Празднование в офицерском клубе Форт-Пауэлла продолжалось несколько часов.

Как только «Гурон» Двадцать второй дивизии взлетел с пересечения Пасифик-хайвей и Харбор-драйв, бойцам продемонстрировали голограммы, воспроизводящие то, что сделал третий батальон с Дворцом съездов в Сан-Диего. Самолет «АС222 Мако» выстрелил из пушки по нескольким точкам, в том числе по несущим стенам и опорам, а затем два «Дельфина А50» выпустили по дворцу полдюжины ракет.

Приняв на борт уцелевших солдат четвертого батальона, «Гурон» проследовал к остаткам военно-морской базы, которую первый и второй батальоны – возглавляемые самим строевым командиром Макнилом – должны были отбить у Нод. Однако, вместо того чтобы сдаться, нодцы решили взорвать базу. Дивизия понесла незначительные потери. Нодцы убили лишь себя, несколько пленников, а также уничтожили относительно полезную военно-морскую базу.

Контроль над военной безопасностью Сан-Диего передали местным силам – военным, которым удалось уцелеть в ходе боев.

«Гурон» направился в Форт-Пауэлл в Центральной Калифорнии. Здесь после анализа выполненной операции предстояло пополнить кое-какие запасы и разобраться с взятыми в плен двумя солдатами Нод.

Герой дня рядовой Рикардо Вега пил третий – или уже четвертый? (он начинал терять счет) – стакан текилы, которой его угощал сержант Гудьер. В баре собрались большинство парней из подразделения «Эпсилон», подошли еще несколько человек из седьмой роты. Галлахер не удосужилась появиться, что совершенно не удивило Вегу, а Голден, конечно, все еще лежал в лазарете. Вега сидел спиной к барной стойке. С одной стороны от него был Момоа, с другой Бродер, а Силверстейн, Попадопулос и Зайпс стояли перед ним.

– Черт, браток, – говорил Зайпс, – ты только один день в роте и сразу получил напиток героев.

Вега, посмеиваясь, ответил:

– Это пустяки, мне просто повезло.

Момоа шевельнулся, собираясь в четырнадцатый раз похлопать Вегу по спине, но тот увернулся. Момоа, пивший уже шестую порцию водки, казалось, ничего не заметил.

– Вся служба солдата зависит от везения. Видишь ли, везение – это когда ты возвращаешься домой живым. А невезение – когда погибаешь.

Сильверстейн, неспешно потягивая пиво, заметила:

– Очень глубокая мысль, Момоа.

Момоа кивнул:

– Спасибо, капрал Сильверстейн. Ваши слова много значат.

Прежде чем Сильверстейн успела съязвить в ответ, Вега спросил:

– Слушайте, Попадопулос, а что вы вообще здесь делаете?

Грек допил остатки своего узо и поставил стакан на барную стойку.

– Что, я недостоин пить с настоящими солдатами?

– Нет, – ответил Вега с широкой улыбкой, – я просто удивлен, что вы не погрузились с головой в изучение снятого с пленников оборудования Нод.

Попадопулос с горечью ответил:

– А не во что погружаться. – Он подал знак бармену – несколько растерянному капралу, который, видно, не ожидал такой толпы в среду вечером, – налить еще один стакан узо. – Как только «Гурон» приземлился, большие шишки в корпусе технической поддержки наложили на него свои грязные ручищи. Я передал им свои заметки, но они их скорее всего проигнорируют и сделают по-своему. – Он усмехнулся, когда бармен протянул ему еще одну порцию выпивки. – Думаю, они просто разберут его по кускам, но, черт возьми, я свой долг выполнил.

Подняв стакан с текилой, Вега произнес:

– Что ж, тогда выпьем за инженерный анализ.

– Правильно, правильно! – воскликнул Момоа. – Я даже это слово произнести не могу.

Смеясь, Вега спросил:

– В пьяном виде или в трезвом?

– И в том, и в другом, – пояснила Сильверстейн, прежде чем Момоа успел ответить.

В разговор вступил Зайпс:

– Я чего-то недопонимаю.

– Что именно, Зайпс?

– Это ведь клуб для офицеров, да?

– Так указано на двери, – заметил Момоа, показывая на дверь, хотя надпись, о которой он говорил, находилась с другой стороны. Взмахнув рукой, он облился водкой, но не заметил этого.

Демонстративно глядя на свой рукав, Зайпс произнес:

– Ну, я вообще-то не офицер. Никто из вас тоже. Сержанты вон там, – он показал на Гудьера и Гнайзду, сидящих за столиком с капралом, которого Вега не знал, – они, может быть, офицеры, но мы-то нет. Почему мы здесь?

Вега пожал плечами:

– Отец говорил, что ходил в офицерский клуб с того момента, как записался в армию. Думаю, всем на это плевать.

– Ладно, почему тогда заведение называется клубом для офицеров?

Никто не смог ответить.

– Будь я проклят, если знаю! – воскликнул Момоа.

– Это тайна, – взвыл Бродер.

Сильверстейн посмотрела на Вегу:

– Кто твой отец?

Зайпс одарил ее звериной усмешкой:

– Я твой отец, дочка.

– Сначала волосы отрасти, – презрительно ответила Сильверстейн.

Зайпса подняли на смех, он казался задетым.

– Тебе не нравится моя стрижка?

– Уверена, что в девятом тюремном корпусе, где тебя так подстригли, это последний писк моды.

Вега засмеялся:

– Не связывайся с ротным писарем, Зайпс. Мой отец и об этом всегда говорил.

Прежде чем Сильверстейн успела что-либо добавить, Гудьер начал постукивать по своему стакану. В офицерском клубе стало тихо.

– Я хотел бы предложить тост.

Вега покраснел, решив, что сержант опять будет говорить о проявленной им храбрости при спасении доктора Такеды из лап злобных нодцев. Как-никак три предыдущих тоста были как раз об этом.

Гуди, однако, преподнес сюрприз.

– За мужчин и женщин подразделения «Эпсилон» седьмой роты четвертого батальона Двадцать второй пехотной дивизии. Мне сообщили незадолго до прибытия в этот борде… – несколько солдат при этих словах захохотали, – что «Эпсилон» понесло наименьшие потери среди всех подразделений во время операции в бывшем Дворце съездов Сан-Диего.

Раздались радостные возгласы. Кто-то крикнул:

– Мы лучшие!

Вега выпил, но от этого стал еще трезвее. Перед его мысленным взором снова пронеслись образы Келерчана, Голдена, Липински и всех остальных. То, что парни из «Эпсилона» отлично справились с поставленной задачей, наполняло его гордостью, но если они лучшие, значит, остальные подразделения понесли огромные потери. Более половины солдат четвертого батальона погибли, двадцать процентов были ранены.

Рикардо повернулся лицом к бару и спиной к Зайпсу, Сильверстейн и Попадопулосу.

Бродер наклонился к нему:

– С тобой все в порядке?

– Пустяки, я просто… – Он допил остатки текилы и резко поставил толстодонный стакан на пластиковую барную стойку. – Если они хотели разбомбить там все к чертям собачьим, почему не сделали это, прежде чем мы лишились половины наших ребят?

– Ты хочешь сказать, что Такеда должен был погибнуть?

Вега пытался сосредоточиться.

– Еще раз?

Бродер повторил вопрос.

– Нет, конечно нет, просто… А как гражданские в выставочном зале?

– Никого не было. Я разговаривал с одним своим приятелем из второй роты – зал взорвали, но людей там не было. Они устроили в нем командный пункт, поскольку его легко было защищать. Наверное, они считали, что весь огонь будет сосредоточен на военно-морской базе.

Вега кивнул:

– Понятно. Значит, никто из штатских не погиб.

Покачав головой, Бродер ответил:

– Нет. Погибли только солдаты Нод и сочувствующие идеям Братства.

– Хорошо.

– Смирно!

Вега вскочил. Кое-кто из солдат поступил так же, хотя большинству из них это далось с трудом. Обернувшись, Вега увидел, что в клуб вошел строевой командир Макнил вместе с капитаном Генри, лейтенантом Опал и другими офицерами, которых Вега не знал.

– Да ладно, парни, вольно. – Макнил покачал головой. – Я ищу человека часа.

Его взгляд заскользил по присутствующим и остановился на Веге. Макнил направился к нему.

Словно волны Красного моря по велению Моисея, солдаты расступились, позволяя Макнилу пройти. Опал и Генри шли следом, сияя от радости.

Вега отдал честь, Макнил быстро козырнул в ответ и протянул руку.

– К черту эти церемонии, мистер, я хочу пожать вам руку. Я не могу выразить словами, какую службу вы сослужили сегодня ВОИ. После смерти доктора Мобиуса Джозеф Такеда стал ведущим экспертом по тибериуму, и он до сих пор был бы в лапах Нод, если бы не вы.

Пожав протянутую руку, Вега ответил:

– Я просто исполнял свой долг, сэр.

– Конечно, но вам удалось это сделать на редкость впечатляюще. Видите ли, я служил с вашим отцом… – «Начинается», – подумал Вега с трудом сдерживая вздох. – …И сегодня вы доказали мне, что унаследовали его лучшие качества. Если вы даже наполовину такой солдат, как Хавьер Вега, вы уже на несколько порядков выше, чем средний боец ВОИ. – Он повернулся ко всем собравшимся в баре. – Не обижайтесь на своего строевого командира, ребята, Хавьер Вега действительно великий солдат. Я горжусь, что служил вместе с ним во время Второй тибериумной войны, и горд, что его сын находится под моим началом сейчас; когда началась Третья тибериумная война.

Макнил положил руку Веге на плечо, и Рикардо подумал: стало у него сейчас больше друзей или врагов?

– Если на нашей стороне будут сражаться бойцы, подобные Рикардо Веге, я подозреваю, что Третья тибериумная война окажется короткой. – Убрав руку с плеча Беги, Макнил продолжил, обращаясь ко всем присутствующим: – Весь четвертый батальон проявил себя хорошо, особенно седьмая рота и подразделение «Эпсилон». Но война набирает обороты. После недавней активности Нод в нескольких Синих зонах по всему земному шару мы должны быть бдительными. Отчасти по этой причине я и нахожусь сегодня здесь. Официальная церемония состоится завтра утром, но я хотел сообщить всем, что ваши действия по спасению одного из самых важных в ВОИ людей и по освобождению одной из наших драгоценных Синих зон из-под контроля Нод не прошли не замеченными сильными мира сего. Особого внимания удостоились рядовые Вега и Галлахер. – Он обвел взглядом бар. – Она здесь?

– Нет, сэр, – быстро ответил Вега, сделав бармену знак налить еще одну порцию текилы.

– Жаль. Поскольку мы потеряли несколько командиров, необходимо подумать о замене. Капитан Генри будет командовать вторым, а капитан Опал – четвертым батальоном. Лейтенант Гудьер возмет под свое командование седьмую роту, а лейтенант Гнайзда шестую.

По-видимому, Гудьер и Гнайзда слышали об этом впервые: у Гудьера челюсть буквально отвисла, а Гнайзда чуть не подавилась ромом.

– Таким образом, остаются вакантными две сержантские должности в седьмой роте. Не знаю людей более достойных командовать подразделениями «Гамма» и «Эпсилон», чем сержанты Галлахер и Вега.

Рикардо чудом удержал текилу, которую передал ему бармен.

– Ни фига себе! – Глубокий бас Момоа прорезал густой воздух офицерского клуба.

Трудно сказать, чьи глаза расширились больше – Макнила или Момоа.

Стараясь говорить как можно тише, Момоа произнес:

– Прошу прощения, сэр.

Ко всеобщему облегчению, Макнил широко улыбнулся:

– Все в порядке, рядовой. Я уверен, вы говорили от чистого сердца. Или от всей души.

– Сэр… – начал Вега. – Наверное, произошла ошибка.

– Никакой ошибки, сынок. Я знаю, что вы в подразделении всего несколько дней…

– Сэр, простите, что перебиваю вас, но я присоединился к миротворцам лишь несколько дней назад. Я даже не распаковал свой мешок, когда мы получили приказ отправляться в Сан-Диего. Я его и до сих пор не распаковал.

– Вот и хорошо, вам будет легче переехать в новые казармы.

– Э-э, да, сэр.

– Официальная церемония пройдет в столовой форта на следующее утро за завтраком. Вскоре после этого мы все снова возвращаемся на «Гурон». Война еще не окончена, далеко не окончена.

Теперь Вега стоял по стойке «смирно».

– Да, сэр. Мы будем готовы, сэр.

– Вот это я рад слышать, сынок, очень рад.

Строевой командир повернулся на каблуках и направился к выходу.

Опал и Генри подошли к Веге. Генри похлопал его по плечу:

– Поздравляю, сержант.

– А я вас, капитан, – ответил Вега.

– Меня поздравлять не нужно, – возразил Генри, качая головой. – Меня просто перевели. А вот Опал заслуживает поздравлений.

К ним подошел Гудьер.

– Зачем меня повысили? Не хочу я быть лейтенантом.

– Нет ничего плохого в том, что вы лейтенант, Гуди, – заметила Опал.

– Вам легко говорить, мэм, вы были лейтенантом. Не люблю я отдавать людям приказы, от этого у меня кожа зудеть начинает.

– Знаете, – заметил Момоа, – это многое объясняет. Э-э, сэр.

Генри пристально посмотрел на Момоа.

– Знаете, рядовой, попадете вы в беду из-за своего языка.

– Уже попал, сэр.

Капитан расхохотался:

– Я в этом и не сомневаюсь. Что ж, думаю, нужно выпить.

– Угощаете, сэр? – спросил Момоа.

– Нет, рядовой, учитывая ваше громогласное «Ни фига себе» перед строевым командиром, думаю, эта почетная обязанность переходит к вам.

Момоа поморщился:

– Слушаюсь, сэр.

К нему наклонился Вега:

– Ты можешь себе это позволить, верно?

– Ну, я планировал послать деньги, выигранные в покер, своим родителям, но…

– Покер, да? В подразделении играют?

Усмехаясь, Момоа ответил:

– В роте. Ты умеешь?

– Ходила обо мне такая слава.

– Играют по пятницам, по крайней мере, так было. Посмотрим, сейчас война и все такое. Но я с радостью приму твои деньги.

– Не сомневаюсь. – Вега допил текилу и заказал еще одну за счет Момоа.

«Я сержант. – Веге было как-то не по себе, несмотря на то что официальное назначение еще не произошло. – Может, и не произойдет. Возможно, строевой командир был пьян и к утру он уже забудет об этом. Кроме того, когда мы вызволяли Такеду, вместе с нами был Диш. Почему повышают меня, а не его?»

Однако прочь сомнения. С улыбкой ожидая очередную порцию текилы, Вега подумал: «Как хочется поскорее рассказать об этом отцу».

Алессио Боулз не мог заснуть.

Он собирался пойти вместе с новичком и остальными бойцами подразделения в офицерский клуб, чтобы отпраздновать победу. Галлахер отказалась – Боулз понятия не имел, какая вожжа ей под хвост попала, но ей определенно пора избавляться от дурного нрава, пусть даже хирургическим путем. Сам Боулз очень хотел пойти.

Сначала, однако, ему нужно было посмотреть, не пришли ли письма из Форт-Дикса. Поэтому он отправился в казармы, которые были выделены Двадцать второй дивизии, включил голограмму почтового ящика подразделения на дисплее над койкой и принялся проверять сообщения.

Конечно, пришло письмо от Стефани Анисфельд, частного детектива, которого он нанял два года назад. В лихорадочной спешке, подпрыгивая от нетерпения на койке, он ткнул пальцем в значок письма, едва не продырявив голографический дисплей. Он испытывал слабую надежду, что это будет оно, то письмо, в котором Стефани сообщит Боулзу, что нашла его семью.

«Алессио, надеюсь, что у вас все хорошо. Боюсь, у меня для вас плохие новости».

Сердце Боулза заколотилось, он ощутил, как внутри разверзлась пропасть. Он вздрогнул и едва сдержал крик ярости.

«Ниточка в Испании ни к чему не привела. Есть, Хейди Боулз, член Братства Нод, живущая в Мадриде, но это не ваша мать. Она состоит в браке с женщиной по имени Пенелопа Артц. Я разыскала ее и сделала несколько хороших снимков. Они прикреплены к письму».

Боулз еще раньше заметил вложения, но захотел сначала прочесть письмо. Теперь он открыл их, и вокруг письма появилось пять фотографий невысокой бледной женщины с округлым лицом, голубыми глазами и светло-русыми волосами. Появилось на экране и два удостоверения личности, подтверждавшие, что это Хейди Боулз.

Поскольку та Хейди Боулз, которая двадцать пять лет назад родила Алессио Боулза, была высокой и стройной – цвет волос и глаз за те семь лет, что он ее не видел, мать Алессио с легкостью могла изменить, – это была не она. Очередная попытка Анисфельд найти мать, отца, братьев и сестер, которые покинули Боулза, чтобы присоединиться к Братству Нод, потерпела неудачу.

Он прочел оставшуюся часть послания.

«Мне очень жаль, Алессио. Знаю, мы оба возлагали надежды на эту ниточку. Я еще попробую поискать в Мадриде, постараюсь завязать отношения с другими связными Нод. Сейчас идет война, набор в армию Братства возрос, поэтому я наверняка сумею что-нибудь найти. Буду держать вас в курсе. С наилучшими пожеланиями, Стефани».

– Проклятье! – крикнул он.

– В чем дело, Диш? – послышался голос с порога.

Боулз поднял взгляд и увидел входящую Галлахер.

– Извини, – произнес он тихо. – Пустяки.

– Сейчас угадаю. Опять дурные новости от частного детектива?

С протяжным вздохом Боулз кивнул.

– Знаешь, сколько я на все это денег спустил?

– Так зачем это делать?

Боулз соскочил с койки.

– Это ведь моя семья, Галлахер! Что же я еще должен делать? Просто забыть о них?

– Ты не такой, как они, Диш, – мягко произнесла Галлахер, забрасывая свои вещи в тумбочку. – Они всего-навсего четверо ненормальных, присоединившихся к головорезам Кейна, такие же, как куча других придурков по всему миру.

– Они не просто какие-то чертовы ненормальные. Они моя семья.

– К черту семью, – сказала Галлахер, подходя к койке Боулза. – Они ни черта не значат. Значение имеет, кто ты. – Затем на ее лице появилась широкая ухмылка. – Сержант.

Боулз заговорил:

– Галлахер, я думал, ты не пойдешь в клуб.

– Я туда и не ходила.

– Значит, ты успела напиться где-то в другом месте, потому что я не Гуди.

– Знаю. – Она засмеялась. – Я случайно услышала разговор строевого командира и Гастингса. Они говорили, что освободилось две сержантские должности, – я услышала свое имя, и они сказали, что сержантами станут ребята, которые спасли Такеду, поэтому вторым должен быть ты. Официальная церемония завтра, но мы с тобой теперь сержанты, Диш.

Сердце у Боулза опять застучало чаще, но на этот раз он переживал не так сильно.

– Да ты что? Мы получим нашивки?

– Три нашивки, дружище, – ответила она, продолжая улыбаться. – Вот что происходит, когда ты спасаешь офигенно умных ученых из лап плохих парней. Гуди и Гнайзду повысили, поэтому мы занимаем их места.

– Подожди, нас же было трое в том зале.

– Да, но Тошнотика не повысят, он же только один день в дивизии. Даже в ВОИ такой фигни быть не может.

– Ты уверена? Я только что проверял почту, никаких таких сообщений не было.

Галлахер подошла к своей койке и активировала голограмму.

– Вероятно, их еще не прислали. – Она принялась просматривать список сообщений. – Вот оно. Рядовая Тера Галлахер, так, так, так, с радостью сообщаем, так, так, так, о присвоении вам звания сержанта, вы получаете новые привилегии и обязанности. Вы и рядовой Рикардо Вега… – Она поникла. – Черт, да это какой-то розыгрыш!

Боулз быстро произнес:

– Не беспокойся об этом, Галлахер.

– Как это не беспокоиться? Этот чертов сынок героя прослужил какие-то две секунды и уже получает нашивки, а ты нет.

– Я же сказал: не волнуйся! – резко оборвал ее Боулз. – Слушай, Вега был там вместе с нами. Это ведь именно он подстрелил тех двоих, которых мы взяли в плен, и он сын героя войны. А вся моя семья поклоняется тибериуму и получает приказы от Кейна. Мне вообще повезло, что я служу здесь. Думаешь, они дадут мне нашивки? Если бы я был на их месте, а они на моем, я бы не дал.

– Тошнотик никого не «подстрелил», ему просто повезло. А то, что родственники, это все ерунда…

– Разве не ты мне говорила «к черту семью»? – спросил Боулз. – И что она ни черта не значит.

– Не значит. – Галлахер выключила голограмму и легла. – Посплю немного.

Спор на этом закончился. Покачав головой, Боулз лег на койку и стал писать письмо.

Начал он его так же, как и все предыдущие.

«Дорогие мама и папа, надеюсь, у вас все хорошо. – Ему потребовалось несколько секунд, чтобы перевести дух и успокоиться. Затем он продолжил: – Мы только что закончили довольно опасную операцию. Нам пришлось отправиться в Сан-Диего и очистить город от войск Братства Нод. Вероятно, это дурная новость для вас, потому что сегодня я, возможно, убивал ваших друзей. Мне очень жаль, но сражаться с бойцами Нод – моя задача, и я об этом не жалею. Я лишь надеюсь, что среди солдат, убитых мной, были те, кто отравил вашу душу и разлучил нас. – Еще раз переведя дух, он закончил письмо следующими словами: – С любовью, ваш сын Алессио».

Он быстро просмотрел напечатанное и удалил все, что шло после слов «опасная операция». Затем добавил: «Это был очень трудный бой, но Двадцать вторая дивизия одержала победу. Люблю вас обоих. Ваш сын Алессио».

Потом он сохранил письмо в той же папке, в которой хранил все остальные письма, написанные за семь прошедших лет.

Когда Анисфельд найдет его семью, он их отправит.

Галлахер начала храпеть. Все остальные, вероятно, еще были в офицерском клубе.

Закрыв голограмму, Боулэ встал, оделся и вышел из казармы.

Было темно, лишь небольшие фонари на земле освещали дорогу. Форт-Пауэлл находился в центре Калифорнийской пустыни, поэтому тут и днем особо не на что было смотреть, а в безлунную ночь тем более.

Боулз, сам того не осознавая, направился к гауптвахте. Он уже был здесь, когда вместе со Щенком в сопровождении военных полицейских относил туда двух плененных солдат Нод.

Некоторое время – сколько именно, Алессио точно не знал и не стал проверять по своему головному дисплею, – он стоял рядом с гауптвахтой, раздумывая, зачем сюда пришел.

«Да, непростой вопрос, приятель, – упрекнул он себя. – Ты ведь прекрасно знаешь зачем».

Система защиты на входе просканировала его, но дверь не открылась. Рядом с ней появилось голографическое изображение охранника.

– Чем могу помочь, рядовой Боулз?

– Я вот думал, смогу ли я увидеть пленников.

На лице охранника отразились сомнения.

– Ты один из тех, кто принес их сюда, верно?

Боулз кивнул.

– Да, хорошо, но если кто-нибудь спросит, я спал и ты взломал замок.

Дверь открылась. Алессио подумал, что солдату в случае чего лучше будет признаться, что он разрешил Боулзу увидеть пленников, а не говорить, что он спал и нарушил свой долг. Однако Боулз решил не спорить.

На жилете охранника было написано «Озборн». На руке виднелись нашивки капрала. Он сидел за небольшим столом, на котором стоял голографический дисплей.

– Спасибо, капрал.

– Я могу дать вам минуту или две, рядовой, – произнес Озборн.

– Хорошо.

Озборн добавил:

– И не рассчитывайте, что они окажутся разговорчивыми. Несколько военных полицейских пытались допросить их, но они упорно молчат. Рядовой не произнес ни слова, а капрал лишь повторяет одно и то же. Штаб присылает в помощь кого-то из С-шесть, специалиста по подобного рода ерунде.

Боулз прошел мимо стола капрала в ту часть гауптвахты, где располагались камеры. Они отделялись от остального помещения металлическими прутьями, которые, как знал Боулз, были под напряжением. Большинство камер пустовало, но две оказались заняты – в них сидели знакомые Боулзу пленники: темнокожий капрал, судя по татуировке, с застывшей на плоском лице постоянной усмешкой и рядовой, бледный парень с серо-стальными глазами.

Боулз покачал головой.

– Строевой командир был прав. Они и впрямь выглядят как обычные люди.

Бледный внезапно заговорил:

– Конечно, мы люди, писсуар ты безмозглый.

– Как смешно, – ответил Боулз. – Я писсуар, а вы ненормальные, делающие себе татуировки тибериумом.

Капрал принялся орать на рядового на языке, которого Боулз не знал, но рядовой не обратил на него внимания.

– Тибериум – это реальность. Он уже стал частью планеты! Вы продолжаете бороться с ним, и ради какой цели? Вы заперлись в городах, обнесенных стенами, военные вас тиранят, и даже в мирное время вы живете по военным законам. Ваше существование – это хаос, и тем не менее вы называете нас злодеями, потому что мы избрали новый мир.

Пока он говорил все это, капрал продолжал орать на него.

Покачав головой, Боулз сказал:

– Вы, ребята, и в самом деле кучка дебилов. Тибериум – это яд! Он убивает людей!

– Алкоголь тоже яд, убивающий людей, тем не менее вы его пьете. Постоянно сражаться с силой, с которой вы не в состоянии справиться, – это психоз. Ваш путь не ведет никуда, но вы пытаетесь навязать его всему миру, а мы – мы смогли обуздать этот элемент, подчинить его нашей воле. Тибериум и есть наша судьба, тибериум, а не бегство от него.

– Дебилизм какой-то.

– Да? Скажи-ка мне, а как именно ВОИ спасла мир?

Прежде чем Боулз успел ответить, капрал наконец заговорил по-английски:

– Вам никогда не удавалось победить. В лучшем случае вы могли отсрочить неизбежное, принося в жертву все больше людей. Если бы вы приняли с самого начала тибериум, мир был бы объединен и им правил бы…

– Кейн? Не хотел бы я жить в таком мире, приятель.

Капрал уставился на Боулза безжалостными карими глазами.

– Это лишь начало. Огонь обрушится с небес. Болезнь изведет ваши тела И ваши души будут молить о прощении, когда Кейн явит свою ярость.

Быстро повернувшись к столу, Алессио спросил:

– Он раньше это же говорил?

Озборн кивнул.

– Рядовой, думаю, вам лучше уйти.

– Ничего не имею против. – Боулз оглянулся на капрала. – Надо было стрелять тебе в колени, когда у меня была возможность.

С этими словами он покинул гауптвахту.

На следующее утро Вега получил письмо, в котором без пяти минут сержанту предписывалось явиться после завтрака в кабинет майора Гастингса. Он сумел прочесть это сообщение лишь после того, как принял средство от похмелья вместе с утренним набором таблеток. Как только лекарство прояснило его зрение и удалило лазерное сверло из затылка, он и ознакомился с посланием майора.

Используя головной дисплей, подсоединенный к сети ЭВА Форт-Пауэлла, Вега без особого труда отыскал столовую. Все повышения раздавались Макнилом. Вчера в офицерском клубе ребята радовались за Вегу – как-никак они пошли в клуб в первую очередь для того, чтобы отпраздновать его успех при спасении Такеды, – а сейчас, обведя взглядом столовую, он увидел множество сердитых лиц.

Он знал, о чем они думают: «Парень здесь меньше недели – и уже сержант. Какого черта?!»

Вега знал, что должен будет достойно проявить себя, потому что он сын героя войны. Но этого он не ожидал. Он видел недобрые взгляды солдат, большинство из которых были гораздо опытнее его. Рикардо теперь превосходил их по званию, но, вероятно, это повышение принесет ему больше вреда, чем пользы.

Естественно, недовольнее всех выглядела Галлахер, которой совершенно не хотелось получать нашивки вместе с «папенькиным сынком».

После церемонии назначения Вега подошел к сидящему в одиночестве Боулзу, который лениво ковырял вилкой яичницу. Рикардо уже успел отведать это блюдо, поэтому не мог винить его.

– Диш, мне тебя вчера не хватало.

– Да, извини.

– Нет, это я должен извиняться. – Садясь напротив Боулза, он показал на три полоски на руке. – Ты заслуживаешь их гораздо больше меня.

– Нет. В любом случае я просто… просто писал домой.

Качая головой, Вега заметил:

– Диш, это даже нельзя назвать хорошей попыткой соврать.

Алессио вздохнул:

– Я действительно писал письмо. Я просто его не отправил.

Это привело Вегу в замешательство:

– Почему?

Не обращая внимания на вопрос, Боулз продолжил:

– Когда мы только прибыли в Форт-Пауэлл, я получил письмо, которое переслали сюда из Форт-Дикса. Частный детектив сообщил о том, что никого не удалось найти. Вот почему вчера вечером я не пришел в офицерский клуб.

– Частный детектив? Подожди-ка, подожди-ка, Диш. Зачем тебе частный сыщик?

В первый раз Боулз оторвал взгляд от жалкого подобия яичницы.

– Ты не знаешь?

– Чего не знаю?

Покачав головой, Алессио воскликнул:

– Черт, я-то думал, тебе уже сказали! Неудивительно, что ты считаешь, что я заслуживаю эти нашивки.

– Я был немного занят с момента прибытия, и ты действительно их заслуживаешь.

– Вовсе нет. – Боулз выпрямился. – Несколько лет назад вся моя семья присоединилась к Братству Нод. Родители, братья и сестры – все. Мне через такое пришлось пройти, прежде чем ВОИ позволила мне поступить на службу! Вот почему они дали сержанта тебе и Галлахер, а я так и остаюсь рядовым.

– О… – Вега покачал головой. – В этом даже нет никакого смысла.

– Еще какой есть. Ребята, вы спасли Такеду. Не знаю, известно ли тебе это, но он имеет огромный вес в ВОИ. Теперь наша дивизия просто курица, несущая золотые яйца.

– Да, но ты такая же ее часть, как я и Галлахер. – Рикардо принялся барабанить пальцами по столу. – Слушай, ты ведь не единственный, у кого родственники перешли на сторону Нод. Ты ведь слышал много разговоров о великом Хавьере Веге, верно?

Боулз улыбнулся:

– Да, об этом раз или два упоминали…

– Вот-вот, но никто при этом не говорит о брате моего отца. Мой дядя присоединился к Нод и… – Вега помедлил. Он начал рассказывать эту историю, не подумав о возможных последствиях.

– И?…

Поморщившись, Вега ответил:

– Его убили.

– Неудивительно. Если мне когда-нибудь удастся найти моих родных, обязательно скажу им об этом.

– Смысл в том, что и у меня один из родственников перешел на сторону Нод!

Боулз забросил в рот кусок яичницы.

– Да, но это компенсируется тем, что твой отец настоящий герой. А у меня ни черта нет.

Взглянув на свой назапястник, Вега понял, что ему пора поспешить в кабинет Гастингса.

– Мне пора на встречу с майором.

– Что, опять? Когда ты только прибыл в Дикс, разве он не оставил тебя после вводного занятия для беседы с глазу на глаз?

Вега кивнул, вставая из-за стола.

– Берегите задницу, сержант, – сказал Боулз. – Гастингс обычно на простых солдат так много времени не тратит, улавливаешь? Лучше вообще не попадаться ему на глаза, если есть такая возможность.

– Учту. И, Диш, тебе хоть иногда необходимо разговаривать.

Боулз кивнул:

– Спасибо. Правда, сержант, я очень это ценю. – Он быстро отдал Веге честь.

Ответив, Рикардо направился в кабинет, отведенный Гастингсу на то время, что Двадцать вторая дивизия проведет в Форт-Пауэлле. По дороге Вега обратил внимание на то, что теперь, когда он стал сержантом, его назапястник и головной дисплей имеют доступ к ЭВА. Быстрый запрос показал, что на следующий день дивизия направляется в С-5.

После пятнадцатиминутного ожидания дверь открылась, и Вега увидел усатое лицо майора.

– Сержант Вега, благодарю, что пришли. Пожалуйста, заходите.

Гастингс посторонился, давая Веге пройти.

Рикардо оказался в довольно типичном мрачноватом кабинете, которым пользовались многие офицеры. Как только Двадцать вторая дивизия покинет форт, этот кабинет займет другой майор.

– Присаживайтесь, сержант, – сказал Гастингс. Садясь на стул для гостей, Вега ответил:

– Спасибо, сэр.

Гастингс плюхнулся на свой стул и несколько секунд внимательно смотрел на Бегу. Тому отчаянно хотелось отвести взгляд в сторону, но у него было такое чувство, что, если он это сделает, майор сочтет это признаком слабости. Вега чувствовал, что и так где-то допустил промах. Наконец майор заговорил:

– Интересно, сержант Вега, помните ли вы наш разговор, который состоялся в день вашего прибытия в Форт-Дикс?

– Да, сэр, помню.

– Я говорил, что к вам не будет особого отношения, несмотря на заслуги вашего отца?

– Да, сэр. – Вега, кажется, стал понимать, к чему клонит майор.

– Я упоминаю об этом, потому что хочу, чтобы вы знали, как сильно я спорил со строевым командиром Макнилом по поводу вашего назначения. Он решил, что я «против», потому что у вас сравнительно мало опыта, и завел утомительный разговор о том, какие у нас сейчас трудные времена, как нам нужны отчаянные меры и нестандартное мышление, о падающих с яблони яблоках, и добавил массу прочих клише, не относящихся к делу. Видите ли, сержант, я вовсе не против того, чтобы заслуживающий повышения солдат получил его, даже несмотря на отсутствие опыта или, за неимением лучшего слова, независимо от его родословной.

Поскольку Гастингс был абсолютно честен, Вега рискнул прервать его:

– Вы хотите сказать, что я не заслужил повышения, сэр?

– Вот именно. Видите ли, сержант, в отличие от строевого командира Макнила я внимательно просмотрел записи боев во Дворце съездов. Меня больше всего заинтересовали следующие эпизоды: капрал Попадопулос объясняет вам своеобразие вашего шлема вследствие его нестандартного размера; последующее переключение вашего шлема в режим ночного видения без команды с вашей стороны и ваш комментарий рядовой Галлахер – вернее, сержанту Галлахер – по поводу ваших снайперских способностей.

Гастингс встал и заходил по кабинету.

– Причина – единственная причина, – благодаря которой вы смогли освободить доктора Такеду и выйти сухим из воды, заключается в том, что ваш шлем заглючил, а у Братства Нод оказался изъян в обороне.

Последняя фраза привела Вегу в замешательство:

– Сэр?

– Бронекостюмы Братства нельзя обнаружить с помощью приборов ночного видения. К несчастью для нодцев, их специалисты еще не разработали способа подобным же образом скрывать стволы энергетического оружия, которое генерирует огромное количество тепла при стрельбе.

Вега кивнул. Именно об этом он тогда и подумал. Гастингс дернул себя за кончик усов.

– С таким же успехом ваш шлем мог отреагировать на осветительный прибор или случайный всплеск в электрической системе здания. Подразделению «Эпсилон» удалось победить благодаря невероятному везению. Ибо если бы вы не подстрелили тех двоих, они всех вас перебили бы и взяли в плен, а не наоборот. Упомянутое везение, в свою очередь, произошло исключительно вследствие каприза природы, а именно нестандартного размера вашей головы. – Снова сев на стул, Гастингс произнес: – О да, вы же еще впечатляюще подстрелили того, кто вел допрос. – Видя замешательство Веги, Гастингс добавил: – По данным оперативно-разведывательного отдела, джентльмен, которого вы убили, был следователем Нод и допрашивал доктора Такеду. Его отправили туда, чтобы он не путался под ногами во время нападения.

– Странно, что они не отвели его куда-нибудь в более безопасное место.

– В Сан-Диего не было безопасных мест, – ответил Гастингс. – Они не могли контролировать город.

– Значит, они и не надеялись удержать город? – воскликнул Рикардо. – Хотели просто припугнуть, как в случае с «Филадельфией»?

Гастингс дернулся, словно его неожиданно хлопнули по спине.

– Да, вероятнее всего, именно так. За прошедший день силы ВОИ почти очистили Синие зоны от войск Нод. Я подозреваю, что у них проблемы с личным составом, да и не только. Сомневаюсь, что у Братства достаточно войск для такого значительного рассредоточения оккупационных сил. Нет, они просто хотели нанести удар там, где мы живем, чтобы показать нашу уязвимость. И вряд ли их целью был захват Такеды. Ему просто не повезло, он оказался в неподходящее время не в том месте. – Гастингс наклонился вперед. – Точно так же как и вы были в нужное время в нужном месте, когда подстрелили следователя благодаря тому, что сами назвали талантом, а не мастерством. Действительно, ваши способности в стрельбе не изменились с тех пор, когда вы были мальчиком. Вы всегда великолепно стреляли, сержант. Это талант. И в Сан-Диего вы не сделали абсолютно ничего такого, что было бы связано с вашим мастерством солдата.

Вега шевельнулся на стуле.

– Сэр, могу я спросить прямо?

Гастингс поднял брови.

– Конечно.

– Сэр, я ценю вашу откровенность, но чего вы от меня ожидаете? Я тоже не считаю, что достоин быть сержантом. По правде говоря, эти нашивки должен был получить рядовой Боулз, а не я.

– Этого никогда бы не произошло, – быстро ответил Гастингс. – У него столько родственников перешли на сторону врага… Мы не можем поставить его на пост, где он будет отдавать приказы, в которых могут усомниться солдаты.

– Я, наверное, не смогу просто отказаться от повышения.

– Конечно нет, не говорите глупостей. Это было бы поведением слабоумного. – Гастингс скрестил руки. – Вы помните другую часть нашего разговора на днях в Диксе? Когда я велел вам приходить ко мне, если у вас возникнут трудности из-за вашего происхождения?

– Да, сэр. И я отказался от вашего предложения, потому что не хотел нарушать субординацию.

– Думаю, что об этом уже можно не беспокоиться, как говорится, птичка улетела, сержант. Теперь вы сами стали частью цепочки командования, боюсь, ее слабым звеном. Природный талант – это, конечно, здорово, но когда-нибудь удача закончится и одного таланта окажется недостаточно. Поэтому я хочу немного изменить свое предложение. Возможно, новые обязанности окажутся вам не по плечу. Если это так, я хочу, чтобы вы советовались с другими сержантами, и если не получится, приходите ко мне. Ваше повышение во многом обусловлено политическими причинами, нам важно привлечь внимание к спасению доктора Такеды с целью показать, что мы в состоянии защитить наше самое ценное и что мы вознаграждаем тех, кто это делает. В военное время нужны герои, и бойцы Двадцать второй дивизии, и особенно вашего подразделения, стали ими. Но смешивать политику и солдатскую службу так же опасно, как летучие химикаты при создании взрывчатки. Я не хочу, чтобы нашу дивизию разбили, сержант.

Вега поднялся со стула и встал по стойке «смирно».

– Если подобное произойдет, сэр, это будет не по моей вине.

– Дай-то бог, чтобы вы оказались правы, сержант. Свободны.

Отдав честь, Вега повернулся на каблуках и вышел из кабинета.

Странно: несмотря на то, что майор критиковал его, новоиспеченный сержант совершенно из-за этого не расстраивался. Гастингса беспокоила эффективность дивизии, Вегу тоже. Макнил хотел, чтобы его ребята хорошо выглядели в глазах боссов ВОИ, а Гастингсу нужна была дивизия, способная справиться с поставленными задачами. В Сан-Диего все прошло отлично, даже если немалую роль сыграло везение.

Сержант Вега поклялся, что не будет полагаться на удачу, а приложит все силы для того, чтобы мастерство солдат Двадцать второй дивизии помогло одержать победу над Братством Нод.