Слеп Амур, но в наше время, В том поклясться я могу, Все увидит, только стоит Показать ему деньгу. Кошелек открой — он зрячий, Душу — слепнет, словно крот. Ложью, плутнями любого Ловкача он проведет. Но теперь мальчишка дерзкий Пусть нальет в колчан чернил, У него давно писаки Перья выдрали из крыл. От весьма достойной пары В мир явился сорванец: Мать, рожденная из пены, Грязный и хромой отец. Маму выловил из моря Сетью некий рыболов Для трясения кроватей, Уминанья тюфяков. Эта славная сеньора С кузнецом вступила в брак, Но при этом обожала За длину мечей вояк. И сама была предоброй Кузней: все, кому не грех, В этом горне жар вздували И качали этот мех. Нас любовь дурит, дурманит, Отнимает ум и честь, Заставляет все до нитки На ее алтарь принесть. Так умильно умоляет Верить, нежностью слепя, И душой клянется, чтобы Душу вынуть из тебя. Вот ко мне она явилась, Вздев невинности убор, Скрыта платьем лиходейность, Чист и целомудрен взор. Хоть в желаниях скоромна, Принимает скромный вид, Хочет денег, денег, денег И надеждою манит. Честность тут лишь при посулах, При расчете — плутовство: Обдирает, словно липку, Верующих божество. Обещание блаженства У нее горит в очах Я не прочь, коль это даром, Но за деньги я — монах. На такие предложенья Я машу в ответ большой Сплошь обтянутою кожей Бородатой булавой. Но когда богами были Пауки да мошкара, Был Амур в великой силе, То была его пора. Он изрядно забавлялся, Превзойдя всех шутников: Юношей влюблял в скульптуры, А девиц влюблял в быков. Двух любовников однажды В два яйца он превратил И, одно сварив, глазунью Из другого сотворил. Он белянок в мавританок Превращал, окрасив их Лица черной шелковицей, Как красильщик был он лих. Одного глупца он сделал Виноградною лозой, Даму, что тянулась к гроздам, Вмиг оборотил скалой. Но ведь это — только малость Из Амуровых проказ, Коль припомнить все, до завтра Я не кончил бы рассказ.