— Итак, король влюблен? — спрашивал в тот же вечер один из пажей его величества у Габриэля де Сабрана.

— Безумно влюблен, — ответил Габриэль. — Впрочем, эта испанка действительно очень хороша.

— Ах, — сказал первый паж, — ив самом деле? Красивее, чем мадемуазель де Отфор?

— О, без всякого сомнения! Король только о ней и говорил на обратном пути с охоты.

— Так она не вернулась в Блуа?

— Нет, король не хочет, чтобы она показывалась при дворе.

— Почему?

— Чтобы не будить подозрения господина кардинала, который считает, что король должен заниматься только двумя вещами.

— И чем же в первую очередь? — спросил Марк де Морвер.

Так звали пажа.

— В первую очередь, политикой.

— А во вторую?

— А во вторую заботиться о том, чтобы род его продолжился, и у трона был наследник.

— Да, и поскольку мы совсем рядом с Амбуазом, а королева находится именно там…

— Тсс!.. — прошептал де Сабран. — Может быть, его величество именно поэтому не хочет, чтобы донью Манчу видели?

— А, эту красотку зовут донья Манча?

— Да.

— И где же она?

— В Шамборском замке, живет в покоях Месье.

— Так я полагаю, — подхватил с улыбкой второй паж, — король теперь иногда будет охотиться в Шамборском лесу?

— Да, каждый день, черт возьми! — ответил де Сабран.

Этот разговор мальчики вели в королевской комнате, а король в это время, только что пообедав, прогуливался со своим братом герцогом Орлеанским по одной из террас замка. В это время дежурный мушкетер стукнул прикладом мушкета о плиты пола. Это был обычный знак.

— А вот и король, — сказал Гастон.

И действительно вошел король в сопровождении своего брата.

— Ах, и в самом деле, честное слово, — говорил король, обычно такой бледный и мрачный, а сегодня сияющий улыбкой, — мне надо было приехать в Шамбор, чтобы немного встряхнуться. Я себя сегодня превосходно чувствую, и охвачен такой приятной усталостью, что просплю без просыпу до завтрашнего утра.

— Конечно, завтра ваше величество охотиться не будет? — лукаво спросил Гастон.

— Но почему же? Напротив…

— Тогда, значит, на этот раз в лесу в Блуа?

— Нет, нет, в Шамборе, как и сегодня. Мы затравим еще одного кабана.

И король приказал снять с себя плащ и сапоги.

— Я вижу, вашему величеству пришлась по вкусу моя кабанья свора, — сказал Месье.

— И ваш ловчий, братец, — добавил король. — Любезный человек ваш дон Фелипе. Откуда вы его извлекли?

— Из Испании, сир.

— И он к тому же еще архитектор?

— Да, это он перестроил левое крыло замка.

— Ну, так скажите ему, что, когда вам больше не понадобятся его услуги, я с удовольствием возьму его к себе.

— Сир, сколь бы ни полезна была мне помощь дона Фелипе, я буду счастлив уступить его вашему величеству.

Принц поклонился и распрощался с королем, который улегся в постель. Паж Габриэль де Сабран лег, как обычно, в комнате короля, а его товарищ; Марк де Морвер, вышел.

В каждом из королевских дворцов рядом с малыми покоями, как тогда говорили, у пажей была комната, и король всегда мог иметь их под рукой. Но де Морвер, вместо того, чтобы пройти в смежную комнату, которая была приготовлена для пажей в замке Блуа, скользнул в коридор, и быстро поднялся по большой лестнице на третий этаж, где расположился кардинал и весь его дом.

По-видимому, де Морвер часто приходил к кардиналу, поскольку, завидев его на пороге передней, один из гвардейцев его преосвященства, дежуривший там, подошел к нему, поклонился и поспешно сказал:

— Господин де Морвер, его преосвященство ждет вас.

Марк улыбнулся и позволил провести себя к кардиналу. Услышав шум шагов де Морвера, кардинал поднял голову.

— А, это ты! — сказал он. — Ну, и что ты сегодня новенького принес, голубчик?

— Король влюблен! — ответил де Морвер.

Эти два слова, такие простые и обыкновенные, заставили кардинала подпрыгнуть. Если бы ему сообщили, что Париж в руках испанцев, он бы и то не отреагировал более живо. Он остановил на де Морвере властный взгляд своих бесцветных глаз и спросил:

— Ты в этом хорошо уверен, дружочек?

— Да, монсеньор.

— Кто тебе это сказал?

— Любимый паж короля, Габриэль де Сабран.

— Так король не ездил охотиться в Шамборский лес?

— Напротив, ездил. И там произошла встреча.

— Ага!

— Кажется, он встретил там иностранку, прекрасную как утренняя заря, испанку, по-видимому, и влюбился.

— А как имя этой женщины, ты знаешь?

— Ее зовут донья Манча. Она сестра архитектора брата короля.

Кардинал нахмурился и стал перелистывать таблички, покрытые таинственными письменами, которые разбирать умел он. один.

— Как зовут этого архитектора? — спросил он, перевернув несколько табличек.

— Дон Фелипе д'Абадиос.

— Да, тот самый, — прошептал кардинал, видимо, нашедший какие-то записи относительно фаворита Гастона Орлеанского.

— А где сейчас, — спросил он, — эта расчудесная донья Манча?

— Она осталась в Шамборском замке.

— Прекрасно! Король завтра едет на охоту?

— Да, он предупредил об этом его высочество.

В глазах кардинала мелькнула молния.

— Ну вот, теперь король в компании со своим братцем вступает в заговор против себя самого!

И, поглядев на де Морвера, спросил:

— Ты ведь из окрестности Амбуаза?

— Да, монсеньор. Моя матушка живет в двух лье от Амбуаза, в крохотном имении, составляющем все ее состояние.

— И как давно ты ее не видел?

— Два года, монсеньор.

— Хотел бы ее увидеть?

— Ах, конечно, монсеньор, — ответил мальчик.

— Я даю тебе отпуск на четыре дня.

— Но, — возразил де Морвер, — король меня хватится…

— Я беру все на себя.

— И я завтра могу ехать?

— Нет, не завтра, а сегодня вечером. Ты только заедешь в Амбуазский замок и вручишь королеве записку, которую я тебе дам.

И кардинал тут же написал записку Анне Австрийской, о которой король, казалось, думал не больше, чем о турецкой или китайской принцессе.

Через час Марк уже скакал по Амбуазской дороге, везя письмо и тяжелый кошелек, потому что кардинал щедро платил за услуги, которые ему оказывали.