- Николай Иванович, всё, что вы процитировали, так сказать, из меня, всё это легко прочесть в Священном Писании. Оно сейчас настолько доступно, что неприлично не знать его. Даже и последние безбожники, атеисты, циники, кто угодно, увидели, что Советский Союз развалился от того, что уронили экономику, ослабили армию, и вконец изовралась идеология. А Россия жива. Благодаря Богу. Церковь выстояла, вот и всё. И других секретов живучести России не будет. Чего тут разжёвывать? На месте иудейской пустыни была земля, "текущая млеком и мёдом", но Господь "преложил ее в сланость от злобы живущих на ней".

Встал с кресла. Наверное, нелепо выглядел в своей телогрейке и в валенках медвежьего размера на фоне ковров, паркета, камина.

- А ужин? - любезно спросил Николай Иванович.

- И ваш вопрос, какое вино я предпочитаю в это время дня?

- Нет, нет, тут не литература. Если вас не устраивает наше гостеприимство, вас вернут в село. Пожалуйста. Но вы ж живой человек, ну и проведите ночь по-человечески. Да, сермяжна Русь, но иногда хочется немного Европы. То есть здесь всё в вашем распоряжении. Но, главное, помните, вы здесь благодаря нам. Вас сюда завлекли в самом прямом смысле. Для вашей же… пользы. Нет, не пользы, это грубо, скорее, для помощи в реализации ваших страданий по России.

- Как? - я даже возмутился. - Я занял в этом селе дом. Тут эти интеллекты, тут вы. То есть, при чём здесь вы?

Здесь он взял снисходительный тон:

- Так кто же вам присоветовал ехать в сию благословенную глушь, а?

Тут я поневоле вспомнил, что на покупке именно этого дома сильно настаивал мой недавний знакомый. Уж такой весь из себя патриот. Да-да, он прямо висел над ухом. Добился же своего, дрогнул же я перед словами: север, исконная Русь, лесные дороги, корабельные сосны, родники.

- Да, вспомнил вашего агента, - признался я. - Подловили. Но, думаю, вы поняли, что я безполезен. Единственное, на что гожусь - напомнить вам о Евангелии. Евангелие заменит любого, а уж меня в первую очередь. Где Вика, ещё ж и Юлия впереди, налейте мне отвальную, и по коням.

- Не возражаю и не держу, - ответил Николай Иванович. - Но наш старец очень вас хотел видеть. Он благословил меня, - я правильно выражаюсь? - благословил меня пригласить вас к нему. Он строгий постник, мы же с вами, но после, можем себе позволить. Или вы тоже ортодокс?

- Какой же я ортодокс, если уже заикнулся об отвальной? К старцу? Отлично! Страшусь старцев, но куда без них?

- А почему страшитесь?

- Насквозь видят.

- Наш очень демократичен.

- То есть не видит насквозь? Но если ещё и старец демократичен, к нему не пойду. В демократии вся мерзость цивилизации. Не пойду. Лучше прямо сейчас примем по грамульке. Но! Среда сегодня или пятница?

- У нас свой календарь, - хладнокровно отвечал Николай Иванович. - Что хотите, то и будет. Можем и ночь отодвинуть. Можем и время года сменить. Продемонстратировать? - Николай Иванович изволил улыбнуться. - Это у нас такой преподаватель был, семинары вел по спецкурсу. Объявлял: "Демонстратирую", - и шел к демонстрационному столу. Еще он говорил: "У меня интуация". А дело знал. Достоконально. Иноструанцы его уважали.

Появилась Вика с подносом. Опуская на столик, произнесла:

- Аперитив. - И спросила меня, назвав по имени-отчеству: - Пойдете в сауну или примете ванну в номере? Николай Иваныч, вздрогнем? Вы же гурман ещё тот. - Она подняла бокал: - Я же не официантка, мне позволено. Давайте! По единой! А их, как говорит сестричка, чтоб кумарило, колбасило и плющило!

- Кого?

- Наших же общих врагов.

- Спасибо, Вика. Уже полдня трезвею. И ванну мне заменит и умножит баня. Мой камердинер Аркадио топит баню в моем поместье.

- Но это же где-то там. Только какая же я Вика, я Лора.

Я долго в нее вглядывался. Как же это не Вика? Может, Юля переоделась? Тоже полная схожесть.

- Вы, что, почкованием размножаетесь?

- Это я объясню, - мягко вмешался Николай Иванович. - Было три близняшки. Для вывода, далеко не нового, о том, что на человека более влияет среда, нежели наследственность, мы поместили малышек в разные обстоятельства. Первая, ваша знакомица Юля, выросла грубоватой, курящей, пьющей, пожалуй, она подсядет и на наркоту, а Вика простенькая, но идеальная - как нетребовательная жена. Лора, она пред вами, - это тип японской гейши, образованна, умна, холодна. Но, думаю, что все внушаемы, все настраиваемы на определенную волну. Понимаете, да?

- Не совсем.

- А как иначе, - объяснила Лора. - Еще Гоголь сказал: баба, что мешок, что положат, то и несет.

- Умница, - похвалил ее Николай Иванович.

- Да и сестрички мои тоже далеко не дуры, - заметила Лора и спросила меня: - А халат какого цвета вам подать?

- Арестантский. - Это я так пошутил.

- И все-таки, пора к старцу! - даже как бы и скомандовал Николай Иванович. - Лора, проводите. До скорой встречи.