Рене явился к герцогу Гизу, чтобы предупредить его о визите Екатерины Медичи. Через некоторое время послышался стук в дверь.

— Вот и королева! — сказал Рене. Но он ошибся: это был Гастон де Люкс, возвращавшийся из Медона. В прошлую ночь ему было поручено проводить герцогиню Монпансье в ее лесной домик, а на обратном пути завести лошадь Гектора ее владельцу, как то обещал герцог после неудачной для него дуэли с хозяином черного Вельзевула.

— А, это ты? — встретил его герцог. — Ты отвел лошадь?

— Как же! И должен признаться, что попал с нею вовремя, так как ей не пришлось стоять зря в конюшне.

— То есть как это?

— Это крайне странная история. Известно ли вам, что эта лошадь принадлежит гасконцу?

— Да, я знаю это.

— Это один из друзей Ноэ. Ну вот, похоже на то, что эти господа не спят, а что-то замышляют. Прежде всего, прошлой ночью около Вожирара я заметил, что лошадь прихрамывает. Я отправился к медонскому кузнецу перековать ее, а кузнец и говорит мне: «Однако! Мне что-то повезло на гасконских лошадей. Ведь их можно сразу узнать по подковам и гвоздям». Я стал расспрашивать его и узнал, что час тому назад здесь проехал какой-то молодой человек. У него тоже расковалась лошадь, и, пока кузнец перековывал ее, всадник уселся перед огнем, читал какие-то записки, а в заключение снял с пальца большой перстень тонкой работы и спрятал его в кошелек. Мало того, когда я отвел лошадь в гостиницу, около дверей последней мне повстречались два всадника. Они о чем-то шептались. Меня заинтересовало, куда они едут, и я спрятался за угол соседнего дома. Оказалось, что они направлялись как раз в гостиницу, куда я только что отвел порученного мне коня. Так как помимо всего я чувствовал некоторую усталость, то я стал ждать, думая, не произойдет ли еще что-нибудь. В очень скором времени из ворот гостиницы выехали опять оба всадника, и при свете фонаря я увидел, что один из них сидит на только что приведенной мною лошади. При этом он сказал своему спутнику: «По правде говоря, я уже и не рассчитывал увидать больше своего старого Вельзевула, но раз мне привели его, то я предпочитаю ехать на нем». Другой ответил ему: «Только бы экипаж не опоздал!» — «Не беспокойся! — произнес первый. — Все будет готово».

— Все это крайне странно, — заметил герцог. — Больше ты ничего не слыхал?

— Нет, ведь я был пешком, а они на лошадях. Очень скоро я потерял их из вида.

Между тем время шло, и королевы все не было. Прошел уже целый час, потом второй… Рене начинал серьезно беспокоиться.

— Но что же могло задержать ее? — недовольно сказал герцог Гиз, который с особенным нетерпением ждал королеву, так как надеялся, что Маргарита пришлет ему с нею обещанный ответ.

— Может быть, король Карл задержал ее? — высказал Рене предположение.

— По-моему, все-таки надо узнать, что случилось. Пойдемте в Лувр!

— Как, ваше высочество? Вы решаетесь идти в Лувр? — тревожно сказал Рене.

— Во всяком случае, я не могу допустить, чтобы вы пошли туда совершенно один, — сказал и Гастон де Люкс.

— Хорошо, пойдем втроем! — согласился герцог. Они пошли. На улице Священников Рене бросился в глаза какой-то беленький комочек, лежавший на земле. Он поднял его, развернул и поднес к ближнему фонарю: это был платок королевы Екатерины.

— С королевой что-то случилось! — испуганно сказал он, — Она, видимо, вышла из Лувра, направляясь к вам, но почему-то не дошла… Поспешим в Лувр, где мы что-нибудь узнаем.

Но им не удалось проникнуть в Лувр, так как швейцарецчасовой решительно заградил им дорогу и, как ни пытался Рене проникнуть во дворец, решительно отказывался пропустить его.

Оставалось одно: вернуться домой, .чтобы посмотреть, не пришла ли туда во время их отсутствия королева. Но Екатерины там не было. Тогда все трое поняли, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

— Что же могло случиться с нею? — пробормотал герцог Гиз.

— У меня почему-то не выходит из головы разговор двух гасконцев-всадников об экипаже, — сказал Гастон.

Рене и герцог переглянулись, причем флорентиец сказал:

— Ведь гасконцы — отчаянный народ. Они могли решиться похитить королеву, которая мешает их замыслам.

— Ну, если это так, — воскликнул герцог, — тогда надо признать, что Генрих Наваррский отличается незаурядной отвагой.

Когда герцог говорил эти слова, с противоположной стороны улицы послышался стук копыт.