Оборонщик доложил: паспорта найдены, вещи собираются, личный состав прибудет для построения вовремя.
- Ложитесь подремать у меня. Только вначале Аркашу разбудите и отправьте домой. Если хай поднимет - к морде кулак и фразу: "Сгоришь вместе со своей хазой".
- Это сделаем, - довольно сказал оборонщик.
- Спросите, кто ему велел выкрасть паспорта. Хотя уже неважно. Всё! Усевшись в низкое кресло, я немного подремал. Иван Иваныч вздыхал
на диване. Ночной петух, непонятно откуда взявшийся, пропел побудку.
- Что, брат во Христе Иоанн, ждать третьих петухов не будем. - Я отошел к рукомойнику, поплескал на лицо. - Я тебя не спрашиваю, пойдёшь, или нет, с нами - не надо, сиди тут. Главное, чтоб добраться, а то боюсь, это новое правительство снюхалось с тем, что сейчас у власти. Хотя никто властью делиться не любит. Мы вернемся, даст Бог.
- Это бы неплохо, - закряхтел Иван Иваныч. - Беру обязательство похудеть наполовину. Буду ходить по селу с колотушкой по ночам.
- Молись за нас.
- Это можно и не говорить. Алёшка! - крикнул Иван Иваныч.
- Пора уже? - откликнулся откуда-то сверху Алёша. Оказывается, он угрелся на печке. И сейчас легко с нее спрыгнул.
- Лежмя лежал или сиднем сидел? - спросил я. - Богатырь!
Мы троекратно обнялись с Иван Иванычем и вышли под тускнеющие к утру звезды. Одна не сдавалась, горела ярко. Мы переглянулись с Алёшей и оба поняли, что вспомнили евангельскую утреннюю звезду.
- Мне, грешному, такое счастье было в жизни - несколько раз видел схождение Благодатного Огня на Гроб Господень. Ты, Алёша, ещё увидишь.
- Дай Бог. Но вот я прямо в отчаянии, - Алёша перекрестился, - как же весь мир не вразумляется, что Господь яснее ясного показывает, что только вера православная истинна, только православным дарится Огонь, как? Все на что-то надеются. Лишь бы без Бога жить. И ведь живут.
Пришагали к моей избе. Я признался себе, что она стала мне дорога. Чем не келья? А село чем не монастырь? А Алёша чем не настоятель? Но даже и в мелькнувшей мысли всё это было так зыбко, как снежный туман над полями. Сейчас надо бежать. Именно так. Добираться до города, на поезд. Если ещё доберемся до города. Но почему-то я думал, что Гусенич нас пощадит. Другое дело Николай Иванович, тот беспощаден.
Далее как в сказке. Подъехал знакомый снегоход, выскочил водитель, вручил мне пакет, козырнул, вскочил обратно в кабину, и снегоход ускользил.
От избы, прямо по сугробам, в одних туфельках, бежала Юля, протягивала мобильник.
- Это вам насовсем. Он вас к телефону, срочно.
- Да.
- Вы же любите врагов своих, что ж вам не пожалеть Денницу? - Да, это он.
- Он-то враг Бога, так что сам Господь с ним разберется. Слышно было - он вздохнул.
- Понимаю, что вы не хотите того, что движется на Россию. Но тут я не властен. Часы пущены.
- Ничего, не страшно. Они всегда тикают. Но вы им скажите о последствиях. Скажите, что никто никогда Россию не побеждал.
- Кому я скажу? Себе? Но поймите - Россия уходит из истории.
- Значит, и весь мир из нее уходит. У тела есть душа, и у мира есть душа. Это Россия.
- Прощайте, - прервал он. - Вас проводят. Охрану я выслал.
Я выключил мобильник и… узнал его. Это был тот, что я бросал в урну Ярославского вокзала. Вот с каких пор пасли. Сунул мобильник в карман. Он тут же сдвоенно пискнул. Эсэмэска: "Прошу вас покинуть мои сны". Очень вовремя.
- Ну, что, креационисты, иосифляне. Сверим часы. Увидел я и поэта в строю.
- Проснулся? С нами?
- Как же без поэтического обслуживания? Пора, ох пора нам прижать эту антирусскую рать. Еще: У нас со Святослава и Владимира всегда то перестройка, то война. Но Русь, ты посмотри, совсем не вымерла, ещё сильней и радостней она.
Небо начинало светлеть. Восток, как поставленный на плиту, начал разогреваться.
- Нас будут охранять, - сообщил я.
- С автоматами и с лопатами? - спросил Сергей.
- Почему с лопатами?
- Чтоб сразу и закопать. Все наши таланты и нас. Шутка такая: был бы талант, а лопата - его закопать - найдется.
- Брат Алексей, читай молитву.
Мы сняли шапки и перекрестились, глядя на рассветное небо.
- Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!
2004-2008 гг.
