Ведущая роль восточногрузинского («картвельского») элемента в объединительном движении грузинских племен IX – XI вв. была вполне закономерной и своими корнями уходила в отдаленные от этого периода времена.
Уже на рубеже нашей эры активная интеграция картвельских (грузинских) племен насчитывала не одно столетие[21]. Особенности внутреннего развития и ряд внешних факторов стали причиной того, что картвельские племена консолидировались вокруг Картли-Иберии и Лазики-Эгриси (соответственно Восточная и Западная Грузия). Превращение христианства в господствующую религию в течение IV – VI вв. свидетельствовало о новом этапе процесса консолидации единой древнегрузинской народности и открывало этому процессу новые перспективы. Вместе с тем известно, что ведущее место в нем принадлежало Восточной Грузии. Об этом свидетельствует не только зафиксированная в КЦ историческая традиция – об этом говорят и иноземные источники. Однако окончательное сближение двух названных объединений грузинских племен было задержано в значительной степени из-за внешних причин (вооруженное вмешательство Ирана, Византии и др.). Установление в Закавказье в VII – VIII вв. арабского господства задержало дальнейшее развитие грузинской народности. Окончательное утверждение арабов в Картли было оформлено образованием здесь эмирата с центром в Тбилиси, и с этого периода начался было процесс культурной «денационализации» основного ядра древнегрузинской народности. Но на данном этапе борьба за независимость грузинских земель, объективно приводившая к их объединению, переместилась в Южную Грузию, в Тао-Кларджети. То обстоятельство, что Тао-Кларджетское княжество как политическая единица было создано «с благословения» константинопольского двора, не исключало обострения традиционной враждебности византийцев к грузинам, рассматривавших последних (наряду с другими православными народами) как объект ромеизации. Наоборот, их территориальная близость и стремление византийских политиков и духовенства к подчинению окружающих империю стран и народов к безоговорочной гегемонии над ними обостряли эту враждебность. В период ослабления арабского господства в Закавказье (VIII – IX вв.) началась новая эпоха борьбы грузин против великой державы за собственную этническую самобытность[22]. На этот раз грузины вели борьбу, наученные опытом сопротивления персидско-арабской экспансии в предшествующий период. В дошедших до нас литературных памятниках, таких, как «Мученичество Шушаник» (V в.), «Мученичество Евстафия Мцхетского» (VI в.), «Мученичество Або Тбилисского» (VIII в.) и др. приведены яркие свидетельства о характере и движущих силах освободительной борьбы грузин против иноземного засилья. Высокий уровень этнической консолидации, которого грузины достигли в раннем средневековье, создание письменной литературы различных жанров и т. д.[23] свидетельствовали о высоком общественном развитии и политической жизнеспособности грузинской народности после ликвидации персами в Картли государственности (VI в.) и накануне арабского нашествия (середина VII в.).
Грузины, как и все народы, исторически примыкавшие к византийскому культурному миру (армяне, болгары, русские и др.), брали из культурного арсенала Византии лишь в меру нужд их самобытного развития. Такой отбор объективно был направлен прежде всего против стремления византийцев к гегемонии во всех сферах духовного развития христианских народов. В итоге происходил процесс непрерывного интеллектуального сопротивления, успех его способствовал и во многом предрешал исход борьбы против того политического деспотизма, который характеризовал Византию в течение всей ее тысячелетней истории, особенно в отношении малых стран и народов, а культурное развитие последних становилось часто единственным средством сохранения и этнической их самобытности, и в значительной мере политической независимости. Естественно, в сложившихся условиях менялась специфика борьбы: если, прежде (против персов и арабов) она проходила под девизом защиты христианства, то отныне борьба велась за отвоевание самостоятельного места и равные с византийцами права в христианском мире в соответствии с «апостольскими учениями».
Уже один тот факт, что византийцы отказывали грузинам в праве излагать и толковать на своем языке «божественные писания», свидетельствовал о реальности острого соперничества грузин с византийцами на восточной окраине православного мира. Это обстоятельство приводило нередко, а в описанные в «Летописи Картли» периоды в особенности, к существенным изменениям процесса этнической эволюции и культурного развития в смежных с Византией восточных областях именно благодаря культурной гегемонии Тао-Кларджети в этом регионе средневекового мира[24].
В Тао-Кларджети сконцентрировались все общественно-политические и культурные силы Восточной Грузии. Здесь укреплялась та духовная основа феодальной грузинской народности, которая была заложена еще в середине I тыс. н. э. Именно здесь, в Тао-Кларджети в IX – X вв. окончательно оформилась идея единства грузинской народности, основанная прежде всего на общности языка и духовной культуры. Здесь же эта идея вылилась в известную формулу: «Картлией считается обширная страна, именно (вся та), где на грузинском языке служат обедню и совершают всякую молитву»[25]. Это определение, уже давно ставшее предметом многочисленных комментариев, свидетельствует о том значении, какое имело для судеб объединения разрозненных картвельских племен историческая Картли, вокруг которой стягивались также различные этнографические группы неродственных грузинам кавказских племен и народов и традиции которой в полной мере были продолжены и развиты в Тао-Кларджети.
Методы борьбы грузин против византийцев в IX – XI вв. в основном укладывались в старые формы, испытанные в ходе сопротивления иноземному засилию в предшествующую эпоху. Поэтому не случайно, что именно у деятелей Тао-Кларджети в IX – XI вв. особенно обострился интерес к памятникам письменности раннего периода, связанных с освободительным движением против персов и арабов.
В период своего расцвета Тао-Кларджети дала мощный импульс грузинскому церковному колонизационному движению далеко за пределами собственно Грузии. Из Тао-Кларджети в IX – X вв. грузинские монастырские колонии рассеялись в различных частях известного в ту пору культурного мира. Деятельность грузин на Синае, Черной горе (близ Антиохии), на Афоне, в Ерусалиме, Болгарии и т. д. была органически связана с культурной жизнью в самой Грузии и отражала реальную действительность не какой-либо одной ее части, а страны в целом. Все это является надежным свидетельством монолитности (мыслимой в условиях феодальной формации) грузинской народности того периода и, в конечном счете именно в Тао-Кларджети окончательно оформился термин «Сакартвело» (Грузия), «по смыслу означающий национально-культурную Грузию»[26].
Борьба грузин за культурную независимость (будь то против винзантийцев, арабов, персов и пр.) носила в конечном счете политический характер. В древнегрузинской литературе нет, пожалуй, ни одного памятника (где бы он ни был создан – собственно в Грузии или далеко за ее пределами), который не представлял бы собой повествования о борьбе за независимость и в котором не давались бы свидетельства о тех или конкретных ее результатах. Наиболее сконцентрировано идея общности грузинской феодальной народности и степени ее политической независимости представлена в «Гимне грузинскому языку», автор которого Иоанн-Зосим (X в.), – глава зарубежной монастырской колонии грузин – принадлежал к культурным деятелям кларджетской школы[27]. Именно в Тао-Кларджети на рубеже IX – X вв. возникла легендарная генеалогия грузинских Багратидов, возводящая их к библейскому Давиду[28]. Библейская «родословная» грузинских Багратидов являлась своеобразной санкцией политических претензий правителей Тао-Кларджети, закрепившей за ними право представлять объединенную Грузию.
Правда, в сложной титулатуре грузинских монархов на первом месте стоял «царь абхазов», под которым подразумевалось население Западной Грузии в целом, а уж затем следовало: «царь картвелов», т. е. населения в целом Восточной Грузии. Кроме того, центром (столицей) Абхазского царства был город Кутатиси) совр. Кутаиси), в котором находилась резиденция правителя объединенной Грузии в течение более чем одного века. Отсюда они, опираясь на внутренние силы Абхазского царства, вели длительную и тяжелую борьбу за присоединение собственно Тао-Кларджети[29].
Не подлежит сомнению, что автор «Летописи Картли» (как и грузинская историческая традиция вообще) считал, что образование Абхазского царства (т. е. объединение Западной Грузии) было первым актом в ходе собирания грузинских земель в единое государство. Именно этим обстоятельством и определялось прежде всего, по мнению автора «Летописи Картли», значение Абхазского царства в истории формирования общегрузинского культурно-исторического единства, и в этом древнегрузинские летописцы не сомневались.
В том факте, что Кутатиси (Кутаиси) становится столицей Абхазского царства, мы видим не только закономерный итог внутреннего (экономического и политического) развития Западной Грузии; здесь, на наш взгляд, явственно прослеживается культурно-политическая тенденция всей истории объединения (консолидации) грузинских земель, «восточная» направленность этого процесса, реализовавшаяся в XI в. объединением Грузии, полное завершение которого следует связывать с ликвидацией Тбилисского эмирата и превращением города Тбилиси в столицу единой Грузии (1122 г.).
Политическое развитие Абхазского царства, естественно, не осталось вне этого культурного движения. Наоборот, стремление местных правителей подчинить своей гегемонии все остальные грузинские земли не только предопределяло – оно свидетельствовало о тенденции его культурного развития. Та решимость, с которой Леон II двинулся на восток, была закономерным явлением, подготовленным всем предыдущим ходом истории Абхазии. В период становления Тао-Кларджети, как об этом свидетельствует такой безупречный источник, как известный труд Георгия Мерчуле (X в.) проявилось стремление именно культурных его деятелей углубить в Абхазском царстве основы общегрузинской культуры.
Сохранились литературные и эпиграфические памятники, которые свидетельствуют, что данный процесс проходил в русле выработанных в Тао-Кларджети норм. Еще на ранних этапах объединительного движения грузинских земель на территории собственно Абхазии эпиграфическими памятниками зафиксированы факты культурного строительства грузин[30], что могло проходить лишь исключительно в условиях общности политических и духовных интересов предков современных абхазов (в данном случае апсаров и родственных им племен) и грузин перед лицом общего неприятеля – Византийской империи. Кроме того, эти надписи, исполненные грузинским заглавным письмом (асомтаврули) по своему совершенству можно отнести к лучшим образцам древнегрузинских лапидарных памятников, что указывает на длительность традиции грузинской письменной культуры на территории собственно Абхазии.
Представителями именно Тао-Кларджети в борьбе против Византии в X – XI вв. особенно плодотворно были использованы также аргументы и такого вида источника, как древнегрузинская версия легенды о миссионерской деятельности апостола Андрея Первозванного среди скифов и соседних с ними народов[31]. Основная идея этой легенды – защита независимости (автокефалии) грузинской церкви от великодержавных притязаний византийского духовенства, а это, естественно, было существенной стороной общеполитического движения. И в этой острой в то время борьбе представители Тао-Кларджети выступили в авангарде общегрузинских интересов теперь уже в связи с Абхазией, под которой, как это свидетельствует сочинение известного грузинского писателя и ученого XI в. Ефрема Мцире, подразумевалась вся Западная Грузия (Абхазское царство)[32].
Автор «Летописи Картли» не идеализирует Давида куропалата и не завышает места Тао-Кларджети в процессе собирания грузинских земель[33]. В действительности видная роль Давида куропалата в истории не только Грузии, но и всего Кавказа, а также в смежных областях Малой Азии отмечена различными историками (Асохик, XI в., Аристакэс Ластивертци, XI в., Скилица, XI в. и др.), а не одним лишь автором «Летописи Картли». С именем Давида куропалата связывает важные начинания на поприще общегрузинской культуры такой достоверный автор, как Георгий Святогорец (Мтацминдели) (ум. 1028). Причастность к окружению Давида куропалата является в его глазах высшей аттестацией того или иного грузинского деятеля[34]. Давид куропалат рисуется этим автором как государь, огромное политическое влияние которого учитывалось и в Византии. Симптоматично следующее обстоятельство. В начале правления Василия II (976 – 1025) против него вспыхнуло грозное восстание Варды Склира – одного из могущественных представителей малоазийской знати. Склир склонил на свою сторону почти всю Малую Азию и значительную часть вооруженных сил империи. Для подавления восстания имперские власти использовали все возможности[35]. Сохранился комплекс сведений, говорящих о критическом положении империи в период войны со Склиром, носившей сложный внутриполитический характер, что, между прочим, отразилось и на источниках, дающих о событиях этого времени порой противоречивые сведения. Важное значение для освещения этого периода истории имеют и сведения древнегрузинских авторов[36]. По словам Георгия Святогорца (Мтацминдели), в самом же начале мятежа Склира при дворе императора воскликнули: «Несть опричь Давида куропалата у нас пособника»[37]. В данном случае не важно, были ли произнесены именно эти слова. Главное здесь то, что современники Давида куропалата не без оснований относили его к тем деятелям, которые в описываемой в «Летописи Картли» ситуации оказались в гуще событий и были способны оказать на них значительное влияние. Такое отношение к Давиду куропалату было бы немыслимо в отрыве от его значения как крупнейшего деятеля общегрузинского масштаба. Реальность этой оценки «одного из могущественных династов Закавказья»[38] может быть гарантирована хотя бы тем, что она была дана в кругу тех грузинских подвижников, которые оказали самоотверженное сопротивление византийским экспансионистам, и потому оценки их не только эмоциональны, но и близки к истине.
Отношения с Византийской империей, в каких бы дипломатических рамках они не проходили, всегда были чреваты вооруженными столкновениями. А для открытой борьбы с Византией сил в Тао-Кларджети было недостаточно. Однако культурному фактору в этом процессе суждено было сыграть не меньшую роль, чем победам на поле битвы. Недостаток вооруженных сил был компенсирован идейно-политическим и культурным содействием процессу объединения грузинских земель в единое царство, и в этой области Тао-Кларджети проявила себя в полной мере и сыграла решающую роль[39].
Грузинская культура – литература, историография, научная и философская мысль, строительное искусство – с самого начала своего возникновения была следствием систематизации установившегося этно-культурного самосознания грузинского этноса. Хотя Грузия в рассматриваемое время делилась на отдельные этнографические области и различные политические образования, грузинская культура в силу внутренних (непрерывной этнической и политической консолидации) и внешних (необходимость общего противостояния постоянной угрозе извне) причин формировалась как органически единое целое. В этом отношении очень показательно, что сразу же после возникновения в исторической Картли грузинской письменности и литературного языка в их развитии еще в раннем средневековье начинают принимать активное участие все картвельские, племена, и они в целом вносят в единую грузинскую культуру больший вклад, чем, собственно, картлийцы (в узком понимании данного этнонима[40]). Эта культурная интеграция не была только следствием создания грузинской письменности. Наоборот, сам факт возникновения грузинской письменности являлся одним из показателей процесса интеграции картвельских пленен, истоки которого уходят вглубь веков.
Мы с полным правом можем утверждать, что культурное единство было не только одним из важнейших следствий консолидации грузинской народности, но и одним из главных факторов и одной из предпосылок создания единой грузинской государственности в феодальную эпоху (IX – XIII вв.).
[1] Картлис цховреба (История Грузии), т. I. Грузинский текст. Подготовил к изданию по всем основным рукописям С. Г. Каухчишвили, Тбилиси, 1955, с. 249 – 317 (далее: КЦ, I).
[2] Истории составления КЦ посвящена обширная литература (И. А. Джавахишвили. Древнегрузинская историческая литература (V – XVIII вв.). – Сочинения, т. VIII, Тбилиси, 1977, с. 307 – 315, на груз. яз.; К. Г. Григолиа. Ахали Картлис цховреба (Новая история Грузии), Тбилиси, 1954, на груз. яз.; С. Г. Каухчишвили. Введение к указанному изданию, с. 07 – 054; Г. А. Меликишвили. К истории древней Грузии, Тбилиси, 1959, с. 28 и др.; Р. К. Кикнадзе. Парсадан Горгиджанидзе и «Картлис цховреба», Тбилиси, 1980, с. 25 – 50).
[3] См. С. Н. Джанашиа. О времени и условиях образования Абхазского царства. – В кн.: С. Н. Джанашиа. Труды, т. II, Тбилиси, 1952; 3. В. Анчабадзе. Из истории средневековой Абхазии, Сухуми, 1959; Ср. Л. И. Лавров. Историко-этнографические очерки Кавказа, Л., 1978, с. 75 и cл.; Ш. А. Бадридзе. О времени и условиях возникновения Абхазского царства. – Труды Тбилисского государственного ун-та, В. 4 (143), 1972.
[4] И. А. Джавахишвили. История грузинского народа, т. II, Тбилиси, 1965, с. 98 и сл. (на груз. яз.); М. Д. Лордкипанидзе. Политическое объединение феодальной Грузии, Тбилиси, 1963, с. 237 и др. (на груз. яз.).
[5] 3. В. Анчабадзе. Из истории средневековой Абхазии, с. 121 и сл.
[6] И. А. Джавахишвили. История грузинского народа, т. II, с. 123 – 124.
[7] КЦ, I, с. 274. Термином «азнаур» в раннесредневековой Грузии обозначалась как высшая (мтавары), так и средняя и мелкая знать (см. С. Н. Джанашиа. Азнаури. – Грузинская Советская Энциклопедия, т. I, с. 214 – 215; А. П. Новосельцев. Генезис феодализма в странах Закавказья. Опыт сравнительно-исторического исследования, М., 1980, с. 201). Судя по тому, что в приведенном сведении «Летописи Картли» нет указания на подразделения азнауров на сословия, надо полагать, что Давид куропалат обращался ко всей картлийской знати, но не к какой-либо ее части. Поэтому, с точки зрения автора летописи, в успехе мероприятия Иоанна Марушис-дзе должны были быть заинтересованы все слои господствующего класса Картли.
[8] Г. А. Меликишвили. Политическое объединение феодальной Грузии и некоторые вопросы развития феодальных отношений в Грузии, Тбилиси, 1973, с. 12 и сл. (на груз. яз.); см. также: А. П. Новосельцев. Указ. соч., с. 191, 202.
[9] Г. А. Меликишвили. Указ. соч., с. 50 – 51 и др.
[10] Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1980, с. 175.
[11] Основатель Абхазского царства Леон II был, вероятнее всего, родом абазг (ср. сведения римского автора II в. Арриана о традиции среди абазгов избирать своих правителей из собственной же среды. С этой традицией считались даже римские власти, назначавшие своих ставленников среди апсилов из представителей местной, естественно, родовой знати).
[12] Г. А. Меликишвили. Политическое объединение феодальной Грузии, с. 54, 56, 145 со ссылкой на Г. Натадзе, давшего аналогичную трактовку указанного периода истории Грузии (см.: Г. Натадзе. Краткий социологический обзор истории Грузии, ч. II, Кутаиси, 1925, с. 31 (на груз. яз.).
[13] Г. А. Меликишвили. Политическое объединение феодальной Грузии, с. 12.
[14] Там же, с. 12 – 13.
[15] КЦ, I, с. 376;. Сумбат Давитис-дзе. История и повествование о Багратионах. Перевод, введение и примечания М. Д. Лордкипанидзе, Тбилиси, 1979,. с. 31. (Далее: Лордкипанидзе. Сумбат Давитис-дзе).
[16] См. Очерки истории Грузии, Тбилиси, 1973, т. II, с. 449 (на груз. яз. Далее: Очерки, II).
[17] Г. А. Меликишвили. Политическое объединение феодальной Грузии, с. 9 – 11, 63 и др.
[18] КЦ, I, с 267.
[19] См. об этом: Ш. А. Бадридзе. Из истории политической структуры «Грузинского царства». – Труды Тбилисского государственного ун-та, т. 113 (серия исторических наук), 1965, с. 257 и др. (на груз, яз.); автор отвергает существующее у некоторых исследователей мнение, будто полная суверенность Тао-Кларджети в отношении Византийской империи была историческим фактом. В этой связи достаточно напомнить отмену Давидом Строителем (1089 – 1125) чина куропалата в период подлинной независимости Грузии, «как неприятное воспоминание о вассальной зависимости от Византии»; В. Д. Дондуа. Грузия в XI в. (по «Матиане Картлиса»). – В кн.: Хрестоматия по истории СССР. С. древнейших времен до конца XV века, М., 1960, с. 343, примеч. 8 (далее: Дондуа).
[20] См. С. Г. Каухчишвили. Георгика, т. IV, ч. 2, Тбилиси, 1952, с. 268 (на груз. яз.).
[21] Подробно об этом см.: Г. А. Меликишвили. К истории древней Грузии; Очерки истории Грузии, т. I, Тбилиси, 1970 (на груз. яз.).
[22] При сравнительном обилии материалов история борьбы грузин против византийцев за культурную самобытность до сих пор монографически не разработана. Об этом см.: К. С. Кекелидзе. Творческий процесс в древнегрузинской литературе в связи с некоторыми моментами идеологического характера. – В кн.: К. С. Кекелидзе. Этюды по истории древнегрузинской литературы, т. II, Тбилиси, 1945 (на груз, яз.); он же. Отражение борьбы за культурную независимость в древнегрузинской литературе. – Этюды.., т. IV, Тбилиси, 1957 (на груз. яз.). Вместе с тем изучение этой проблемы могло бы пролить свет не на одни только частные вопросы, но и в целом на культурное прошлое тех народов нашей страны, которые в силу исторических условий оказались в орбите греко-византийской истории и культуры.
[23] Одной из важных причин культурной «денационализации» иранцев в эпоху арабского господства, по давно ставшему хрестоматийным мнению В. В. Бартольда, было почти полное отсутствие у них письменной истории (В. В. Бартольд. К истории персидского эпоса. – В кн.: В. В. Бартольд. Сочинения, т. VII, М., 1971, с. 383, и сл.; М. М. Дьяконов. Очерк истории Древнего Ирана, М., 1961, с. 275).
[24] Еще в начале века об этом писал Н. Я. Марр в известной своей работе, посвященной армянам-халкидонитам (См. Н. Я. Марр. Аркаун, монгольское название христиан, в связи с вопросом об армянах-халкидонитах. – ВВ, XII, СПб, 1906). Однако подход его к данной проблеме еще тогда не мог не вызвать законного недоумения. (Отметим, что правомочность некоторых выводов Н. Я. Марра вызывала сомнение у такого автора, как В. В. Бартольд, см. его: Соч., т. VI, М., 1966, с. 656 – 657). Так, говоря о догматических схватках внутри армянской церкви в VIII – XI вв., Н. Я. Марр писал, что частичная победа единоверных с грузинами армян-халкидонитов привела к тому, что «Грузия обогатилась двумя областями (Тао и Кларджети. – Г. Ц.) в высшей степени производительными, часто прямо-таки блестящими в культурной жизни грузин» (Н. Я. Марр. Указ. соч., с. 17). В действительности процесс должен был выглядеть несколько иначе, ибо Грузия в данном случае не «обогащалась», да еще за счет другого народа, а культурно абсорбировала местное аборигенное население Тао-Кларджети, о которых Н. Я. Марр в той же работе, исследуя деятельность армян-халкидонитов в названных областях (их наличие здесь никто и никогда не отрицал, см., например: С. Н. Джанашиа. Об одном примере искажения исторической правды, Тбилиси, 1947, с. 18 – 19), писал: «Кто аборигены этого района, в данный момент нас не интересует. Вероятно, какое-нибудь лазское или мингрельское племя» (лазы и мингрельцы братски родственны грузинам) (И. Я. Марр. Указ. соч., с. 21). Это отсутствие интереса к подлинным аборигенам Тао-Кларджети так и осталось вне научных интересов исследователей вплоть до настоящего времени, и поэтому история данного края в научных трудах часто выглядит противоречиво и дело доходит даже до ее извращения.
[25] Н. Я. Марр. Георгий Мерчуле. Житие Григория Хандзтийского. СПб, 1911, с. 123; Георгий Мерчуле. Житие Григория Хандзтийского. – В кн.: Памятники грузинской агиографической литературы, т. I, Тбилиси, 1963, с. 290 (древнегруз. яз.).
[26] Н. Я. Марр. История Грузии. Культурно-исторический набросок. По поводу слова протоиерея И. Восторгова о грузинском народе. СПб., 1906, с. 59; см. также: Г. А. Меликишвили. Основные этапы этно-социального развития грузинского народа в древности и средневековье, М., 1973.
[27] См. Синайский Многоглав 864 года. Подготовлено к печати под редакцией, с предисловием и исследованием А. Г. Шанидзе, Тбилиси, 1959, с. 280 (на груз. яз.); К. С. Кекелидзе. История грузинской литературы, т. I, Тбилиси, 1960, с. 167 (на груз. яз.). Пророчество автора этого сочинения о том, что грузинскому языку наряду с другими предначертано возвещать народам «божественную премудрость» перекликается с легендарным рассказом из древнерусского произведения «Сказание о Вавилон-граде», в котором грузинский язык, названный обежским (абхазским), в обстановке, создавшейся после падения Византийской империи, наряду с русским и греческим, относят к стражам христианства (М. О. Скрипиль. Сказание о Вавилон-граде. – Труды Отдела древнерусской литературы, т. IX, М., 1953; Г. В. Цулая. Обезы по русским источникам. – СЭ, № 2, 1975).
[28] Подробнее см. Лордкипанидзе. Сумбат Давитис-дзе (Предисловие, с. 15 – 18, там же библиография).
[29] Г. А. Меликишвили. Политическое объединение феодальной Грузии, с. 7, 133, 134.
[30] См. X. С. Бгажба. Из истории письменности в Абхазии. – Труды АИЯЛИ, т. XXX, Сухуми, 1959, с. 253 – 254; он, же. Из истории письменности в Абхазии, Тбилиси, 1967, с. 15 – 17; Корпус грузинских надписей, т. II; В. И. Силогава. Надписи Западной Грузии (IX – XIII вв.), Тбилиси, 1980, с. 64 – 67, 142 – 143 (на груз. яз.). См. также: Л. А. Шервашидзе. Средневековая монументальная живопись в Абхазии, Тбилиси, 1980.
[31] Можно лишь сожалеть, что в многочисленных исследованиях, посвященных легенде о «хождении» апостола Андрея по русской земле не говорится о ее древнегрузинском варианте (Б. А. Рыбаков. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи, М., 1963, с. 224, 226; М. Ф. Мурьянов. Андрей Первозванный в «Повести временных лет». – Палестинский сборник, вып. 19 (82), Л., 1969, с. 159 – 163; Л. Мюллер. Древнерусское сказание о хождении апостола Андрея в Киев и Новгород. – «Летописи и хроники. 1973», М., 1974, с. 4 8- 63. В перечисленных сочинениях дана библиография вопроса о русской версии сказания об Апостоле Андрее). А между тем их сравнительный анализ помог бы решению кардинального вопроса этой легенды – ее политической сущности.
[32] Ефрем Мцире. Повествование об обращении грузин – о том, в каких книгах об этом упоминается. Текст издала, введением и словарем снабдила Т. М. Брегадзе, Тбилиси, 1959 (на груз. яз.).
[33] Ср. Г. А. Меликишвили. Политическое объединение феодальной Грузии, с. 7, 11, 134 и др.
[34] Георгий Святогорец. Житие Иоанна и Евфимия. – «Памятники древнегрузинской агиографической литературы», т. II, Тбилиси, 1967, с. 42 (на груз. яз.).
[35] История Византии, т. 2, М., 1967, с. 218 и др.
[36] Наиболее полно и объективно грузинские источники о восстании Склира проанализированы в работах: Н. Ю. Ломоури. К истории восстания Варды Склира. – Труды Тбилисского государственного ун-та, т. 67, 1957; ср. В. У. Копалиани. Из истории грузино-византийских отношений. Труды Тбилисского государственного ун-та, т. 61, 1956 (на груз. яз.), М. Д. Лордкипанидзе[36]. Из истории грузино-византийских отношений IX – X вв. – «Вопросы истории феодальной Грузии», т. II, Тбилиси, 1974, Ch. Badridze.Conribution a l’histoire des relations entre le Tao et Byzance (Les annees 70 du Xe siecle). Insuirection de Bardas Skleros. Bedi Kartlisa. Revue de kartvelololgie (Paris), vol. XXXIII, 1975.
[37] Георгий Святогорец. Указ. соч., с. 45.
[38] К. Н. Юзбашян. Аристакес Ластивертци и его исторический труд. В кн.: Повествование Аристакеса Ластивертци. Перевод с древнеармянского, предисловие и примечания К. Н. Юзбашяна, М., 1968, с 17; Д. Л. Мусхелишвили. Основные вопросы исторической географии Грузии, II, Тбилиси, 1980, с. 225 – 226 (на груз. яз.).
[39] В этой связи можно привести слова В. В. Бартольда о том, что сохранение культурного единства «для народа еще важнее политического» (Н. Н. Туманович. Описание архива В. В. Бартольда, М., 1976, с. 329). Исторические судьбы народов Закавказья красноречиво иллюстрируют это высказывание выдающегося историка.
[40] Н. Я. Марр. История Грузии, с. 57.