Гордая громадина палаццо Ривьера словно подсказывала, что Орсину прячут там. Лео хотел было броситься во дворец, но передумал — если его схватят, девушку спасать будет некому. Лео сел на мраморную скамью возле церкви Сан-Барнаба, достал альбом для рисования и, притворяясь туристом-художником, принялся делать эскиз палаццо.
Он аккуратно зарисовал каждое окно, стараясь как можно точнее соблюдать пропорции; обошел дворец с северной стороны, отметил верхние этажи. Сидя в кафе в ожидании сумерек, Лео попытался преобразить наброски в точный рисунок, восстанавливая в памяти план этажей.
С наступлением темноты он вернулся к южной стороне палаццо, где у стены сада протекал небольшой канал. Вокруг не было ни души. Лео запрыгнул на стену, пробрался к двери и спрыгнул на порог у самой кромки воды. Дверь он хорошо помнил с прошлого раза, когда возился с ней, на потеху туристам. Он прикоснулся к двери, и она слетела с петель.
Лео зажег фонарик и, сжимая увесистый разводной ключ, спустился по ступенькам.
В прошлый раз он попал в подвал через потайную комнату — дверь так и осталась открытой. На земляном полу Лео заметил цепочку следов, которая вывела его к круглой комнатке, обшитой выгнутыми деревянными панелями. Две доски были закреплены неплотно, за ними оказался лаз сквозь бок фальшивой бочки.
Лео прошел через холл с несколькими заколоченными дверьми, попал в заброшенную кухню, а через нее — прямо во внутренний дворик.
Знакомая территория. Главная лестница ведет в бальный зал, служебная лестница — на четвертый этаж. Лео хорошо ориентировался на первом этаже, где секретов для него не осталось.
Едва Лео проник в палаццо, вернулся с покупками Бхаскар. Проходя по Кампо-Сан-Барнаба, он заметил черный провал, зияющий на месте двери. Сняв пальто и отнеся провизию на кухню, слуга поднялся на четвертый этаж и постучался к барону.
— Простите, что беспокою, синьор барон, но случилось нечто странное. Дверь, выходящая к каналу, открыта. Похоже, она упала внутрь. Мне кажется, это важно.
— Я сейчас спущусь. Жди меня во внутреннем дворике и прихвати фонарь.
— Как прикажете, синьор барон. Простите, что обеспокоил вас по такому поводу. — Не дожидаясь ответа, Бхаскар попятился из комнаты.
Лео собирался подняться по служебной лестнице, но на ней послышались шаги. Лео спрятался за колонну.
На лестничной клетке появился Бхаскар. В одной руке индиец держал мощный фонарь, в другой — кухонный нож. Да, в рукопашной гаечный ключ повесомее будет.
Следом за Бхаскаром спустился Эммануил. Он тоже нес фонарь, а еще… меч. Лео предпочел бы избежать столкновения: наверняка фехтование — конек барона. Если Лео зарубят, Орсине это не поможет.
Двое направились в сторону кухни.
— Почему дверь открыта? — спросил Эммануил. — Ты знаешь, куда она ведет?
— Нет, синьор барон. Я не хожу в эту часть дворца…
— Молчи. Ступай за мной.
Лео прокрался в заброшенную кухню, прислушиваясь к приглушенным голосам — разгневанные вопросы барона, заискивающие оправдания Бхаскара. Наконец голоса стихли, и Лео прокрался мимо кладовых к фальшивой бочке.
Потайная дверца была настежь распахнута. Лео прикрыл ее и осторожно подпер настоящей бочкой. Заклинил дверь железным прутом, найденным среди хлама на полу, вышел из подвала и поднялся по служебной лестнице.
Бхаскар шел за бароном след в след. Хозяин замер, увидев открытую дверь к фамильному алтарю.
— Стоп! — приказал он. — Осторожно включи свет, выключатель слева от двери.
Бхаскар вошел в помещение, куда за последние двадцать пять лет не входил никто, кроме барона… и закричал. На алтаре две гигантские крысы обнюхивали осколки стекла посреди бурой слизи. Комнату наполнял тошнотворный запах.
Крысы прыгнули с алтаря на вошедших. Мужчины инстинктивно отпрянули назад, и животные прошмыгнули мимо них.
Бхаскар что-то бессвязно бормотал, но барон, не обращая на него внимания, подошел к алтарю, открыл серебряный ларец…
Лео поднялся на третий этаж, в длинный коридор с видом на Гранд-канал. За бесчисленными дверями находились скудно обставленные комнаты. Лео сверился с расположением окон на рисунке.
Первая же комната на северной стороне была обставлена ветхой мебелью, в ней горел свет и работал телевизор, правда, без звука. Пахло карри. Сомы Лео не заметил и тихонько прикрыл дверь. С индианкой встречаться не хотелось.
Издалека донеслись отчетливые звуки индийской музыки.
Эммануил, кипя от возмущения, проверил дверь, ведущую на потайную лестницу: заперто. Выйдя из часовни и захлопнув за собой дверь, он велел испуганному Бхаскару:
— Поворачивай налево, теперь в ту дверь! Живо!
Они вышли к каналу.
— Синьор барон, видите, дверь упала.
— Вижу, дурак! Не поднимай! Быстро возвращайся во дворец!
Бхаскар повиновался и побежал назад к входу-бочке.
— Синьор барон! — позвал он. — Потайная дверь заперта!
— Открой ее, безмозглая обезьяна!
Бхаскар надавил, но безуспешно. Эммануил толкнул плечом — потайная дверь держалась крепко, подпертая ломом. Бхаскар просунул нож между дверью и косяком, но сломал лезвие. Эммануил от гнева утратил дар речи. После бесплодных попыток открыть дверь он велел слуге:
— Следуй за мной.
Однако уже в комнате с алтарем барон вспомнил, что, выбирая идеальный для ночной дуэли меч, забыл прихватить ключи. Он захлопнул дверь.
Задыхаясь, они вернулись к берегу канала.
— Синьор барон, как попасть во дворец?
— Ты умеешь плавать?
— Нет, синьор барон. Я никогда этому не учился. Сжальтесь!
— Бесполезный полукровка! Помоги мне взобраться на стену — сложи руки в замок.
— Как это, синьор барон? Что значит «руки в замок»?
— Идиот! Сцепи пальцы вот так, я обопрусь на них, а ты меня приподнимешь.
Бхаскар подчинился. Барон взялся рукой за дверной косяк, оперся на плечо Бхаскара и подтянулся.
— Теперь подними меня как можно выше.
Жесткие кожаные подошвы хозяйских ботинок больно давили на руки, барон был очень тяжелый… Эммануил искал за что уцепиться на стене. Бхаскар переступил с ноги на ногу, поскользнулся на неровных камнях и с криком свалился в чернильно-черные воды канала. Барон повис на стене.
Лео крался от одной пустой спальни к другой, прислушиваясь к едва различимому звучанию индийских мотивов. Он сверился с набросками и понял, что сбился со счета. Послышались шаги, звон посуды — звуки доносились со стороны бального зала. Нужно было подняться выше.
Барон ни разу в жизни не попадал в такое глупое положение.
Эммануил перебрался на руках вдоль стены и спрыгнул на землю. Пальцы кровоточили. Со времен армии он не утруждал себя физической нагрузкой, и отсутствие тренировок сказывалось. Барон жалел, что меч упал в воду.
Главный вход во дворец был заперт, как и служебный вход по соседству. А вход со стороны Гранд-канала доступен только с воды…
Барон позвонил в дверь, надеясь разбудить Сому. Никто не отозвался. Барон оказался вне собственного дворца, а его слуга пропал — наверное, утонул.
Бхаскар действительно едва не погиб в канале шести футов глубиной. К счастью, официант из близлежащего кафе услышат всплеск и подбежал посмотреть, что случилось. Увидев, как на поверхности каната появилась голова и, пустив пузыри, снова исчезла под водой, он сбросил туфли и прыгнул в воду, не заметив висящего на стене человека. Официант подрабатывал спасателем на летнем курорте, а потому хорошо плавал. Индиец отчаянно брыкался — пришлось сначала отрезвить его ударом в челюсть и только потом тащить на берег.
Дрожащего и не вполне вменяемого индийца официант отнес в кафе, но ни спаситель, ни владелец заведения толком ничего не поняли. Индиец повторял: «Палаццо Ривьера, палаццо Ривьера», — указывая на дворец и порываясь туда вернуться. С чувством выполненного долга официант ушел в раздевалку переодеться, а Бхаскар, с которого ручьями текла вода, пересек мост и подошел к барону. Хозяин продолжал звонить в дверь.
— Синьор барон, со мной все хорошо. Вы не можете войти?
— Нет, не могу. Все двери заперты. У тебя тоже нет ключей? Не извиняйся, пошли искать телефон.
Лео поднялся по лестнице мимо того места, где он прошлый раз попал в западню. Открытая дверь на четвертом этаже вела в комнату барона. Свет горел, но голосов слышно не было. Должно быть, барон со слугой все еще внизу. Южная анфилада вела в небольшую гостиную с низким потолком. Антикварная мебель заслуживала места в музее. За гостиной располагались спальня, мастерская и… алхимическая лаборатория со стеклянными сосудами и керамическими кувшинами, полными загадочных веществ.
Двери на северной стороне были закрыты, а комнаты резко контрастировали с аскетичной, но изысканной обстановкой апартаментов барона: пыльные и почти пустые, освещенные голыми грушами лампочек. Проходя по залам, Лео включат свет. Комнаты некогда были предметом гордости, расписанные фресками от пола до потолка. Зал, выходящий на Гранд-канал, был украшен сценами из комедии дель арте — Арлекин и Коломбина, обнимающиеся на фоне леса. В следующей комнате по стенам на гвоздях были развешаны куклы — грустное зрелище изломанных тел и полуистлевших лохмотьев. На одной фреске доктор у постели Коломбины изучал цвет мочи, на другой — стращал Коломбину клизмой.
Третья комната посвящалась Панталоне — старцу, ухлестывающему за юными девами. Вот он ведет Коломбину под руку к нотариусу, Арлекин притаился на заднем плане и подмигивает ей.
Последняя комната была покрыта изображениями Пульчинеллы в белом костюме, колпаке и длинноносой маске. Вот он ухаживает за дамами, вот едет верхом на осле, напивается, играет с детьми, которые выглядят в точности как он сам.
Все это Лео воспринимал почти подсознательно, потому что шел, прислушиваясь к звукам индийской музыки. Где-то вдалеке зазвонил телефон. Здесь, в безумном мире комедии дель арте, все загадки запретной книги были близки к разрешению. Лео вспомнил латинские комментарии к каждому из персонажей-масок; последней шла криптограмма Пульчинеллы: «Pulsate cineres, elige lacunam» — «Собери пепел, найди полость».
Но где собрать пепел? В камине? Каминная решетка была девственно чиста. Плиту перед камином прикрывал турецкий молельный коврик. Лео отогнул край намазлыка и… увидел пару вделанных в пол железных колец.
Плита, крепившаяся на штифтах, открылась легко. Вниз уходила кирпичная винтовая лестница, ведущая к комнате с алтарем четырьмя этажами ниже.
Спускаясь, Лео добрался до узкой площадки, похожей на ту, что вела из Пещеры Меркурия. Отчетливо слышались заунывная музыка и бормотание, женский голос и звон стекла. Когда глаза привыкли к темноте, Лео увидел узкую полоску света под дверью.
Он покрепче сжал в руке гаечный ключ, распахнул дверь и оказался на пороге комнатушки с низким потолком. У стены стояла раскладушка, повсюду валялась одежда, полотенца, наброшенные на спинку стула; на столике громоздились немытая посуда, подгузники и ночной горшок. На убожество обстановки со стен издевательски взирали фавны и сатиры. Внимание Лео привлекла открытая дверь в смежную комнату.
— Бхаскар? — позвали оттуда. — Бхаскар?
В полутьме Сома стояла на коленях у матраса. Увидев Лео, она завопила, но тот в мгновение ока оказался возле женщины и зажал ей рот ладонью.
— Заткнись! — прошипел он и пригрозил гаечным ключом. — Ляг на пол, лицом вниз. Делай, что говорят!
Сома подчинилась.
— Заложи руки за спину.
Сома так и сделала. Лео на всякий случай прихватил с собой моток веревки и скотч. Не отводя глаз от перепуганной женщины, он связал ей руки, привязал ее к батарее и заклеил рот липкой лентой.
На матрасе неподвижно лежала женщина с завязанными глазами. Мертвая? Орсина умерла? Ее убили?
Лео выкрикивал имя Орсины, но та не отвечала, не шевелилась. Сначала захотелось разделаться с тюремщицей, но следующим порывом было бежать вниз, найти барона, схватить его за горло, придушить. Лео представил, как он швыряет полумертвого Эммануила на землю, заносит ключ и бьет им барона по голове — раз, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой… Пока не перехватит дыхание, пока Лео не остановится, любуясь кровавым месивом.
Неожиданно послышался слабый стон. Орсина? Неужели почудилось? Лео мигом оказался подле девушки.
На Орсине были ночная сорочка и подгузник для взрослых. Что же с ней сотворили? Лео звал Орсину, но она не отвечала. Он опустился на колени, взял ее за руку и приложил ухо к груди: рука была теплой, сердце билось. Лео приказал себе мыслить рационально и холодно. Не дай Бог, нахлынут эмоции, парализуют его.
«Господь с тобой, Орсина, Господь с тобой», — повторял он про себя, а рассудок отдавал приказы: «Найди, во что ее одеть». Сложенная одежда лежала рядом, на стуле. Трясущимися руками он одел Орсину. На подносе рядом с матрасом стояли два пузырька с таблетками, ампулы, шприцы и иглы для подкожных инъекций. Лео собрал медикаменты в рюкзак, поднял Орсину на руки и вынес из комнаты, пинком закрыв за собой дверь.
Телефон в палаццо звонил и звонил, но Сома трубку не брала. В отчаянии барон вернул сотовый владельцу бара и вышел наружу к Бхаскару.
— Внутрь нам не попасть до утра, пока не придут уборщицы, — с отвращением произнес он. — Тебе придется провести ночь в отеле. Пошли. Ты выглядишь как утопленная крыса, одного тебя не пропустят.
Они перешли через площадь к отелю. Хозяин с бурными приветствиями бросился навстречу барону, но остановился, увидев дрожащего и шмыгающего носом индийца.
— Мой слуга умудрился запереть нас снаружи и свалился в канал. Дайте ему комнату на ночь, пожалуйста, и разбудите утром в семь часов. Я оплачу счет.
— А вы, синьор барон?
— Я буду в отеле «Гритти».
С Орсиной на руках Лео осторожно поднялся по винтовой лестнице, вышел через ход у камина, спустился по главной лестнице во внутренний дворик. За колонной нашел кресло-каталку — в нем, должно быть, привезли Орсину.
Лео опустил девушку в кресло. Та застонала, приоткрыв глаза. Даже сейчас, после заточения, в бессознательном состоянии, она была несказанно хороша. Лео поцеловал ее в лоб, укутал покрывалом, выкатил кресло из дворца через служебный вход. Они прошли вдоль канала по мосту на Кампо-Сан-Барнаба, где Лео остановился передохнуть и глотнуть прохладного воздуха. Ни барона, ни Бхаскара нигде не было видно.
Сев на речной трамвайчик — вапоретто, Лео спрятал разводной ключ под рубашкой. По пути до железнодорожной станции карабинеры обыскали его рюкзак.
Попутчики помогли перенести кресло с Орсиной сначала на паром, потом на берег.
На вокзале по пути к билетной кассе Лео, придерживая Орсину, толкал кресло сквозь толпу людей и карабинеров. Он купил два билета до Триеста, заплатив за них по кредитке. Сверившись с информацией на табло, он направился к платформе, откуда готовился отойти поезд. Лео поднялся в вагон с Орсиной на руках, пассажиры помогли занести кресло. Орсина так и не очнулась.
Когда поезд покинул Венецию, появился контролер. Лео купил два билета до Падуи, заплатив наличными. Поездка в Триест была обманным маневром, но у Лео разыгралась паранойя… Контролер решил, что Орсина спит, и сказал, заметив сложенное кресло-каталку:
— Такая красивая девушка в инвалидном кресле… Какая жалость!
«Тебе что за дело?» — мысленно огрызнулся Лео, но огорченно кивнул в ответ. Контролер пошел по вагону. Лео чувствовал себя неуютно на виду. Люди оборачивались, глазели. Лео с Орсиной выглядели странно. Она красивая, но чересчур худая, и к тому же крепко спит; он — обросший, бородатый, смотрящий на всех вокруг диким взором — выглядел как похититель. Фотографии Орсины часто показывали по телевизору, помещали в газетах, журналах. Кто-нибудь узнает похищенную аристократку. Фото Лео тоже мелькало в прессе. В вагоне слишком светло…
Орсина прильнула к плечу Лео. Он слушал ее дыхание и забывал о бароне, о полицейском инспекторе, обо всех и обо всем. У беглецов нет времени на эмоции, но мирное дыхание Орсины напоминало Лео саму жизнь. Да ведь и сам он вернул ее к жизни!
Проехали Падую. Орсина дремала. С планом Лео не определился, но понимал, что нельзя покидать поезд с бесчувственной Орсиной на руках.
«Когда же перестанет действовать наркотик?» — думал он, покупая билеты до Виченцы. Контролер сменился, но пассажиры остались, подозрительно поглядывая на него с Орсиной…
Подъехали к Виченце. Поезд замедлил ход, заскрипел тормозами и остановился. Что делать? Без документов ни один отель их не примет. Паспортами Лео не воспользуешься — тут же прибудет полиция. Барон на свободе, Орсину нельзя оставить в полицейском участке. Полиция задержит Лео для допроса. Кто защитит Орсину? Нет, надо найти иное решение.
По проходу шел юноша с тележкой, с сильным южным акцентом расхваливая свой товар: прохладительные напитки и закуски. Лео купил бутылку минералки и пачку печенья — Орсина очнется голодной. Не дай Бог, Орсина по прибытии в Милан все еще будет спать.
Он купил два билета до Милана, чтобы не вызывать подозрений, когда поезд будет проезжать Верону, Брешиа и Бергамо. Наличные таяли.
Проехали Верону. Орсина все еще спала. Правая рука Лео покоилась у нее на плече. «Да, представьте себе, и так бывает», — думал Лео, глядя на женщину, не сводящую с них взгляда. Орсина была для него всем.
Между Вероной и Брешиа Орсина пошевелилась, открыла глаза и прошептала:
— Лео… ты спас меня.
Она улыбнулась, и по щекам у нее покатились слезы.
Лео взволнованно наклонился к Орсине и зашептал:
— Все хорошо. Замечательно. Не бойся, я с тобой. Не плачь. Нас не должны заподозрить. Улыбнись, Орсина. Все хорошо.
Он легонько поцеловал Орсину в щеку, чтобы хоть как-то унять ее боль. Помогло. Лео предложил ей воды, накормил шоколадным печеньем…
— Ты поможешь мне, Лео? — спросила Орсина.
— Да, Орсина, помогу. Я живу ради этого.
Когда поезд подъезжал к Брешиа, Лео отвез Орсину в кресле в туалет и помог войти в кабинку — девушка плохо держалась на ногах. Подвозя кресло назад, он заметил женщину, пристально смотревшую на них, и улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ.
Лео посвятил Орсину в недавние события.
— Твоего мужа выпустили из тюрьмы, сняв все ложные обвинения.
Лео не стал распространяться, откуда возникла уверенность в невиновности Найджела.
Вот оно, решение, — Найджел все еще в Италии, «глубоко стыдится своего поведения», как писала «Иль соле 24 оре», и рвется спасать супругу.
— Орсина, — пробормотал Лео.
— Да?
— Я должен тебе кое-что сказать.
— Говори же.
— Я люблю тебя, Орсина. Всегда любил и буду любить, и ничто на свете этого не изменит, — зашептал он ей на ухо.
— Я знаю. Я тебя тоже люблю.
Она взяла его руку, поднесла к губам и поцеловала.
Лео хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, но надо было решать срочные вопросы. Он спросил:
— Ты помнишь номер мобильного Найджела?
— Что? — спросила Орсина, резко раскрыв глаза.
— Нам обязательно нужно связаться с Найджелом. Постарайся вспомнить.
Орсина вспомнила номер. Лео встал и направился к внимательно разглядывающей их даме.
— Простите мою прямоту, — сказал он, пристально глядя на женщину, — но не могли бы вы одолжить сотовый? У моего батарейка села. Звонок местный, не волнуйтесь.
Женщина удивленно выполнила просьбу.
Лео вкратце объяснил Орсине, что она должна позвонить мужу и назначить встречу в 1.13 ночи на центральном железнодорожном вокзале Милана. Задумка была дикой: Найджел мог находиться где угодно — в Провансе или в Лондоне. Но попытка не пытка.
Услышав голос жены, Найджел не поверил своим ушам. Переполняемый эмоциями, он мог только слушать. Орсина спросила, где он сейчас. Оказалось, что Найджел — в Милане. Орсина обрадовалась, и Найджел объяснил, что, освободившись, он приехал в Милан, где нанял армию лучших частных детективов… Орсина объяснила мужу, где ее встретить.
Туман накрыл центральный вокзал Милана. Лео вынес Орсину из поезда и, усадив в кресло, огляделся. Найджел стоял на перроне. Завидев Орсину, он бросился к ней, но Лео подрезал его. Найджел чуть не закричал, решив, что на него нападает бомж.
— Идиот, это же я, Лео Кавана! Не узнаешь? Бога ради, только без эмоций! Веди себя так, будто встречаешь родственников.
Ошарашенный Найджел повиновался. Наклонившись к жене, он поцеловал ее в щеку.
— Лео меня спас, — сказала Орсина. — Поступай, как он скажет.
Лео продолжил:
— Слушай внимательно, повторять я не стану. Орсину держали под воздействием сильного снотворного с момента похищения. Прежде чем идти в полицию, отвези ее в частную клинку на осмотр. Надеюсь, с ней все хорошо, но отдых ей не помешает. Как только убедишься, что Орсина здорова, немедленно обращайся в полицию. Ее опрос затянется на долгое время. Орсине нельзя рисковать. Теперь о безопасности. Запомни: не сделаешь, как я велел, — убью. Найми телохранителей, пусть стерегут Орсину. Не своди с нее глаз. К ней ни под каким предлогом нельзя допускать ее дядю, ясно? Ни его, ни его прихвостней, ни прислуги. Этот человек опасен, и я уверен, что он — не в своем уме.
«Это Лео сошел с ума», — решил Найджел, услышав угрозу. Но жена нашлась, а больше ничего не имеет значения.
— Так похититель — барон? — недоверчиво поинтересовался Найджел.
— Скоро узнаешь. Орсина все расскажет, — добавил Лео. — Следуй моим указаниям, и с ней ничего не случится. Уезжайте из Италии, но не ослабляй бдительности. Орсину должны охранять постоянно. Никому не говори, что видел меня. Орсина приехала на поезде сама, понял? — Лео обернулся к Орсине, которая все еще держала его за руку, и сказал по-итальянски: — Мне пора. Если я останусь, полиция все испортит. У них нет никаких улик против барона, поэтому они примутся за меня. Мне плевать, я готов сгнить в тюрьме, если б это помогло тебе… Пока Эммануил на свободе, он не перестанет тебя разыскивать. Ты пешка в его грандиозном плане, как Анжела.
— Я верю тебе, — сказала она. Глаза Орсины наполнились слезами.
— Лео, — сказал Найджел, — я так тебе благодарен. Чем я могу тебе отплатить?
От слова «отплатить» у Лео вскипела кровь. Он готов был врезать англичанину по морде, но Орсина тихо сказала:
— Найджел, помоги ему выбраться из Италии.
— Не надо, Орсина, я сам…
— Что за вздор! — перебила она с неожиданной силой в голосе. — Найджел, помоги ему!
Макферсон следил за новостями и знал, что полиция считает Лео похитителем его жены.
— Да, разумеется.
Платформа опустела. На перроне оставались только они, наряд карабинеров и проститутки.
Найджел достал из кармана ручку, блокнот, что-то записал и протянул листок Лео:
— Поступим вот как — через десять дней, нет, через две недели позвони по этому номеру… Здесь код страны и вообще все, что нужно. Это телефон смотрителя в Провансе. Наш телефон наверняка прослушивается, а его — вряд ли. Он объяснит, как выбраться из Италии. Считай, дело сделано.
— Обязательно позвони, — попросила Орсина.
Лео проводил Найджела и Орсину до стоянки такси.
— Найджел, можно взглянуть на твой сотовый? — поинтересовался Лео.
Найджел передал ему телефон, Лео взвесил его на ладони и швырнул о массивную стену вокзального здания. Растоптав останки мобильника, он передал их ошеломленному Найджелу.
— Несколько дней — никаких звонков по сотовым. До поры до времени не обзаводись новым. Найди таксофон и позвони адвокату — плевать, спит он или нет. Узнай адрес частной больницы в Милане, пусть он туда подъезжает через полчаса. Главное, чтобы он никому об этом не проболтался.
— Что сделано, то сделано, — сказал Найджел, — но проще было бы позвонить с мобильного.
— Делай, как говорю.
Найджел послушно отправился искать таксофон.
— Лео, как жаль, что ты не можешь остаться!
— Я буду вам обузой. К тому же мне кое-что надо закончить.
— Понимаю. Береги себя, Лео. Я буду ждать тебя.
Они поцеловались.
Вскоре вернулся Найджел. Он разбудил адвоката Алеманни и переговорил с ним. Тот порекомендовал клинику «Капитаны»: первоклассное обслуживание и соблюдение полной анонимности пациента. Юрист согласился встретиться с ними в больнице.
— Молодец, — похвалил Лео. — Уверен, твой сотовый прослушивали и ваш разговор с Орсиной записан. Ты хочешь с утра пораньше встретиться с инспектором? Твоей жене нужен отдых. Теперь вас не выследят. Не волнуйся, худшее позади.
Найджел хотел пожать Лео руку, но тот вложил ему в ладонь пузырьки с лекарствами, иглы и ампулы.
— Этим пичкали Орсину, чтобы она оставалась без сознания. Не показывай этого никому, даже врачам в больнице, а то начнутся вопросы. Все, идите! Такси!
Найджел усадил супругу в машину и пошел укладывать сложенное кресло в багажник. Лео обнял Орсину. Она обняла его в ответ и прошептала:
— Обещай, что позвонишь, Лео, через две недели. Обещай.
Готовый сорваться и бежать, он кивнул и улыбнулся — впервые за несколько недель. Потом исчез в тумане, унося в рюкзаке запретную книгу.
Эммануил провел беспокойную ночь в отеле «Гритти». В восемь утра он пересек Понте-дель-Академиа и позвонил в дверь палаццо. Ему открыл Бхаскар, и по лицу слуги барон все понял. Когда уборщицы впустили индийца во дворец, он помчался на четвертый этаж, спустился в тайную комнату, где нашел Сому в обмороке, привязанную к батарее. Орсина пропала. Бхаскар отнес жену к себе в комнату и уложил на кровать.
— Надо вызвать доктора, — добавил Бхаскар.
— Не надо, — сказал барон. — Я заплачу уборщице, она присмотрит за Сомой. Шумиха нам ни к чему. Через пятнадцать минут принеси принадлежности для уборки — побольше тряпок и полиэтиленовых пакетов. Уборщиц не приводи.
Эммануил поднялся к себе и, переодевшись, спустился к Бхаскару. Они прошли в заброшенную кухню, мимо заколоченных кладовых, где увидели, каким образом неизвестный взломщик заблокировал потайной ход. Удалив препятствия, они спустились в тайную комнату. Эммануил отпер дверь и оглядел погром, а Бхаскар принялся за уборку. Склянки были перевернуты и разбиты, в комнате стоял отвратительный запах сиропообразного содержимого сосудов. Если это сделали крысы, то кто же оставил дверь открытой? Исчезновение книги на них не свалишь. Налицо заговор. Эммануил проверил замки на дверях — работают замечательно.
Отпустив Бхаскара, он сел в кресло.
Предки Эммануила укоризненно смотрел и на него с портретов. Чезаре делла Ривьера, изображенный в полный рост — в черном плаще с белым крестом Мальтийского ордена, — держал одну руку на оголовке рукояти меча, а вторую, в перчатке, положил на книгу. Он взирал на потомка из-под полуопущенных век полным сомнения взглядом, а на губах его теплилась улыбка. Соки его тела — сохраненные четыре века силой алхимии — растекались по установленному им алтарю. Книгу, никогда прежде не покидавшую палаццо, Чезаре написал собственноручно.
Кто осквернил их род? Сохранится ли удача Ривьера? Эммануил верил в силу магии, стоящую за реликвией Чезаре. Верил, что артефакты, расставленные в геометрически выверенном порядке, излучали энергию, охранявшую клан, подобно древнеримским ларам, только надежнее. Медитируя здесь долгими часами, Эммануил ощущал мрачное, но благосклонное внимание предков. Теперь он физически ощущал его отсутствие. Чья беззаботность привела к такому исходу? Эммануил проанализировал и счел безупречным свое поведение, в отличие от поведения племянницы.
Немного успокоившись, барон поднялся по витой лестнице, чувствуя, как в теле отзываются все шестьдесят четыре прожитых года. Под сардоническим взглядом Пульчинеллы он выполз из тайного хода. Эммануил терпел персонажей комедии дель арте только из алхимических соображений: Арлекин был аллегорией серы, Коломбина — ртути, Пульчинелла — соли… Глупые клоуны казались ему плоскими и злобными. Они смеялись над его утратой. Такой изящный план разрушен из-за того, что Орсина исчезла в самый неподходящий момент!
Барон принял теплый душ, надел пижаму, завернулся в халат и позвонил в колокольчик, вызывая Бхаскара.
— Расскажи подробно, что случилось. Неужели моя племянница очнулась, связала твою жену и скрылась? Снотворное не подействовало?
— Мы кололи ей снотворное, синьор барон. Сома не забывала делать уколы, она училась в Дели на медсестру. День и ночь она оставалась с вашей племянницей в тайной комнате. Я приносил и уносил все, что было нужно.
— Она тебе ничего не рассказала?
— Сома говорит, что в комнату ворвался высокий мужчина с бородой, угрожал ей молотком, связал и заклеил рот липкой лентой. Вот и все.
— Достаточно. Помнишь наш уговор? Я обещал, что если вы с женой выполните мои поручения без лишних вопросов, я дам денег на билет до Италии для ваших детей. Вы не справились, а значит, мое обещание теряет силу. Но власть моя над вами не кончается.
Бхаскар забормотал что-то нечленораздельное. Барон допрашивал слугу полтора часа, но когда отпустил его, вопросы все еще роились у него в голове.
Кто знал, что Орсина во дворце? Кто знал, как войти в тайные комнаты? Эммануил составил в уме список подозреваемых.
Найджел? Мог ли зять составить столь смелый и эффективный план? Он, разумеется, преуспевающий бизнесмен, но в глазах барона Найджел был всего лишь удачливым игроком.
Гедина? Очень сомнительно: он мог окружить дворец полицией, обыскать дом сверху донизу, но ничего бы не нашел.
Нет, кто-то знал о подземных помещениях, о лестницах и оказался достаточно хитер — сумел заблокировать тайный проход в подвал, когда барон с Бхаскаром вошли в него. Кто обнаружил тайники? Орсина? Анжела? Эммануил считал, что родители девочек — страшные глупцы. Они никогда не входили во «дворец внутри дворца». Когда Эммануилу исполнилось двадцать девять, его дед, Публио делла Ривьера, посвятил внука в тайны семьи и отдал ему в распоряжение комнаты на верхнем этаже. С тех пор их порога не переступала нога постороннего. Впрочем, бывшая жена Эммануила приходила сюда, но жаловалась, что персонажи комедии дель арте навевают ей кошмары. Не нравилась ей и вонь из «маленькой лаборатории» барона.
Самостоятельно раскрыть секрет планировки дома могла только Анжела. Однако немыслимо, чтобы кто-то из ее испорченных дружков похитил Орсину.
Кто же оказался таким умным и смелым?!