовление этой штуки и заколдовывание займет по крайней мере месяц, а мы не можем отправить мастера Рао в обратный путь, не убедившись, что веер действительно делает то, что требуется. Поэтому, мастер Хией, тебе придется найти для варваров жилье, где они смогут ожидать нашего разрешения вернуться домой.

— Извини, — сказал Керин, — а какова твоя роль в этом договоре с Мальваной?

— Ну, я всего лишь должен сообщить секрет устройства, определяющего, где север...

— Хватит! — рявкнул Хией. — Об этом болтать не следует!

— Раз мастер Рао все равно сломает печать и прочтет, что мы напишем, — как он уже сделал, сдается мне, с этим посланием, — то от моих слов никакого вреда не будет. Ладно, уходите! Мне нужно сосредоточиться, чтобы расшифровать эти мальванские каракули.

Когда они вышли из рабочего кабинета колдуна, Хией сказал:

— А теперь я буду искать вам жилье. Если в деревне дипломатов есть свободные места, вы там и поселитесь и будете ждать результата опытов Ошимы.

— Ты в самом деле сможешь их устроить, уважаемый Хией? — спросил Тога. — Этот ком мерзости еще не видел своих жен и детей. Кроме того, я должен расплатиться с носильщиками. Ты ведь наймешь кого-нибудь отнести их багаж?

— Беги домой, мастер Тога, — ответил Хией, — а не то твои штаны лопнут из-за неудовлетворенной похоти. Ты хоть не на мальчиках помешан, как секретарь... Но при этих иностранных дьяволах я не буду никого называть по имени. Пойдемте, дорогие варвары.

* * *

Шагая за Хиеем, Керин сказал:

— Ваш колдун ведет себя... гм... не так, как другие куромонцы.

Хией хихикнул:

— Ты намекаешь на его ужасные манеры, да? Клянусь пятьюдесятью семью главными божествами, кто угодно на его месте давным-давно лишился бы головы за дерзость! Но Ошиме удается сохранить свою в целости, потому что он самый могущественный колдун в империи и всем внушает страх. Считается, что, если кто-нибудь сделает ему какую-нибудь неприятность, он немедленно вызовет демона или дракона и погубит смельчака. К счастью, у него нет честолюбия. Он вполне доволен, если ему предоставляют хорошо оборудованную лабораторию для его исследований.

Хией привел Керина, Ноджири и носильщиков с багажом к огороженному стеной участку в самом дальнем углу Запретной Территории. Внутри его оказались участки поменьше, тоже обнесенные стенами. По-видимому, подумал Керин, огораживать стенами все что можно — национальный вид спорта куромонцев. На каждом маленьком участке располагался домик и садик. У ворот деревни дипломатов стояли стражники в бронзовых шлемах и позолоченных кирасах. Переговорив с чиновником в будке рядом с воротами, Хией сказал Керину:

— Мастер Синсонг говорит, что у него есть как раз такое помещение, какое вам нужно, но прежние постояльцы только сейчас уезжают. Он предлагает посидеть немного вот здесь на скамейке и уверяет, что вскоре вы уже сможете раскладывать вещи. А пока он прикажет подать нам чаю. Я должен поздравить тебя: ты делаешь быстрые успехи в языке цивилизованного мира. Мне чаще всего удается понять, что ты имеешь в виду!

— Спасибо! — сказал Керин и попросил: — Расскажи мне, пожалуйста, историю этого магического веера!

— Думаю, что вреда от этого не будет, — ответил Хией. — Началось все много веков тому назад. Колдун Цунджинга смастерил его для тогдашнего короля островов Гволинг. Обмахивая этим веером любое живое существо, его можно выдуть из этого мира, а потом вернуть, постучав веером по локтям и голове в определенной последовательности. Когда принц Вангерр, внук этого короля, встретился на острове Баншу с драконом, он обмахнул его веером и заставил исчезнуть.

Сменилось несколько поколений, и веер оказался в руках у мальванского аскета Аджендры. Кроме веера ему досталась и книга, в которой содержались правильные последовательности стуков, возвращающих исчезнувшие существа в этот мир.

Ноджири задала вопрос, что в этот день ей удавалось нечасто:

— А что происходит с исчезнувшими существами?

— Мнения расходятся, — ответил Хией. — Последователи одной школы утверждают, что они попадают в другое измерение, сосуществующее с нашим. Другие считают, что они распадаются на составляющие их атомы, которые затем снова объединяются благодаря другой последовательности стуков. Но я продолжаю: придерживавшийся принципа не наносить вред, Аджендра не имел нужды в веере, но ему нужны были деньги, чтобы основать в своей родной деревне храм его излюбленных богов, — в нем он надеялся провести в медитации остаток своих дней.

Так как мальванский король сильно потратился на недавнюю войну и не мог себе позволить финансировать этот проект, Аджендра привез веер в Чингун. Случилось это в правление Цотуги Четвертого. Аскету удалось убедить Сына Неба заплатить за веер и книгу десять тысяч золотых монет и выделить отряд охраны, который сопровождал бы аскета на пути на родину.

Цотуга был человек неплохой, но вспыльчивый и несдержанный. Когда кто-либо из министров слишком упорно возражал против какого-нибудь плана, полюбившегося правителю, Цотуга иногда попросту обмахивал его веером — и устранял несчастного мандарина из этого мира. Тем временем он спрятал в особо отведенном месте книгу с описанием стуков, чтобы легко найти при необходимости, да вот только позабыл, где это место находится.

После исчезновения мандаринов, заведовавших департаментами, управление страной пришло в упадок. Подчиненные занимались только интригами, личным обогащением и собственными делами, вместо того чтобы исполнять свою работу. Для страны настали тяжелые времена. Развал еще усугублялся инфляцией бумажных денег, которую Цотуга проводил вопреки уговорам своего министра финансов Ясбу.

Так как советы Ясбу были не по вкусу правителю, он попросту устранил его, обмахнув веером.

В конце концов Цотуга, посоветовавшись со своей супругой императрицей Насако, нанял на должность премьер-министра способного провинциального смотрителя дорог и мостов, по имени Замбен из Джомпея. Цотуга, конечно, не догадывался, что Замбен состоял в тайной связи с Насако и что любовники собирались избавиться от императора.

Замбен завлек Цотугу в свои сети и как-то раз сел играть с ним в игру, называемую сачи. Когда они оба ползали по полу, отыскивая фигуру, которую Замбен нарочно уронил, премьер-министр ловко подменил веер императора на свой, после чего в несколько взмахов веера довел интригу до намеченного конца.

Замбен женился на Насако и стал супругом вдовствующей императрицы. Он не только усовершенствовал систему управления, но и занялся восстановлением текста книги, в которой описывались последовательности стуков, вызывавших обратно к жизни жертвы веера. Он экспериментировал с разными последовательностями, а стоявший рядом секретарь отмечал, какие стуки кого возвращают. Среди других людей Замбену удалось вернуть и министра финансов Ясбу.

Но по рассеянности он случайно простучал и возвращение дракона, которого принц Вангерр давным-давно заставил исчезнуть. Не успел Замбен и глазом моргнуть, как дракон проглотил его вместе с одеждой и веером и умчался прочь из Недоступного Дворца.

Хотя принцу Вакумбе в то время было всего четырнадцать лет, он стал императором. Сразу же после церемонии коронации он снял с головы корону с крыльями и пожаловался, что она слишком тяжела. Вертя в руках этот сложный головной убор, он случайно задел какую-то пружинку: тут же отскочила металлическая крышка, под которой была спрятана пропавшая книга стуков. Но так как веер пропал и никто во всей империи не мог смастерить такой же, книгу сдали в архив.

Наш нынешний Повелитель Вселенной, божественный Дзучен, пожелал обладать не только книгой стуков, но и волшебным веером. Поэтому он отыскал духовных наследников аскета Аджендры в надежде, что в их среде могла сохраниться тайна изготовления магического веера. С помощью прозрений учителя Ошимы удалось выяснить, что колдун Гулам располагает искомыми сведениями. Поэтому наш Сын Неба заключил договор с королем Ладжпатом, по которому эта тайна выменивалась на что-то. И тогда... Хией замолчал, заметив подходившую к воротам группу людей. Все они были приземисты, с плоскими смуглыми лицами, одеты в халаты из овечьих шкур, распахнутые из-за жары, а обуты в большие фетровые сапоги; на головах у них были меховые шляпы. За ними шли носильщики с множеством грузов.

— Послы от кочевников, — пробормотал Хией. Керин почувствовал, что присутствие этих людей можно обнаружить посредством обоняния почти на таком же расстоянии, как и посредством зрения. Трудно было понять, в какой степени коричневый цвет их лиц определялся цветом кожи и в какой — толстым слоем грязи. Они вышли за ворота, не обращая никакого внимания на Керина и его спутников, и закричали. Появились конюхи с лошадьми. Когда багаж взвалили на спины животных, кочевники вскочили в седла, издали дикий вопль и галопом помчались прочь, нимало не заботясь о попадавшихся по пути пешеходах.

Когда Керин и Ноджири расположились в отведенном им домике, юноша спросил:

— Скажи, пожалуйста, когда я смогу уехать?

— Когда веер будет готов и проверен, — ответил Хией.

— Другими словами, вы со всей вежливостью сажаете меня под арест?

— Пожалуйста, не говори этого, мастер Рао! Но так как именно тебе предназначено отвезти ответное послание в Мальвану, если веер успешно пройдет испытания, то нам необходимо быть уверенными, что в нужный момент ты окажешься под рукой.

— А из деревни дипломатов нам можно выходить?

— Разумеется — при условии, что вы не будете покидать Запретную Территорию.

— А если нам захочется получше осмотреть ваш великий город?

— Если вы сообщите об этом, эта личность организует для вас сопровождение. Оно необходимо для вашей же безопасности — потеряться в Чингуне легко, так же как и стать жертвой преступников, которых у нас, увы, предостаточно. А теперь, уважаемые варвары, я должен вернуться к своим делам. Как говорил мудрый Даухай, ничто не поощряет так усердие подчиненных, как зрелище начальника, обладающего этой добродетелью!

Когда Хией удалился, преисполненный сознанием собственной значительности, Керин тихонько сказал Ноджири по-салиморски:

— Ты поняла, что сказал старик Ошима насчет навигационного приспособления, пока Хией не заткнул ему рот?

— Нет. Я разобрала только слово «север» — они говорили слишком быстро для меня.

— Ты ведь знаешь о моем договоре с Клунгом. Если они вручат мне инструкции по изготовлению этого прибора и отпустят, как они думают, в Мальвану, половина наших проблем будет решена, — озабоченно сказал Керин. — С другой стороны, если я обещаю передать тайну королю Ладжпату, а вместо того отдам Клунгу, то окажусь обманщиком...

— Если бы я была на твоем месте, — сказала Ноджири, — я бы не торопилась об этом размышлять. Если мы собьемся с курса на море или попадем в руки пиратов, не добравшись до Кватны, твоей чувствительной совести будет совершенно не о чем беспокоиться. А в Салиморе мы можем обнаружить, что Клунг уже умер...

— Как всегда, ты права, — вздохнул Керин.