«Ну, Марпл, теперь дело пойдет!» — говорю я бодренько — что Марпл, к сожалению, воспринимает как повод повилять своим закрученным хвостиком. Одним ударом она смахивает с умывального столика Филиппову кисточку для бритья из шерсти барсука, его стаканчик для зубной пасты из французского фарфора и запонки с выгравированным фамильным гербом. Драгоценности плюхаются в умывальник, в котором отмокает пара моих лифчиков; Марпл же теперь вся в мыльной пене.

Я знаю, что моя собака бестолкова и безобразна, но в отличие от других я давно распознала достоинства Марпл: рядом с такой собакой ты всегда выглядишь хорошо, и можешь спокойно стареть не особенно заметно для окружающих.

С утра ты кажешься себе немного страшноватой? Мешки под глазами?

На лбу полосы, как от винтовой резьбы?

А декольте напоминает степь после засухи?

Выше голову, улыбнись, погляди на мисс Марпл. Бывает и хуже. Это как проснуться рядом с матерью Терезой. Как искупаться в озере с Ингой Мейзел. Как сауна с Ильей Роговым. Автоматически выпадает лучшая карта.

Я сажаю свою мокрую собаку в ванную, досуха вытираю ее полотенцем Филиппа и вешаю его на место. Почти шесть, а Филипп никогда не просыпается в выходной раньше пол-одиннадцатого. До этого времени полотенце высохнет, а я с моим нехитрым скарбом буду уже далеко.

Далеко. Бегство. Так и слышится яростный собачий лай в тумане, свет фонарей, режущих черноту ночи, так и видится рябой маршал армии США с лицом Томми Ли Джонса, который говорит: «Перекройте всю местность в радиусе двадцати миль. Я хочу, чтобы вы нашли девчонку. Амелия "куколка" Штурм не должна уйти!».

Амелия «куколка» Штурм — одинокая, но гордая — с грохотом врывается в наступающий день. Ее руки — нежные, но решительные — лежат на вибрирующем руле. Ее волосы — растрепанные, но ей это идет — развевает утренний ветерок. Она прибавляет газу, тонкая сигарилла зажата в темно-красных накрашенных губах, складки на затылке ее собаки дрожат, а убогие, хромые малолитражки испуганно шарахаются с дороги после длинного сигнала фарами.

В половине одиннадцатого она разразится злобным смехом, представив, как почтенный Филипп фон Бюлов подставляет свое холеное тело под душ, а потом заботливо вытирается полотенцем из чудесного материала: тридцать процентов хлопка и семьдесят процентов натуральной собачьей шерсти абрикосового цвета.