Вернемся к нашей сказке. В самом ее начале у короля и королевы не было детей, и как-то раз королеве захотелось поехать прогуляться. Но король построил ей для прогулки корабль, причем такой прекрасный, что равных ему не было на всем свете: «Взгляд на солнце не так ослеплял, как вид того изумительного корабля». Как только корабль был построен, король сказал жене: «Дорогая, завтра ты можешь отправиться в путь. Корабль готов к отплытию». А затем добавил: «Если ты не вернешься домой беременной, то больше здесь не останешься, и никогда не попадайся мне на глаза». Сев на корабль, королева отправилась за моря и приплыла к дворцу Пресвятой Богородицы Девы Марии.

Прежде всего заметим, что корабль — это фемининный сосуд, а значит, это слово должно быть женского рода. Корабль нередко ассоциируется с Луной и богиней Луны, а иногда и с Солнцем; например, в древнем Египте считалось, что Солнце плывет на лодке по небу. Корабли упрощают сообщение между странами, помогают коммерческим связям и сглаживают влияние культурных различий. Оказывается, и здесь именно фемининность помогает налаживать связи между людьми и способствует человеческому общению. Корабль — это символ, основанный на образе человека-созидателя, ибо это изобретение человека позволило ему доплыть туда, куда он не смог добраться по суше. Таково основное назначение и чудесное свойство корабля, которое ассоциируется со всеми архетипическими символами, фемининностью, Луной, плодородием, и корабельной каютой, которая ассоциируется с материнской утробой.

Черная Мадонна из Айнзидельна, Швейцария.

Все это позволяет рассматривать символический смысл корабля как некий институт, например, буддийский закон Дхарму, воплощение Церкви или спасительного ноева ковчега и т. п., которые обладают самым важным, фундаментальным смыслом, так как все они являются человеческими изобретениями. Но это не просто технологические изобретения человечества. Все архаичные изобретения: колесница, корабль, сельскохозяйственные орудия труда, плуг, упряжь и остальные первые изобретения — всегда оказывали на человека чудесное воздействие. Их изобретатели чувствовали, что все новые мысли, которые приходят им в голову, основаны на откровении. У них не было ощущения, присущего современному изобретателю: «Обладая такими умными мозгами, я изобрел новую машину». Древний изобретатель всегда чувствовал, что на него снизошло божественное откровение или совершилось чудо. Таким образом, все первые технические изобретения: мосты, корабли, колесницы — прежде всего обязательно имели сакральный смысл. Люди верили, что эти изобретения человеку дали боги.

Самой потрясающей оказалась история об изобретении лука и стрел, которую рассказали австралийские аборигены. Согласно их преданию, Человек-Радуга, который жил в Стране Грез и может считаться одной из первых архетипических фигур, спустился на землю, а жена обняла его, повиснув у него на шее. Это была тетива. А Человек-Радуга вместе с женой превратился в лук с натянутой тетивой. Спустившись на землю и позволив людям посмотреть на свои объятия, они тем самым дали возможность аборигенам изобрести лук. Человек-Радуга вместе с женой исчезли в земле, но с тех пор у жителей Австралии появились лук и стрелы. Эта легенда может служить прекрасной иллюстрацией того, как рано у человека появилось ощущение изобретения. Плавка железа, ковка мечей тоже сопровождались чрезвычайно важными магическими ритуалами и всегда считались сакральным, божественным деянием, то есть чудом.

По этой же причине и корабль обладает сущностью чудесного человеческого изобретения, но это изобретение снизошло от богов и по сути является божественным откровением. Следовательно, такое изобретение обладает нуминозным качеством. Корабль плывет через воды бессознательного. Как известно, вода чаще всего символизирует коллективное бессознательное, а значит, корабль всегда символизирует средство, которое помогает вам держаться на плаву и не дает утонуть в бессознательном. Таким спасительным кораблем могут быть любая философия, религиозное учение или культурная традиция. Если мы, не подготовившись, отправимся в путешествие по бессознательному, то утонем.

Одним из таких кораблей является юнгианская психология. Юнг построил «корабль», создав некоторые гипотезы, на которые можно опереться при потере психологической ориентации. Цели вам грозит опасность утонуть в бессознательном, оказаться в состоянии сильной инфляции, одержимости или, наоборот, в подавленном эмоциональном состоянии, психологические концепции Юнга могут помочь. Например, аналитик может сказать пациенту: «Теперь вы оказались в состоянии инфляции». Или же, интерпретируя сновидения, мы можем сами удержаться на плаву и помочь пациенту не утонуть. Все учения и традиции имеют определенную ценность, поскольку предотвращают полную дезориентацию человека, которая обычно происходит под воздействием бессознательного; человек становится психологически дезориентирован, иначе говоря, он тонет в бессознательном.

Итак, королева хочет поехать на карете, которая тоже является символом. Карета или колесница также обладают фемининной природой. Они ассоциируются с Солнцем, Луной, а во многих традиционных поверьях Солнце, Луна и звезды едут по небу на колеснице или плывут на лодке. У Феспида Дионис прибыл в Афины на колеснице, представлявшей собой ладью, которая на колесах въехала в город. Интересно, что королева хотела ехать по земле в карете, но король заявил, что строит для нее специальный корабль. О странной тревожности королевы мы уже упоминали. Как правило, когда женщина становится беременной, она желает пребывать в покое, но королева, наоборот, не может оставаться на одном месте. Мы упоминали и том, что, наверное, королева ощущает свои ограничения и должна что-то уяснить для себя. Можно сказать, у нее проявляется бессознательное побуждение к поиску. По существу, она отправляется в ночное морское путешествие.

Но королева хочет ехать по земле, а король заявляет, что ей следует отплыть на корабле. Что это значит?

Если королева поедет в карете по земле, она останется в поле сознания, ибо мы в основном стоим на земле, это известная нам территория. Поэтому если королева желает проехаться в карете вокруг парка, значит, она хочет оставаться в привычной ей области сознания. Но интуиция короля развита лучше. Он понимает, что должно произойти что-то большее: из бессознательного должно появиться нечто. Это странная идея, так как гораздо опаснее посылать жену плыть на корабле в открытом море. Но король предпочитает пойти на риск. Он даже предупреждает жену, что она должна вернуться домой беременной! Это мы уже обсуждали; не исключено, что он просто хочет от нее избавиться. В крайнем случае можно сказать, что у короля по отношению к королеве существует амбивалентная установка. Но у него явно произошел верный инсайт: в данном случае нужны более сильные средства, например, ночное морское путешествие, которое имеет связь с бессознательным. В море полно чудовищ и разных богов; оказавшись в море, можно приплыть к неведомым мифическим берегам или неизвестным островам, где живут боги и демоны. Итак, король дал заметный толчок развитию сюжета. Нам нужно совершить путешествие в ту область реальности, которая является неизвестной и нуминозной, если мы хотим плодородия и обновления, ибо королевский отпрыск всегда символизирует возможность обновления.

Прежде чем мы вновь окажемся на корабле, мне хотелось бы установить его связь со следующим символом — дворцом Пресвятой Богородицы. В те времена, когда начинается Евангельское повествование, Дева Мария была у себя дома, в Назарете, в Галилее. В исторических документах I века нашей эры о ее происхождении не сохранилось совсем никаких сведений. В молодости она была женой Иосифа и стала матерью Иисуса Христа. То, что у нее впоследствии были другие дети, подтверждается в Евангелии от Матфея, 1:25 («И не знал ее [Иосиф], как наконец родила она ему Сына Своего первенца, и он нарек ему имя Иисус»). В Священном Писании говорится о том, что она следовала за нашим Господом. Она присутствовала при Его распятии, и тогда Иисус попросил ее позаботиться об апостоле Иоанне, 19:26, 27 («Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе».) К этому времени Иосиф внезапно умер. Богородица упоминается в Деяниях Апостолов (1:14) в связи с теми, кто продолжал молиться в Иерусалиме вместе с апостолами между Вознесением Христа и Пятидесятницей («Все они единодушно пребывали в молитве и молении, с Матерью Иисуса и с братьями его»). В Новом Завете нет ни одного упоминания о времени ее смерти и месте захоронения.

Напоследок нужно сказать, что феномен Вечной Девственности не имел никакого значения в глазах евангелистов, и нет никакого свидетельства, что о ней где-то упоминается в рамках учения католической церкви в первые три века нашей эры. Напротив, для Тертуллиана факт замужества Марии после рождения Христа был весомым аргументом в пользу реальности Воплощения, опровергающим суждения гностиков, а Ориген ссылался на братьев Господа как на ересь, которую он опровергал и с которой боролся. Доктрина Вечной Девственности, хотя и является очень древней, по сути, не католического происхождения. Во II веке было написано Протоевангелие от Иакова, которое считалось допустимым для чтения. Согласно этому очень древнему источнику, который фактически стал основой более позднего Liber de Marie et Christi salvatoris and Evangelium de nativitate Mariae, отца Марии звали Иоахим. С трех до двенадцати лет «Мария жила в Храме, и будто бы голубь точно жил там и получал пищу из рук ангела». По достижении брачного возраста пасторы приставили к ней стражей, которыми стали некоторые из вдов Израилевых, «чтобы она не смогла осквернить святость Господа», а Иосиф, пожилой семейный человек, благодаря своей роли стал чудесным символом. Спустя некоторое время случилось Благовещение.

Когда стало известно о беременности Девы Марии, они вместе Иосифом предстали перед первосвященником, и хотя совершенно искренне говорили о своей невинности, были оправданы лишь после того, как подверглись испытанию Господа (Числа 5:2): «Повели сынам Израилевым выслать из стана всех прокаженных, и всех имеющих течение и всех осквернившихся от мертвого». Физиологическая девственность Девы Марии стала важна для отцов церкви только в IV веке, например, для отца Амвросия, который увидел в строках Ветхого Завета (Иез.: 1–3) свидетельство пророчества столь великого таинства: «И привел он меня обратно ко внешним воротам святилища, обращенным лицом на восток, и они были затворены. И сказал мне Господь: ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены. Что до князя, он, как князь, сядет в них, чтобы есть хлеб пред Господом; войдет путем притвора этих ворот, и тем же путем выйдет». Несмотря на то, что много апокрифической литературы исходит от ранних сект, в которых постоянно говорилось о Ее «непорочности перед Господом», весьма вероятно, что доктрина о Ее абсолютной безгрешности нуждалась в постоянном одобрении. Можно процитировать много фрагментов высказываний авторитетных отцов церкви, которые свидетельствуют о том, что сначала эта доктрина вовсе отсутствовала в католичестве.

В IV веке нашей эры очень часто встречалось особое отношение к божественной сущности Девы Марии, которое вполне соответствует ее роли заступницы человека, например, у Евсевия Панфила, Афанасия Александрийского, Дидима Слепца и Григория Назианского (Богослова). Если сначала такое отношение было продиктовано желанием придать величие божественности Воплощенного Слова, то впоследствии оно стало свидетельствовать о непосредственном почитании самой Девы Марии.

Здесь можно сослаться на первую проповедь Прокла Константинопольского, состоявшуюся около 430 года н. э., или проповедь Кирилла Александрийского на открытии Эфесского Собора в 431 году. В последнем случае оратор говорил о «Пресвятой Деве и Богородице» как о «непорочном дворце-сокровище девственности, духовном рае второго Адама; эта двойственная сущность возникла как сплав… и стала единой связью, соединяющей человека с Богом».

В последнем случае Она превозносится как «мать и девственница […] которая прославляет Святую Троицу и поклоняется Ей, распятие Спасителя, которое вознеслось во славе, благодаря которому торжествуют Небеса, радуются ангелы, изгоняются бесы, преодолевается искушение и даже падшие грешники возносятся на самые Небеса».

После решения Эфесского Собора, который назвал Деву Марию Пресвятой Богородицей (Theotokos), ее культ стал распространяться как лесной пожар при порывах сильного ветра. В одном из своих законов император Юстиниан упрочил ее святой статус в империи и в новом храме Святой Софии построил новый алтарь, на котором начертал Ее имя. Нарсес часто смотрел в Ее направлении на поле битвы. На знамени императора Ираклия был образ Пресвятой Богородицы. Преподобный Иоанн Дамаскин говорит о Ней как о Великой Госпоже, перед которой должны преклоняться все люди, верующие в Ее Сына. Петер Дамиани считал Ее самой возвышенной, преклонялся перед ней, боготворил ее и наделял всеми небесными и земными силами, о которых до сих пор не забыло человечество. Короче говоря, общее поклонение Деве Марии постепенно превратилось в целую систему доктрин и религиозных практик.

Здесь бросается в глаза существенное расхождение с Библией, где Дева Мария упоминается всего в нескольких местах. Впоследствии ее культ получил повсеместное распространение и постепенно становился все более и более значимым. Сначала ее провозгласили Пресвятой Богородицей, затем появился догмат о Непорочном Зачатии, а позднее — новый догмат об Успении Пресвятой Богородицы. Хотя Успение вошло в христианскую веру уже в XI–XII веке, оно было окончательно ратифицировано только в 1950 году папой Пием XII.

Такое развитие культа Девы Марии может вызвать изумление, если учесть, что оно происходило в жестких рамках патриархального христианского вероучения. В конечном счете голубь Девы Марии — это птица богини Венеры. Разумеется, было немало сомневающихся. Существовали секты, которые верили в то, что Святой Дух является фемининным по своей природе, а потому в Царствии Небесном существует обычное святое семейство: Отец, Мать и Сын. Эти верования очень давно были подавлены, и на церковных соборах принято решение, что Святой Дух по природе своей должен считаться маскулинным. Как заметил Юнг в своем эссе о Троице, такой взгляд отдает приоритет рассудочной деятельности перед религиозным переживанием. В Царствии Небесном живет не обычная семья (отец, мать и сын), а имеет место интеллектуальный вымысел: Отец, Сын и некая таинственная, соединяющая их сила. Итак, с одной стороны, происходит развитие, предполагающее наличие маскулинной природы Троицы как маскулинной триады, а с другой стороны, мы наблюдаем постепенное развитие культа Пресвятой Девы. Как известно, во многих католических странах Пресвятая Дева Мария играет гораздо более важную роль в повседневной жизни людей, чем сам Спаситель.

Первые христиане редко находили новые направления в искусстве. В античном искусстве было принято делать копии определенного типа и снимать копии с копий. Например, изваяния или изображения ангелов были копиями со статуй богини победы Ники. А в древних христианских саркофагах можно найти скульптурные изображения крылатых фигур, которые водружают корону на голову находящейся в центре фигуры. Это означало, что умерший человек получал корону как награду за то, что одержал победу над смертью. Но данная сцена полностью скопирована со скульптуры Ники, которая венчала участников Олимпийских игр. А это значит, что таким образом самые разные христианские темы в свое время были, так сказать, «переведены» с типичных античных клише.

Что касается Девы Марии, то ее первое изображение было просто копией Изиды и ее сына Гора. Археологи испытывали сильные сомнения, пытаясь решить, была ли найденная ими скульптура именно статуей Изиды (возможно, так оно и было), но впоследствии она была помещена в христианский храм как скульптура Девы Марии. Поэтому образ Девы Марии в искусстве (и не только в искусстве, а гораздо глубже) действительно унаследовал все основные черты египетской богини Изиды, которая с начала распада Римской империи играла очень важную роль. Мистерии Изиды были связаны с мистериями Митры. Подтверждение этому можно найти в произведении Апулея «Золотой осел», где Луций проходит инициацию в мистериях Изиды, которые полностью слились в одну форму инициации.

Изида ассоциировалась с кораблями и мореплаванием. В «Золотом осле» рассказывается о весеннем празднестве, когда люди спускали на воду корабли, которые всю зиму стояли на суше. На этом празднестве богине Изиде поклонялись как покровительнице кораблей и мореплавателей, и после великой процессии в ее честь Луций прошел инициацию. Богиня Изида практически полностью унаследовала весь этот символизм. Именно поэтому в фольклоре и в некоторых фрагментах литургии ее называют Звездой Марией, Звездой Морей, что опять же свидетельствует о том, что Дева Мария тоже покровительствовала кораблям и мореплавателям.

Если говорить об официальном образе Девы Марии, то прежде всего следует отметить ее духовный аспект: Непорочное Зачатие, Успение и Вознесение Пресвятой Богородицы в ее Небесный Чертог или в Свадебные Палаты. Но тема Изиды была намного богаче. Изида считалась воплощением высочайшей духовности, но вместе с тем ей поклонялись как богине подземного мира, царице мертвых, духов, а ночью — дьявола и привидений. Изида была черной богиней — не только в смысле воплощения зла, но и смысле воплощения земли и ночи. В религиозной традиции Египта образ Изиды смешивался с образом и богини-львицы Сехмет, и богини-кошки Бастет. Она была богиней-матерью, олицетворением высочайшей духовности — Матерью Бога, бога нового солнца Гора, и женой возрожденного бога Осириса, — а также воплощением темных хтонических аспектов Великой Матери. Все они соединялись в ней. Она унаследовала или присоединяла к себе все черты многих среднеземноморских богинь, таких как Деркето-Атаргатис и Анат. В ней все их черты и качества слились в один образ великой богини эпохи поздней античности. Дева Мария унаследовала эти черты, но согласно официальному вероучению, она сохранила только непорочность, духовность, чистоту и т. п. Другие аспекты Изиды, связанные с плодородием земли и ее темной стороной, никогда не признавались официально.

Однако можно заметить, что в странах с преобладанием земледелия и, соответственно, крестьянского населения все эти черты, которые не признавались догматами церкви, полностью сохранились при поклонении культу Девы Марии. Если людей исцеляет святая или Девственница, то по обычаю следует сделать небольшой ex votos: человек изготовлял муляж своей поврежденной руки, ноги или другого органа и подвешивал его в знак благодарности за исцеление. В Баварии существует даже жаба, которая называется Дева Мария, ибо считается, что она символизирует материнскую утробу. Женщины, которые рожают детей, не могли подвешивать восковой муляж своего живота — это было бы дурным тоном. Поэтому они лепили из воска маленьких жаб и клали их вокруг статуи Девы Марии. Этот ритуал означал просто выражение благодарности за рождение ребенка. Считалось, что особенно черные мадонны, например, в Айнзидельне или в Райдерне, помогают при деторождении, а также содействуют наступлению беременности у бесплодных женщин. Эти ритуалы существуют и по сей день, и люди уверены в том, что они помогают.

Итак, образ Девы Марии в местных культах земледельческих стран приобретал или сохранял (в разных местах это происходило по-разному) все черты хтонических богинь, покровительниц плодородия, земных богинь и темных богинь. Узнав об исповеди черной мадонне, не следует удивляться. В Айнзидельне существует легенда, что после того, как сгорел один монастырь, мадонна стала черной, но если посмотреть на ее статую, станет совершенно ясно, что это не так. Это предание лишь скрывает, что черная мадонна изначально была черной. Весьма вероятно, что она просто унаследовала свое место от античной статуи Изиды, ибо там, где христиане строили храмы в честь Девы Марии, раньше существовали святилища Изиды. Очевидно, в Айнзидельне тоже считалось, что мадонна была и будет оставаться черной. На бывшей территории Римской Империи всюду укоренился культ Изиды. Там можно найти черных мадонн. Они находятся приблизительно на том месте, где ранее существовали святилища Изиды. В этом нет ничего необычного. Люди смирялись с этим или придумывали легенды. Мадонна почернела, потому что сгорел монастырь, или еще что-нибудь в таком роде, чтобы образ черной мадонны считался безвредным и люди относились к тему терпимо. Существуют интересные параллели: например, в Южной Америке вы можете найти Мадонну Гваделупы, которая в точности унаследовала все черты индейской богини, матери плодородия.

Везде, где распространились культ Девы Марии и миссии католической церкви, Дева Мария сохраняла или перенимала характерные черты и качества местных богинь плодородия. Следовательно, в фольклоре упоминается, что она является не только непорочной и одухотворенной девственницей, возносящейся на небеса, но и великой земной матерью и покровительницей природы.

Но тогда есть еще один способ войти в контакт с ее темной стороной, ибо она защищает грешников. Во многих европейских католических странах можно найти статую Девы Марии, приоткрывшую полы своей мантии, под которыми находится множество маленьких людей — молящихся грешников, тогда как сверху изображен Бог Отец с разгневанным лицом, вооруженный луком и стрелами, который целится в них. Это должно означать, что разгневанный бог покарал бы грешников, если бы их не спасла Дева Мария. Она накрыла их полами своей мантии и говорит Ему: «Спустись сюда и умерь свой гнев. В конечном счете они не такие плохие». Она выступает посредницей между Богом и людьми. Именно поэтому люди молят ее о заступничестве. Считается, что она более снисходительна к человеческим грехам. Эта черта является типично фемининной — так же происходит и в обычной семье: очень часто отец мечет громы и молнии, а мать выступает защитницей. Это проявление того же самого паттерна.

В нашей сказке образ Пресвятой Богородицы также не однозначен, ибо Дева Мария налагает заклятье на будущего ребенка королевы. Если поискать параллели, можно обнаружить, что в других сказках заклятье налагают только ведьмы. Невозможно отыскать богиню, которая заколдовывает девочку, — можно найти примеры только ведьм и злых фей. Следовательно, в данной сказке Дева Мария принимает на себя функцию злой феи или ведьмы. Образ Пресвятой Девы, который поддерживается официальной церковью, является неполным, а значит, люди должны обеспечить его компенсацию. Это одна из причин, почему необходимо знать фольклор и сказки, ибо это эквивалентно знанию сновидений всей мировой цивилизации. При изучении любой цивилизации можно исследовать либо ее священные писания, либо «священные учения», которые позволяют узнать присущее ей традиционное сознание. Но всегда следует спрашивать: «А какой у них фольклор»? И тогда вы узнаете бессознательную компенсацию коллективной традиции. Я имею в виду компенсацию не только в смысле противоположности сознанию, ибо компенсация очень часто означает дополнение, заполнение в нем брешей, обусловленных отсутствием данного содержания в официальном учении. Но в некоторых цивилизациях существует огромная брешь между официальным учением и фольклором.

Например, в древней Греции официальной религией было поклонение олимпийским богам, что совсем не напоминало верования крестьян. В крестьянской среде был распространен более примитивный, анимистический культ природы, который очень отличался от того, что в школе называют религией древних греков — религией касты священнослужителей и городской элиты. Такую иерархию можно встретить в любой цивилизации: существует элита, хранительница духовной традиции — учения, которое преподается в школах и институтах в традиционной форме и формирует структуру сознания, и вместе с тем есть скрытая динамика бессознательных комплементарных фантазий. Мы можем распознать их в людских сновидениях, но не только — их можно узнать из ответов обычных людей, если остановить человека на улице и спросить, во что он верит, что думает и кому поклоняется. Для простого человека с улицы нет запретов на выражение фантазий.

Известно официальное отношение католического учения к сексуальности: до брака человек не должен вступать в половые связи и т. д. При этом однажды меня совершенно поразила одна очень популярная баварская песня, в которой были такие слова: «Я пошел к маме и спросил у нее: "Можно я поцелую девочку?" И мама ответила: "Нет, если ты поцелуешь девочку, то совершишь грех". Тогда я пошел к пастору и спросил: "Можно я поцелую девочку?". И пастор мне ответил: "Если ты поцелуешь девочку, то попадешь в ад". Тогда я пошел к самому Богу и спросил: "Можно я поцелую девочку?" А Бог захохотал и ответил: "Конечно! Именно для мальчиков я сотворил девочек!"» Эти старые песни поют дерзкие крестьянские парни. Они добрые католики и каждое воскресенье ходят на мессу, но поют эту старую песню и в жизни поступают так, как в ней поется, а не иначе. Здесь можно увидеть проявление компенсаторной, корректирующей установки у простых людей, которая существует и в сказках. В сказках люди позволяют себе рассказывать истории о Деве Марии, которые привели бы в шок пастора, воспринимающего их совершенно серьезно. И в этом их огромная ценность.

Теперь мы можем лучше интерпретировать символический смысл корабля, так как корабль построил сам король. Это значит, что у него появилась идея, согласно которой нужно достичь неизвестной ему трансцендентной области, находящейся за океаном бессознательного, — то есть чтобы решить проблему бесплодия, ему потребуется помощь сверхъестественных или чудесных сил. У него была лучше развита интуиция, чем у жены. Поместив королеву в фемининную структуру или систему, он отправил ее в ночное морское путешествие через океан бессознательного к дворцу Девы Марии. И теперь нам следует разобраться в некой очень странной географии.

Оказывается, что Дева Мария не живет там, где должна жить, то есть на небесах. Хотя официально Она вознеслась на небеса только в 1950 году, на самом деле считалось, что Она живет там с XI–XII века и даже раньше. Но в нашей сказке она не живет на небесах. Она обитает во дворце, сооруженном посреди океана. Она живет не на берегу, не на суше и не там, где находится Троица.

Но что же тогда означает, что она живет во дворце? В таких местах жила и властвовала аристократия. В сказочных текстах во дворцах могут жить короли и королевы, правители и аристократы, но не Бог. Следовательно, в данном случае дворец символизирует иную реальность. Это не храм Девы Марии. Она могла бы жить в часовне или в церкви, но не в таком дворце.

В таком случае нам следует оказаться на месте румынского крестьянина. Он считал, что австрийские императоры Габсбурги жили во дворце; или же, например, в Италии во дворце жил Борромини. Такие люди принадлежали к высшему свету, простолюдины им кланялись и считали их великими, то есть ожидали от них слов и поступков, которые поддерживают миропорядок. Однако следует отметить, что речь идет не о церкви. Получается, что в нашей сказке Пресвятая Дева оказывается изъятой из свойственного ей религиозного контекста. Скорее, она выступает в роли правительницы, королевы неизвестной страны. Она не является земной королевой, но с другой стороны, здесь она не является и Царицей Небесной, как в традиционной религии. Она королева, живущая на поверхности моря, что означает непознаваемое бессознательное — принцип правления, существующий вне опоры на осознанную человеком реальность, или в области, на которую люди проецируют свои религиозные идеи. Можно сказать, что она спроецирована на непознаваемое третье. Это вызывает серьезный интерес, ибо так мы осознаем место, где развивается архетип Пресвятой Девы Марии.

Как известно, архетипы имеют вековую историю. Юнг в какой-то мере попытался изложить историю христианства в своем эссе об Иове, читая которое, можно увидеть, что архетипы констеллируются, развиваются, стареют, становятся своей противоположностью. Это целая драма, которая продолжается на протяжении веков и тысячелетий. И можно сказать, что некоторые архетипы исчезают. Когда-то они играли важную роль, но теперь утратили ее. Люди потеряли к ним интерес. Постепенно они забываются.

Существуют и другие архетипы, которые формируются, развиваются — иначе говоря, стремятся к своей реализации. Они вызывают интерес, порождают новые идеи. Сколько времени популярные фантазии будут амплифицировать популярный образ, столько же времени он будет востребован. Спонтанный процесс амплификации помогает раскрыть характерные черты нового времени, но если архетип стареет или исчезает, то в учении остается лишь то, что было известно ранее. Оно перестает приносить плоды, оно больше не вдохновляет людей на поиски новых идей.

Итак, то, что в нашей сказке Дева Мария оказывается «где-то там», в коллективном бессознательном, во дворце, и олицетворяет правителя, доминирование которого вызывает преклонение и вместе с тем ощущение жути, означает, что этот архетип все еще пребывает в процессе развития, находясь за горизонтом коллективного бессознательного. Например, интересно отметить, что после провозглашения папой римским догмата об Успении Пресвятой Девы Марии часть католических пасторов захотели вступить в брак, а также появились женщины, которые пожелали стать пасторами. Забавно, что ни одно из этих движений не апеллировало к догмату об Успении, хотя для любого психолога эта связь очевидна.

Почему бы этим пасторам не сказать: «Поскольку Пресвятая Дева Мария вступила в брачные чертоги, значит, на Небесах совершилось бракосочетание. А вы не идете в брачные чертоги и ничего для этого не делаете». Пасторы хотят жениться. Это желание соответствует архетипу. И почему бы женщинам не сказать: «Теперь мы хотим быть пасторами. Мы хотим быть допущенными в святая святых». Здесь существует явная психологическая связь, которую никто не замечает, но можно увидеть, как активизируется архетип, даже если люди ничего об этом не знают. Они не понимают, почему одним из них вдруг захотелось жениться, а другим стать пасторами. А причина заключается в развитии фемининного архетипа в коллективном бессознательном, которое происходит и по сей день. И тогда внезапно возникают странные движения среди людей, которые совершенно не осознают истинных причин своих действий.

Взглянув на это со стороны, можно увидеть, что эти люди ведут себя в полном соответствии с тем, что происходит в коллективном бессознательном. И феминистское движение тоже. Все эти движения имеют общие глубинные причины, хотя на первый взгляд у них между ними мало общего. Но, повторяю, если исследовать глубинные процессы, происходящие в коллективном бессознательном, можно наблюдать в миниатюре, что же действительно происходит в глубинах коллективной психики. И тогда человеку уже не страшны бурные волны поверхностной полемики — например, о том, должны ли женщины быть пасторами или следует ли пасторам жениться. Все это поверхностные волны, вызванные процессами, протекающими на самой глубине океана коллективного бессознательного. Однако очень важно стремиться выйти на поверхность этого фемининного образа. А если почитать сказки, можно узнать о реальности, стоящей за этим образом.

Итак, Пресвятая Дева Мария живет во дворце, а это значит, что сказка не уведет нас дальше эпохи христианства (может быть, не дальше, чем в средние века), а также что она связана с процессом, который и по сей день протекает в коллективном бессознательном.

Королева подплывает к дворцу, и кто-то сообщает ее служанкам, что здесь живет Дева Мария. Служанки боятся войти во дворец, поэтому королева входит туда сама, и, увидев яблоню с золотыми яблоками, решает одно из них сорвать, чего бы ей это ни стоило. Она говорит: «Если я не достану хотя бы одно из этих яблок, я умру». Служанки пытаются украсть одно яблоко, но у них ничего не получается. Тогда королева серьезно заболевает, ибо страстно желает получить яблоко. Служанки стараются изо всех сил, и наконец, им удается украсть яблоко и принести его королеве. Съев яблоко, та сразу ощущает свою шестимесячную беременность.

Такой поворот сюжета можно назвать уникальным. Обычно в сказках бывает так: съев волшебное яблоко, женщина становится беременной. Но в той сказке она не становится беременной, вкусив золотого яблока. Она только ощущает или осознает, что беременна, причем находится на шестом месяце. Поэтому ребенок, скорее всего, был зачат королем, и с этой точки зрения все нормально, ибо он является законным. Но королева не осознает этого. Она беременна и в то же время не беременна. Только после того, как королева съела яблоко и ее вырвало, она осознает это, но большая часть срока уже позади. Перед тем как начать исследовать этот странный и уникальный мотив — прежде я никогда не сталкивалась с подобными мотивами, — мне хочется обсудить символический смысл яблони.

Первая аналогия, которая приходит в голову, — очевидная ассоциация из христианской мифологии с райским Древом познания добра и зла, которое не называется яблоней, но христиане знают, что это была именно яблоня. Сорвав яблоко, Ева тем самым дала человечеству возможность осознать неизбежность смерти. Жизнь становится реальной, лишь если она ограничена смертью.

Другая всемирно известная яблоня — это дерево с золотыми яблоками, растущее в саду Гесперид. Эти яблоки тоже были украдены. Сад Гесперид находился на западе, где заходило солнце, а это направление связано с движением к смерти и входом в бессознательное. Яблоки Гесперид, в отличие от райских яблок, были золотыми, как и в нашей сказке. Согласно некоторым версиям мифа, это дерево было свадебным подарком Гере от Матери-Земли. В том, чтобы достать золотые яблоки Гесперид, состоял одиннадцатый подвиг Геракла; причем это был единственный подвиг, когда он использовал хитрость: чтобы достать золотые яблоки, ему пришлось обмануть Атласа. Таким образом, смерть и возрождение привносят ощущение осознания и познания.

В скандинавской мифологии у богини Идунн были золотые яблоки, которые омолаживали богов и в результате те жили вечно. Именно на остров Авалон, где росли яблоки (слово apple происходит от бретонского слова aval), в конце своей жизни направился король Артур, а вовсе не к себе на родину. Именно яблоко раздора помогло мне впервые осознать ценность конфликта — конфликта, вызванного наличием смерти вместе с познанием. Ириду, богиню разногласий и раздоров, не пригласили на празднование свадьбы на Олимп. Поэтому она бросила золотое яблоко, сказав при этом: «Самой прекрасной». В итоге на это яблоко остались три претендентки: Гера, Афина и Афродита. Зевс умыл руки и протянул яблоко Парису, сыну Приама. Отец сослал юношу пасти овец, ибо ему сказали, что Парис навлечет беду на Трою. Парису пришлось выбирать самую прекрасную богиню. Гера обещала наделить его огромной властью, Афина — сделать победителем в войне, а Афродита пообещала ему в жены самую прекрасную женщину на свете. Он выбрал Афродиту, которая впоследствии помогла ему похитить у Менелая его жену Елену, что послужило причиной Троянской войны. В этом мифе происходит дифференциация разных фемининных качеств, и в результате конфликта и появления яблока раздора сознание несколько проясняется.

Мне хотелось бы сначала остановиться на этой очень странной связи яблока со страной мертвых, так как мы уже обнаружили такую связь с кораблем и кораблекрушением. Но сейчас выясняется, что корабль и яблоко в существенной мере символизируют смерть. Очевидно, они связаны с проблемой плодовитости; появляются дети — женщина хочет иметь ребенка — и смерть уже не за горами.

В процессе анализа у беременных женщин можно обнаружить много фантазий о смерти и очень сильный страх смерти. Естественно, не следует забывать, что вплоть до начала XIX века очень многие женщины умирали при родах. А если почитать биографии мужчин, живших в XVI, XVII и XVIII веках, то можно увидеть, что обычно они бывали трижды женаты и имели около пятнадцати детей, поскольку в те времена не было противозачаточных средств. Женщины все время рожали детей и часто умирали при родах или быстро теряли здоровье и старели из-за постоянной беременности и родов. Поэтому рождение и смерть были для них архетипическими событиями и вместе с тем конкретными проблемами. Я до сих пор отмечаю, что многие современные женщины, особенно во время первой беременности, испытывают сильный страх и у них развиваются фантазии о смерти. Но повторяю: это только круги на поверхности воды, отражающие протекание более глубоких процессов. Даже если роды проходят прекрасно, нет никакой реальной опасности и женщины их отлично переносят, все равно в их сновидениях присутствует странный мотив смерти. Происходят такие процессы, словно должна умереть девственница или незамужняя женщина, не имеющая связи с мужчинами, а вместе с тем роды для женщины являются ее собственным возрождением. После них она уже становится совершенно иной, не такой, как прежде. Она очень изменяется, проходя через процесс смерти-возрождения — на символическом уровне и вместе с тем через реальную опасность смерти.

Теперь рассмотрим третий мотив, который является настолько мистическим, что может даже вызвать смех и создать впечатление, будто я мистик, но я все равно о нем обязательно скажу. Беременным женщинам очень часто снится, что в мире мертвых их защищают вещи. Например, нити или материалы, которые потом в них проникают и превращаются в ребенка. Если такие сны интерпретировать рационально и редуктивно, можно сказать: «Это очевидно. Так проявляются генетические связи, которые тянутся от мертвых предков, от прапрапраотцов, переплетаются внутри женщины и превращаются в ребенка. Этот генетический материал, ДНК, переплетаясь, формирует внутри нее тело нового человека из тел миллионов мертвых предков. Эти клетки пережили смерть». Так звучит чисто редуктивная, биологическая интерпретация.

Но, по-моему, у этого феномена должен быть и какой-то психологический эквивалент. Индусам, которые верят в перевоплощение душ, такое объяснение дать очень легко. Из страны мертвых, куда ушли все предки, они возвращаются перевоплощенными. Я не слишком задумывалась, существует перевоплощение душ или нет. Могу лишь сказать, что была поражена такими сновидениями беременных женщин: что в зачатии или формировании ребенка огромную роль играет мотив переплетения, создания чего-то в стране мертвых, в мире предков, и это нечто через утробу женщины входит в реальную жизнь. Происходит так, словно женщина является средством или посредницей для того, чтобы взять нечто из страны мертвых и снова вернуть в жизнь в более широком смысле, чем только биологически.

Например, когда у эскимосов рождается ребенок, собираются дедушки и бабушки, если они еще живы, и наблюдают, кому ребенок улыбнется, и тогда называют ребенка таким же именем. А если дедушки и бабушки уже умерли, ребенку дают имя одного из них. Если ребенок не улыбается, а много хнычет, они говорят: «Это плохо» — и дают ему имя другого предка, которое, по их мнению, ему подходит. Именно этот предок возродится в новорожденном ребенке. Даже если другие предки еще живы, считается, что ребенок является продолжением рода этого деда или бабки. Поэтому в данном случае тоже реализуется идея, что ребенок несет в себе часть прошлого. Беременная женщина — сосуд, необходимый для этого чудесного процесса; она содержит в себе его таинство. А потому в своих фантазиях, а также в каком-то своем настроении и некоторых своих чувствах она очень близко подходит к смерти. Когда я впервые анализировала беременную женщину, то иногда испытывала сильный страх. Мне казалось, что-то идет не так, возникают серьезные сложности. Но теперь я настолько часто это замечаю и при этом происходят совершенно нормальные роды, что говорю: «Нет, такая близость смерти несет в себе несколько иной смысл». Это близость к запредельному, к неизвестным истокам, из которых исходит жизнь и куда она возвращается после смерти. Мое объяснение звучит именно так, пусть даже несколько поэтично.

Вторая функция и второй символический смысл яблока — создавать раздор и конфликт — также присутствуют в нашей сказке, ибо впоследствии происходит целая трагедия и всеобщая проблема, когда девушка превращается в кошку, которую нужно освобождать от заклятия. Ничего этого не произошло бы, если бы не случай с яблоком. Поэтому здесь тоже случилась катастрофа. Но, разумеется, самой близкой параллелью сказке является библейская история о райском саде. Один Бог знает, что добро, а что зло, но, вкусив яблока, человек тем самым стал претендовать на богоподобие; он тоже познает добро и зло. Поэтому в данном случае речь идет об осознании в процессе конфликта, осознании противоположностей в божестве. Мы можем углубиться в этот материал лишь при обсуждении образа кошки, ибо увидим (я это уже предвижу), что кошка является темной частью Пресвятой Богородицы.

Точно так же, как Адам и Ева осознали, что у Бога есть темная и светлая стороны, что у божества существует конфликт между добром и злом, так и в нашей сказке этот конфликт между светом и тьмой становится явным, как только королева съела яблоко. Внезапно проявляется темная сторона Девы Марии, темная сторона фемининпости вместе со всей присущей ей конфликтностью. Значит, между этими двумя историями несомненно существует тесная связь.

Юнг написал о философском дереве алхимии, на котором растут серебряные и золотые яблоки, а чаще — только золотые яблоки.

Процесс получение золота в алхимии часто сопоставлялся с посадкой дерева и ухаживания за ним; впоследствии на нем медленно созревают золотые яблоки, которые эквивалентны философскому камню. В связи с этим золото может символизировать бессмертие. Омоложение — это другая форма бессмертия, а потому оно имеет связь с вечным, неизменным, не подверженным порче и старению. В алхимии золото в основном считается металлом, который не подвергается порче.

Но кажется странным, что если съесть нечто, не подвергающееся порче, возникает конфликт и наступает смерть. Конфликт, смерть и неподверженность порче оказываются тесно связанными. Одно вытекает из другого. Это болезненная психологическая истина, которую нам следует принять. А то, что в нашей сказке дерево является древом познания и осознания, выражено даже в тексте, ибо в нем сказано, что королева осознала, что беременна. Она не стала беременной. Она поняла, что беременна. Поэтому яблоко действительно способствовало ее осознанию.

В сказке есть еще один интересный мотив — странное и страстное желание королевы, которая заболевает и заявляет о том, что не сможет жить дальше, не попробовав этих яблок. Это ее требование заставляет служанок украсть для нее одно яблоко. Здесь можно усмотреть параллель с известной сказкой братьев Гримм «Рапунцель». Муж с женой живут в доме по соседству с ведьмой, у которой есть сад, где растет Rapunseln. Это растение — разновидность лука-салата, с зелеными четырехконечными звездчатыми листьями, которые растут по четыре в одной розетке. Беременной жене так хочется попробовать рапунцеля, что она обещает умереть, если не поест его. Теперь хорошо известно (и это реальный, а не мифологический факт), что у беременных женщин иногда появляются такие странные желания. Традиционно считается, что у них периодически возникает желание что-то съесть, причем в довольно большом количестве. Возможно, такое желание психологически обусловлено; действительно, их организму может не хватать того, что они ищут.

В фольклоре существует похожая традиция, в соответствии с которой у беременных женщин появляются желания, исполняя которые, они выбирают свою судьбу. Например, в сказке «Рапун-цель» муж забирается в сад к ведьме и крадет у нее рапунцель. Затем ведьма, хозяйка сада, забирает у них ребенка, когда девочке исполняется двенадцать лет, и запирает ее в башне. Позже появляется принц, который хочет ее освободить, и не без страданий избавляет от тюрьмы злой ведьмы.

Между двумя этими сказками существует тесная связь. Только в румынской сказке есть странное отклонение, связанное с тем, что роль ведьмы принадлежит Деве Марии. Если бы королева забеременела, съев яблоко, тогда можно было бы найти еще много сказочных аналогов. Во множестве сказок живут король и бесплодная королева, которая, съедает нечто особенное, например, два цветка, выросших у нее под кроватью, куда она вылила воду после мытья. Или же лягушка сообщает ей, что надо съесть. И только тогда королева становится беременной.

Этот мотив можно назвать сверхъестественным оплодотворением женщины, сверхъестественным рождением, которое, надо отдать ему должное, можно сравнить с рождением Христа. Как подавляющее большинство сказочных героев, ребенок имеет божественную природу. Однако в нашей сказке это особый ребенок, потому что девочка имеет человеческую природу. Несомненно, ее родители — это люди, король и королева, и ее сверхъестественная природа становится неким дополнением. У нее нет, как у Христа, божественного отца и матери, имеющей человеческую природу. И у нее нет, как у многих сказочных героев, родителей нечеловеческой природы (например, таких, как получеловек-полулягушка, дерево или плод), то есть обладающих нечеловеческой сущностью. По сути, она является обычным человеком.

В данном случае преобладает человеческая сущность, а сверхъестественные и божественные черты лишь добавляются к индивидуальности нашей героини. Но в ней ни в коем случае нельзя видеть ни настоящего бога (как Иисуса Христа в нашей традиционной религии), ни обычного человека. По существу, она обыкновенный человек, но человек, наделенный божественной судьбой. Нечеловеческий облик предназначен ей божеством, и это отличает ее от других сказочных героинь. По своей природе она является человеком, и это отличает ее от многочисленных мужских сказочных персонажей, у которых обычно подчеркивается наличие сверхчеловеческих черт и сверхъестественное происхождение. И такие герои больше похожи на духов, они более архетипичны. Наша девушка-кошка не слишком похожа ни на духа, ни на архетип. Даже животное, в которое ее превратили, является домашним, и это целиком отражается на ее поведении.

В общем сказочном контексте, если речь идет о человеческом создании, это значит, что проблема не слишком удалена от сознания. Если герой или героиня превратились в людей, это значит, что проблема близка к осознанию. Если ваша Тень принимает облик пантеры, это значит, что она слишком далека от осознания. Но если ваша Тень появляется в облике господина X или госпожи Y, то вы должны быть совершенно уверены в том, что знаете значение этого образа. Если Тень или Анимус принимают человеческий облик, то обычно я настаиваю: «Вы должны это знать» или «Неужели вы не знаете, какая это часть вашей личности?» — ибо я считаю, что у человека есть для этого все возможности. Пока она появляется в других обличьях, это значит, что человек еще далек от осознания, и ему, видимо, еще следует поупражняться в теории, чтобы обрести эту возможность или найти ее где-то внутри себя. Если пациент говорит: «Ваша интерпретация очень интересна, но она никак не отзывается внутри меня. Я ее не чувствую», — то, если присутствует мотив, не связанный с человеком, не следует настаивать на интерпретации. Лучше подождать, пока пациент приблизится к осознанию. Применительно к нашей сказке это значит, что существующая проблема не слишком далека от сознания. Она представляет собой нечто такое, что должно даже несколько подтолкнуть самосознание румынского народа.

Мы говорили в основном о королеве, которая нарушила табу, украла и съела яблоко, и о том, как она, подобно Адаму и Еве, совершила грех, который привел ее к познанию. Она совершила шаг к расширению сознания, и особенно к более сознательной фемининности, причем фемининным был и ее путь, и та сфера жизни, где она оказалась. Поэтому первый результат заключается в том, что королева осознает, что она уже шесть месяцев беременна.

При изучении примитивных сообществ можно заметить, что рождение ребенка является одним из религиозных племенных таинств, в которое посвящаются девушки племени. Как правило, при наступлении первой менструации они, как и мужчины, совершают определенные переходные ритуалы, но в основном посвящаются в таинство деторождения, которое придает вынашиванию ребенка религиозную ауру. Рождение ребенка — это совсем не ординарное биологическое событие, не имеющее никакого отношения к религии. У христиан, например, у католиков, сексуальность не запрещалась и не считалась злом. Она считалась некой данью, которую человек должен заплатить природе; человек должен отдавать долг природе и своему телу. Следовательно, сексуальная жизнь должна была быть упорядоченной и существовать в рамках супружества, при возможности только для того, чтобы иметь детей. А иметь детей — правильно и прекрасно, и в этом нет никакого греха, если все происходит в рамках института религии, но при этом не несет в себе никакого религиозного смысла. А высшее состояние женской духовности заключается в том, чтобы стать монахиней и не иметь детей. Такой жизненный путь женщины считается церковью самым лучшим.

Так как этот человеческий опыт был вытеснен из религиозной сферы, то благословение деторождения утратило сакральное качество, исчезли ритуалы, которые поддерживали женщину при вынашивании и рождении ребенка. Если женщина умирает при родах, она участвует в последнем, похоронном ритуале, а если не умирает, то никакого ритуала нет. Это говорит о том, что такие ритуалы не относятся к религиозной сфере. Их следует считать профанными, существующими вне религии. Это лишает данную часть фемининной стороны жизни ее значимости и психологической глубины. Деторождение становится банальным биологическим событием, и сегодня даже просвещенные женщины смотрят на него именно так. Мне встречались женщины, которые гордились тем, что стали профессионалами и при этом, по их словам, еще вырастили ребенка, причем без всякой суеты. Роды прошли нормально, но эти женщины обкрадывают себя в более глубоком смысле своей реализации — сакральной, архетипической реализации. Эти женщины никогда к ней не придут. Ребенок для них становится неким желательным банальным придатком к их личной жизни.

Я уверена, что ребенку некомфортно рождаться в таких условиях. Он не вступает в этот мир, как должно быть. Наконец, в процессе анализа беременной женщины вы видите, что ее бессознательное совершает большую архетипическую, и я бы даже сказала, нуминозную деятельность, связанную с вынашиванием и рождением ребенка. И, как уже говорилось, для беременной женщины характерна эта близость к смерти, к архетипическому миру, к таинственным сновидениям о происхождении человека и духу предков, который воплощается в ее ребенке. Все подобные сновидения свидетельствуют о том, что существуют таинства: психологические и, возможно, архетипические таинства, внутренняя реализация женщины, связанная с рождением ребенка, которой лишены многие женщины, живущие в нашей культуре. Это происходит вследствие патриархальной традиции и того, что образ женщины лишился своего биологического, природного таинства.

Теперь королева осознает, что столкнулась с сакральной природой Девы Марии; это столкновение вызвало у Пресвятой Богородицы гнев, и она наложила заклятие на неродившегося ребенка. При всем своем знании сказок я не нашла больше ни одной, в которой Дева Мария заколдовывала бы ребенка. Есть сказки, в которых Пресвятая Дева ведет себя довольно холодно, и такое поведение является компенсаторным по отношению к ее в целом милосердной роли, соответствующей официальному религиозному учению. Но мне ни разу не случалось видеть подобную сказку. Можно найти часто встречающийся мотив; самый известный из них есть в сказке братьев Гримм «Рапунцель», где беременная жена так же сильно хочет поесть рапунцеля, как наша королева желает съесть золотое яблоко, тем самым навлекая на себя заклятие ведьмы. Но в этой сказке сама Пресвятая Дева неожиданно поступает как ведьма. Словно Ее темная сторона, воплощающая ведьму, выходит на первый план, и тогда Она налагает это заклятие.

Бастет, богиня-кошка (бронза Британский Музей).