Принадлежит народу
История советской граммофонной пластинки начинается с октября 1917 года, когда все предприятия, принадлежавшие иностранным граммофонным обществам, автоматически перешли в собственность народа в результате уничтожения в России власти капиталистов и помещиков.
В первые месяцы становления Страны Советов действовало всего три граммофонные фабрики: две в Москве — "Пишущий Амур" английского акционерного общества "Граммофон", французская "Братья Пате" — и одна на станции Апрелевка — граммофонная фабрика Русского акционерного общества граммофонов (РАОГ), бывший "Метрополь Рекорд".
Пластинки "Граммофон" стали выпускаться без прежнего наименования общества: сохранилось лишь изображение Пишущего Амура — пухлого крылатого младенца, сидящего на диске граммофонной пластинки с гусиным пером в руке, а фамилии исполнителей печатались без былых пышных титулов, вроде "Солист Его Императорского Величества". В репертуаре выпускаемых дисков также произошли изменения: исчезли записи культового характера и все то, что могло быть истолковано как прославление самодержавия и старого уклада жизни.
Апрелевская фабрика РАОГ первая начала записывать и выпускать пластинки с новым, революционным репертуаром. Так, например, в начале 1918 года появились следующие записи хора артистов государственного (Большого) театра:
15078. "Интернационал";
15079. "Варшавянка";
15082. "Смелость, друзья, не теряйте";
15083. "Смело, товарищи, в ногу".
Это и есть первые пластинки, с которых началась долгая, богатая многими событиями история советской грамзаписи.
Однако начало было трудным. В стране, истощенной бессмысленной империалистической войной, не хватало сырья, оборудования, электроэнергии. Техническое руководство граммофонных фабрик, состоящее, как правило, из иностранных специалистов, часто прибегало к саботажу. В результате, в середине 1918 года пришлось закрыть сначала московский завод "Пишущий Амур", затем зимой 1918–1919 гг. остановить и Апрелевскую фабрику РАОГ.
Начинающаяся в стране разруха отразилась и на снабжении городов продовольствием. Это вынуждало горожан вести натуральный обмен с деревней. На продукты менялось все: одежда, обувь, промышленные изделия, предметы роскоши и культуры, в том числе и граммофоны, которых к концу 1918 года в деревне оказалось довольно много. А раз были граммофоны, то к ним требовались и пластинки.
Учитывая это обстоятельство, Наркомпрод всячески поддерживал работу национализированной им единственной действовавшей в то время граммофонной фабрики "Братья Пате", используя выпускаемые ею грампластинки для обмена с деревней.
Начало 1919 года совпало с небывалым еще бумажным кризисом. Газеты выходили очень маленькими тиражами на плохой оберточной бумаге. Центральное Агентство ВЦИК по распространению печати (Центропечать), в обязанности которого входило снабжение печатными изданиями армии, агитпунктов, газетных киосков и изб-читален, вынуждено было систематически сокращать поставки.
В этих трудных условиях заведующий Центропечатью Б. Ф. Малкин предложил использовать граммофон для организации пропаганды политики партии с помощью пластинок. Получив в свое распоряжение Апрелевскую фабрику, Центропечать вынуждена была заняться несвойственными ей функциями — восстановлением разоренного производства. Работы затягивались, а граммофонные пластинки требовались немедленно. Тогда Центропечать начала борьбу с Наркомпродом за действующую граммофонную фабрику "Братья Пате". Наркомпрод не уступал, тогда Владимир Ильич решительно поддержал идею граммофонной пропаганды, и Наркомпроду пришлось расстаться с фабрикой.
Центропечать создала у себя отдел "Советская пластинка" и в начале 1919 года приступила к записи речей наиболее видных деятелей пролетарской революции. Сохранился первый каталог советских граммофонных пластинок, изданный Центропечатью в 1919 году. Вот первые агитационные пластинки:
А 001. В. И. Ленин. "Памяти председателя ВЦИК т. Свердлова";
А 002. В. И. Ленин. "Третий Коммунистический Интернационал";
А 003–004. В. И. Ленин. "Обращение к Красной Армии";
А 005. В. И. Ленин. "О погромной травле евреев";
А 006. В. И. Ленин. "Что такое Советская власть";
А 007. В. И. Ленин. "Сообщение о переговорах по радио с Бела Куном";
А 008. В. И. Ленин. "О крестьянах середняках";
А 010. А. М. Коллонтай. "Два пути";
А 013. Ю. М. Стеклов. "Привет Красной Армии";
А 014. Ю. М. Стеклов. "Привет мировой революции";
А 015. А. М. Коллонтай. "К работницам";
А 016–017. Я. И. Подвойский. "Для чего нужна Красная Армия";
А 018. Вл. Кириллов. "Матросы", стих. В. Кириллова;
А 019. Вл. Кириллов. "Железный мессия", стих. В. Кириллова;
А 020. А. В. Луначарский. "На смерть К. Либкнехта и Р. Люксембург";
А 021. Л. В. Луначарский. "Кем были К. Либкнехт и Р. Люксембург";
А 022. Демьян Бедный. "Песня старика", стих. Демьяна Бедного.
Обложка первого каталога советских агитационных грампластинок
Прежде всего следует отметить, что приведенные в этом списке матричные номера записей не указывают на последовательность, очередность их выполнения. Известно, что фонограммы речей В. И. Ленина были сделаны в марте 1919 года. В то же время А. М. Коллонтай писала в своем дневнике в январе 1919 года:
"Недавно пришлось говорить две речи для советской граммофонной пластинки. Говорил также симпатичный пролетарский поэт Кириллов. Снимались вместе с Подвойским, которого я очень уважаю и ценю".
Из этого текста нетрудно установить, что в январе 1919 года были записаны пластинки А 010 — А 019. Далее следует пластинка с двумя речами А. В. Луначарского, записанная 1 февраля 1919 года.
Из вышесказанного можно сделать следующий вывод: первые девять номеров каталога "Советская пластинка" были зарезервированы для записи речей В. И. Ленина (из них было использовано только восемь). Далее последовательность записей соответствует возрастанию матричных номеров.
Владимир Ильич Ленин придавал агитационным пластинкам очень большое значение. Ведь они несли миллионам безграмотных тружеников живое слово партии, в ясной и доступной форме разъясняли трудящимся всю сложность стоящих перед новой властью задач, указывали пути преодоления этих трудностей. Заведующий отделом Центропечати "Советская пластинка" А. Я. Бронштейн в связи с этим вспоминал:
"…Владимир Ильич как-то интуитивно почувствовал немаловажную роль граммофонной пластинки в деле пропаганды и отнесся к этому вопросу с исключительным вниманием.
…Участие Владимира Ильича послужило сигналом всем, что роль граммофона, в особенности в период 1918–1920 гг., должна быть широко использована.
Между прочим, особенно упорствовал, не желая записываться, Феликс Эдмундович Дзержинский: "Ну, какой я оратор, чтобы говорить для масс", — повторял, оправдываясь, Феликс Эдмундович.
Этого не удалось скрыть перед всем интересовавшимся Владимиром Ильичем, и на вопрос, почему не записан т. Дзержинский, я рассказал мотивы, по которым Феликс Эдмундович отказывается.
Выслушав меня, Владимир Ильич через слегка скрываемую улыбку заметил: "А вы его вызовите сейчас же к телефону и скажите, что я его арестую, если он не запишется"".
Это была угроза самому председателю ВЧК.
Я слово в слово повторил по телефону сказанное Владимиром Ильичем. На это Феликс Эдмундович добродушно ответил: "Я, товарищ, не оратор, но если мне угрожает арест, то заеду… Так, прошу, и успокойте товарища Ленина".
Нет никакого сомнения, что Феликс Эдмундович сдержал данное Владимиру Ильичу слово и записал-таки свое выступление на граммофонную пластинку. Однако этой пластинки нет ни в Центральном партархиве ИМЛ, ни в Центральном государственном архиве звукозаписей СССР. Мало того, пластинка с записью речи Ф. Э. Дзержинского не упоминается ни в одном из граммофонных каталогов 1919–1929 гг., и это заставляет нас предположить, что сделанная тогда запись не удалась по техническим причинам.
Надо, однако, отметить, что запись и производство граммофонных пластинок не занимали слишком заметного места в широкомасштабной деятельности Центропечати. Поэтому производственные дела граммофонной фабрики "Братья Пате" день ото дня ухудшались, и в середине 1919 года производство пластинок пришлось прекратить. Фабрика полностью перешла на сборку граммофонных аппаратов. Правда, осенью удалось ненадолго запустить Апрелевскую фабрику и с 1 октября по 31 декабря она сумела выпустить 200 825 пластинок, из них по заданию Центропечати 92 876 агитационных. Всего Центропечатью за период с 1919–1921 гг. было сделано более 200 записей, в том числе речи В. И. Ленина, А. М. Коллонтай, Ю. М. Стеклова, Н. И. Подвойского, А. В. Луначарского, Н. В. Крыленко, М. И. Калинина, Н. А. Семашко и других видных деятелей партии.
И тем не менее надо признать, что подчинение производства граммофонных пластинок Центропечати, первоначально сыграв положительную роль, стало постепенно сдерживать развитие репертуара записей, так как агентство рассматривало пластинку лишь как средство преодоления бумажного кризиса и использовало ее только в агитационных целях. Заведующий отделом "Советская пластинка" А. Я. Бронштейн, выражая отношение Центропечати к грампластинке, в своем докладе на Втором Всероссийском съезде работников Центропечати назвал ее "младшей сестрой газеты".
Между тем огромный культурный, да и коммерческий тоже, потенциал грамзаписи не исчерпывался только агитацией, записями речей и маршей. Высший Совет народного хозяйства РСФСР все более настойчиво требовал вывести Апрелевскую фабрику из подчинения Центропечати. Однажды, во время выполнения последних пяти записей речей В. И. Ленина, заведующий Центропечатью Б. Ф. Малкин рассказал Ильичу о своей тяжбе с ВСНХ по поводу граммофонной фабрики.
"Хотя к Центропечати и агитпунктам фабрика непосредственного отношения не имеет, — сказал Владимир Ильич, — но вы дело уже поставили, а от перехода и от реорганизации оно может пострадать — не советую отдавать. Вы мне позвоните, когда будут сильно нажимать".
Фабрику тогда отстоять удалось, но постепенно с ней произошло то же самое, что и с фабрикой "Братья Пате" в середине 1919 года: Центропечать по характеру своей деятельности не могла обеспечить должный уровень технического и хозяйственного руководства предприятием в условиях все усиливающейся разрухи. К тому же в конце 1921 года Центропечать вообще была реорганизована в "Товарищество на паях контрагентства печати". Отдел "Советская пластинка" был ликвидирован, а производство пластинок на Апрелевской фабрике снова прекратилось.
Трудное начало
Новая страница истории советской грамзаписи началась в 1922 году, когда производство пластинок было подчинено Госпросснабу-организации Наркомпроса, специально созданной для государственного, централизованного снабжения школьно-просветительным имуществом учреждений народного образования.
В феврале 1922 года в составе Госпросснаба возникло объединение "Граммопластинка", которому и было поручено наладить производство пластинок на московской фабрике. Старое название предприятия — "Братья Пате" — потеряло в новых условиях всякий смысл, поэтому его стали вначале называть так же, как и объединение — "Граммопластинка", а позже, в ознаменование пятой годовщины Октябрьской революции — фабрикой 5-летия Октября.
Все лето на фабрике шла реконструкция — устанавливалось технологическое оборудование, перевезенное с закрывшегося в 1918 году завода "Пишущий Амур". Сюда же были переданы все сохранившиеся оригиналы записей и матрицы дореволюционного репертуара.
С 1 октября начался выпуск продукции и до конца 1922 года было произведено около 12000 пластинок. В 1923 году производство достигло 100 000 штук, а в 1924 году, когда фабрика была передана в ведение новоорганизованного Музпреда НКП, — 160 000 пластинок.
Характер репертуара тех лет можно проследить по "Каталогу граммофонных пластинок за 1923–1924 гг. производства фабрики 5-летия Октября". Весь каталог состоит из девяти разделов: революционный репертуар, разные исполнители, оперы, балет, оперетты, романсы, песни, украинский репертуар и хоры.
В разделе "Революционный репертуар" приведены пластинки с речами В. И. Ленина, А. В. Луначарского, В. А. Антонова-Овсеенко, записанными ранее Центропечатью. Здесь же представлены революционные песни и марши в новой записи. Вот некоторые примеры пластинок из этого раздела:
X 0-59. Квартет Северского. "Кузнецы";
X 0-61. Квартет Северского. "Интернационал";
X 0-129. Хор курсов Мосгико. "Гимн памяти Ильича", муз. Левина;
X 0-132. Хор курсов Мосгико. "Рабочий гимн", муз. Лобачева.
В разделе "Разные исполнители" представлены, в основном, пластинки-перепечатки с дореволюционных матриц "Граммофон", "Зонофон" и "Метрополь" с сохранением каталожных и матричных номеров названных обществ, например:
2-23709. Вяльцева. "Уморилась", рус. песня;
2-23710. Вяльцева. "Гони, ямщик", рус. песня;
63581. Панина. "Вчера я видел вас во сне";
63584. Панина. "Хризантемы";
1828. Баторин. "Буйная головушка";
1837. Баторин. "Уж как выдал меня батюшка".
Здесь же приведены пластинки, записанные ранее, в то время, когда производство находилось в ведении Центропечати:
1086. Днепров. "Много женщин нас чарует", из оп-ты "Сильва";
1095. К. Милич. "Осыпались розы", песенка.
Но были и новые записи:
X 0-109. Днепров. "Хотим мы жить, как господа", из оп-ты "Мартин Рудокоп";
X 0-110. Днепров. "Пастушка", из оп-ты "Мартин Рудокоп";
X 0-123. К. Милич. "Карменсита", романс;
X 0-125. К. Милич. "Нет, нет, не хочу", цыган, романс.
В прочих разделах каталога можно встретить, как правило, лишь перепечатки со старых дореволюционных матриц.
Потребность в пластинках постоянно возрастала, но граммофонная фабрика к началу 1925 года достигла предела своих производственных возможностей. Расчет показал, что ее реконструкция и расширение обойдется дороже, чем восстановление работы мощной Апрелевской фабрики, бывшей ранее в подчинении Центропечати. Поэтому началась постепенная передислокация технологического оборудования на станцию Апрелевка, которая завершилась к началу июля 1925 года. С этого момента фабрика 5-летия Октября окончательно прекратила свое существование. В дальнейшем в ее корпусе разместился завод музыкальных инструментов.
Апрелевская фабрика грампластинок, известная прежде как "Метрополь Рекорд", а затем как граммофонная фабрика РАОГ, с осени 1925 года получила новое, советское название — фабрика имени 1905 года. В 1926 году на предприятии работало с полной нагрузкой 30 прессов, а выпуск пластинок достиг 300 000 штук.
Как и прежде, основная масса дисков прессовалась с дореволюционных матриц, однако, начиная с 1925 года, записей нового репертуара становилось все больше.
В конце 1927 года Музпред Наркомпроса был преобразован в Музтрест, подчиненный Наркомату легкой промышленности (НКЛП). Выпуск пластинок начал неуклонно расти: в 1927 году вышло 557 000 штук, в 1928 — 762 000 штук, а в 1929 году выпуск достиг небывалого уровня — 1 342 000 пластинок.
Еще в 1925 году большинство иностранных граммофонных фирм начало во все возрастающем масштабе применять новый, более совершенный способ записи пластинок — электромеханический. Неуклюжий картонный или жестяной звукособирающий рупор уступил место более чувствительному микрофону, а сам звук, прежде чем принять форму извилистых канавок, преобразовывался электронным усилителем. Инженер-звукотехник (по-новому "тонмейстер") получил, наконец, эффективное средство воздействия на качество записи и, главное, диапазон записываемых звуковых частот значительно расширился.
В 1929 году Музтрест был передан в ведение ВСНХ РСФСР и перенес свою главную контору из Москвы в Ленинград (проспект Володарского, 60). Электромеханический способ записи грампластинок начал осваиваться лишь в конце 1928 года и был окончательно принят 23 февраля 1929 года, когда была зарегистрирована в установленном порядке новая этикетка пластинок Музтреста.
Надо, однако, отметить, что граммофонно-пластиночное производство, постоянно передаваемое в подчинение то одной, то другой организации, так и не смогло достигнуть заметных успехов за более, чем десятилетний период своего существования. Пластинок и граммофонов производилось недостаточно, репертуар записей был ограничен, а качество дисков значительно уступало международному уровню. Можно, конечно, объяснить такое отставание тем, что наша страна была занята грандиозным хозяйственным строительством. Однако развитие культуры являлось в то время такой же насущной необходимостью. Причина застоя крылась в том, что граммофонно-пластиночное производство постоянно находилось в ведении организаций, по роду своей деятельности мало интересующихся прогрессом в данной сфере.
10 февраля 1932 года газета "Правда" поместила статью С. Третьякова "Неунывающие балалаечники", резко критикующую работу Музтреста и пришедшего ему на смену Культпромобъединения. Приведу несколько фрагментов этой интересной статьи:
"Граммофон и граммофонная пластинка — в ведении Музтреста (сейчас его зовут "Культпромобъединение"), того самого, который, был спрошен товарищем Орджоникидзе: сколько из заданных пятисот тысяч граммофонов он изготовил? — ответил более, чем скромно: — Двести пятьдесят штук.
Если бы директор завода стеариновых свечей потребовал передать ему производство электрических лампочек только потому, что и то и другое нужно для освещения, такому директору немедленно воткнули бы термометр под мышку и вызвали "скорую помощь". Когда же трест, изготовляющий гармонии, балалайки и другие столярного порядка инструменты, оказывается хозяином граммофонного дела, точной электротехникой своей граничащего не с балалайкой, а с телевидением, радио и звуковым кино, то балалаечникам никто ничего не втыкает и карету скорой помощи для гибнущего граммофонного дела дозваться, оказывается, очень нелегко.
Это дело напоминает покойника уже по одному тому, что начальство у него сменяется подобно почетному караулу".
А вот что писалось в статье о качестве пластинок:
"За границей перед публикой за занавеской играет граммофон и там же поет певец, а затем предлагается угадать, где живой человек, а где запись, — и угадать невозможно.
Вероятно, каждый наш радиослушатель помнит наши радиопередачи граммофонных пластинок, когда сквозь шип, хрип и треск слышатся завывающие тона, — то "плавает" звук неаккуратно изготовленной нашей грамзаписи.
Радиорупор — великий разоблачитель. Там, где в граммофоне еще можно с грехом пополам пластинку прослушать, там в радио сразу вылезают наружу и жесткость исполнения, и отсутствие звуковой перспективы, и уравниловка тембров, — рояль неотличим от деревяшек, труба от виолончели, скрипка от дудки".
Очерк написан мастерски. Чувствуется, что автор хорошо знаком с производством, досконально изучил все тонкости записи и производства пластинок.
"Шум готовится на конвейере. Каждая ступень производства делает свой вклад в общую чашу шума. А обезличка в звеньях производства не позволяет установить, где и сколько шума произведено. Значит, вали на массу.
Чтобы изучить, где рождается шум, надо пройти весь граммофонный конвейер.
Студия — комната, где напевают и наигрывают пластинку. За границей все ее пустоты (отопительные радиаторы, трубы) обмазывают особой мастикой, чтобы не резонировали. Облицовывают стены, чтобы не слышно было ни жесткого отражения звука, ни его поглощения. В студии рассчитан каждый квадратный сантиметр, каждый сквознячок предусмотрен, и путем вычислений определено, откуда какой инструмент звучит лучше всего.
У нас же запись идет в случайном кинозале.
Рабочий день грамзаписи начинается тем, что отвинчиваются ряды стульев, чтобы очистить место оркестру и исполнителям.
Оставшиеся шеренги стульев честно отправляют каждая свое собственное эхо на пластинку. Пол резонирует. Люстры раззванивают.
Просьбы иностранных консультантов дать заглушающий занавес встречаются пожиманием плеч: все равно, мол, дело временное.
Рационализация идет по вдохновению.
Что-то у скрипача, когда он на полу, звук жесткий. Давай его на стол поставим.
Давай!
Если звук улучшается, объявляют скрипача на столе очередным завоеванием граммофонной техники.
Аппаратная в клетушке рядом. На одной из половиц, видимо, скрипучей, написано мелом: "По этой доске не ходить".
Помост, на котором стоит рекордер (записывающий аппарат), хлябает под ногами механика. Достаточно ему дернуть ногой, чтобы на пластинке появилась "звуковая яма".
Германский аппарат для записи куплен некомплектный, усилитель к нему сделан наш, но он к аппарату не подходит.
Измерительные аппараты, которые можно либо найти, либо сделать у нас, куплены, а вот двухдисковый стол, на котором делают съемку сразу на два воска (один проигрывают, и если он хорош, то второй, не тронутый иглой, отправляют в ванну снимать гальванический оттиск), не купили.
У нас отправляют наигранный воск втемную, или же наигрывают вторично, если первый воск в проверке оказался хорошим".
И далее:
"Воск, на котором делается запись, импортный. Его надо беречь. Состав его патентован и тонок. Каждая стружка идет в перетопку. Восковой диск должен быть отшлифован с точностью до двух сотых миллиметра. Чистота должна быть как в операционной.
А в кабинете записи станки побиты, словно на них подковные гвозди выправляли. Кто ответствен — неизвестно. Станки не закреплены ни за кем. Стружка сползает на измазанный машинным маслом станок и падает мимо ящика на пол, запачканный сапогами и засыпанный пеплом курева.
Нечего после этого удивляться, почему быстро стачивается сапфир резца, почему воск хрупок, резьба дает трещинки, а пластинки — шум.
Наигранный воск надо беречь от пылиночки, класть в особые коробки, чтобы резьба ни к чему не прикасалась. Сделать такие коробки — нужно полкубометра фанеры. Но этого полкубометра нет. Балалаечники, переведя кабинет грамзаписи на хозрасчет, позабыли выделить ему материальный фонд. Поэтому воск кладут в коробку, подбитую грязной ватой. Вынутый оттуда воск похож на неподметенную мостовую. Будущий шум и брак лежит на нежнейшей резьбе в виде волокон и пылинок.
Впрочем, все это — жалкий лепет в сравнении с тем, что начинается дальше.
Наигранный воск надо отправить в гальваническую ванну, пока свежа резьба. Воск боится простоя и температурных скачков. Поэтому и ванны полезно устраивать поближе к студии.
Но что балалаечникам требования высокой техники?
Коробку с воском суют в деревянный ящик со стружками. Ящик на извозчике едет на Брянский вокзал. По любому морозу ящик трясется в багажном вагоне 40 километров до станции Апрелевка и там "ссаживается" на перрон. Бракованных восков — 35 %.
Если воск уцелел при выгрузке, у него еще есть шансы лопнуть при распаковке от перемены температуры, или же раскрошиться в самой ванне.
Из 18 записей на открытии АМО погибло 12…".
Заканчивается статья в очень характерном для того времени стиле:
"Нам надо выиграть бой в техническом соревновании с Западом. Для этого первым делом надо, чтобы во владения балалаечников ворвался хороший пролетарский сквозняк, явилась большевистская метла.
Затхлое место это надо хорошенько подмести и проветрить".
Эта резкая критика вызвала некоторое оживление деятельности Культпромобъединения, однако коренного перелома к лучшему в сложившейся практике записи и производства граммофонных пластинок так и не произошло. Правда, общий выпуск дисков увеличился с 1670 тысяч штук в 1932 году до 2147 тысяч в 1933 году. Но при этом качество и репертуар пластинок по-прежнему оставляли желать лучшего.
Летом 1933 года газета "Известия" вновь поместила критический материал о работе организации, возглавившей производство пластинок — "Музобъединение" Наркомлегмаша. Известный советский журналист Михаил Кольцов в очерке "Руководство с хрипом" в номере от 10 августа подверг нелицеприятной, но справедливой критике полукустарное, отсталое граммофонно-пластиночное производство. Так, например, он писал:
"Позор для работников, ведающих делом, позор для наркомата. Люди производят три миллиона пластинок в год и не озаботились помещением для их записи. …В конце концов начинает лопаться терпение. Всему есть предел… В девятнадцатом году, в разгар гражданской войны, во время блокады и голода в Москве Центропечатью выпускались и посылались на фронт пластинки, неплохо записанные и неплохо размноженные. С тех пор прошло сколько лет?"
Было очевидно, что производство пластинок нуждается в срочной и коренной модернизации. Поэтому 22 октября 1933 года Совнарком принял специальное постановление, направленное на улучшение работы этой отрасли промышленности.
В результате осуществления намеченных постановлением мер, в работе граммофонно-пластиночного производства, которое в конце 1933 года было передано специально созданному Грампласттресту НКЛП, наступил коренной перелом. Начала работать Московская фабрика звукозаписи Грампласттреста, а фабрика грампластинок, получившая теперь название — Апрелевский завод памяти 1905 года (в 1936–1938 гг. производство именовалось Московским заводом памяти 1905 года) — была оснащена новым, совершенным оборудованием и укомплектована высококвалифицированными специалистами. Советская грампластинка поднялась на качественно новую ступень своего технологического совершенства.
Этапы большого пути
В 1934 году началось строительство еще одного завода грампластинок — в поселке Глухово (в 68 км от Москвы, возле г. Ногинска). Новое предприятие, оснащенное самым совершенным оборудованием и значительно более мощное, чем Апрелевское, получило название Ногинский завод.
Строился он быстро, и уже в конце 1935 года смог выпустить 1158 тыс. пластинок. В последующие годы производительность Ногинского завода росла быстрыми темпами.
Для сравнения скажем, что в 1938 году Апрелевский завод выпустил всего 19 294 тыс. дисков.
О размахе производства граммофонных пластинок в конце 30-х годов можно судить хотя бы по такому примеру: популярная песенка Роберта из кинофильма "Дети капитана Гранта" была выпущена тиражом более 1 млн. экземпляров.
Качество записи постоянно улучшалось, а после открытия в Москве центрального Дома звукозаписи граммофонных пластинок в 1938 г. достигло уровня мировых стандартов.
Репертуар советских грампластинок по своей идейно-художественной ценности и разнообразию не имеет себе равных в мире. Речи популярных в народе политических деятелей, революционные и агитационные песни, оперная, симфоническая и камерная музыка отечественных и зарубежных композиторов, музыкальное творчество всех народов, населяющих нашу Родину, все эстрадные жанры, литературно-драматические записи, а также записи просветительного характера — вот то огромное богатство, которое дала народным массам советская граммофонная пластинка.
В 1939 году в Нью-Йорке была открыта Всемирная выставка. В советском павильоне наряду с прочими экспонатами демонстрировались и грампластинки. Специально для этой цели изготовили более 100 тысяч дисков со специальной этикеткой, на которой была изображена фигура индустриального рабочего в полный рост, держащего в высоко поднятой руке звезду с расходящимися от нее лучами. С этого момента советские пластинки регулярно идут на экспорт.
В довоенное время очень много предприятий выпускало граммофонные пластинки. В моей коллекции, например, имеются диски, выпущенные такими предприятиями:
Апрелевский завод грампластинок памяти 1905 года;
Ногинский завод грампластинок;
Экспериментальная фабрика грампластинок Леноблискусства;
Фабрика грампластинок Ленмузтреста;
Фабрика звукозаписи Всесоюзного Радиокомитета (Москва);
Экспериментальная фабрика грампластинок (Москва);
Артель "Грампластмасс" Леноблрадио Леноблпромсоюза в Красном Селе;
Фабрика радиоизделий ЛГМП-ПИК (Ленинград);
Фабрика "Авангард" Учпромкомбината Леноблкужда на ст. Дудергоф Балтийской Ж. Д.;
Цех грампластинок в Институте по обработке дерева (Ленинград);
Цех грампластинок "ЗЭТ" Ленметбытремпромсоюза;
Цех грампластинок "Культпром" Ленкультпромсоюза;
Цех грампластинок промкооперативной артели им. Дзержинского Укопромсбыта в г. Орджоникидзе (Донбасс);
Экспериментальная лаборатория грампластинок Ленгоркино;
Экспериментальный цех Ваковской фабрики граммофонных пластинок.
Этим списком, конечно, не исчерпывается перечень предприятий, на которых изготовлялись обычные (твердые) и гибкие диски. Дать характеристику пластинкам всех фабрик не представляется возможным. Расскажу лишь о некоторых.
В одном из своих последних интервью Леонид Осипович Утесов вспоминал, что в день премьеры "Веселых ребят" в фойе столичного кинотеатра "Ударник" продавались грампластинки с записью песен из кинофильма. Своим появлением они обязаны ленинградским инженерам Владимиру Заикину, Валентину Товстолесу и технологу Лидии Абрамович, которые сконструировали и построили аппарат, представляющий собой синтез "светового граммофона" Тагера (тагефон) и звукозаписывающего станка.
Необычайная привлекательность таких пластинок заключалась в том, что на них были записаны фрагменты "живых" фонограмм из популярных кинофильмов — песенки в исполнении любимых киноартистов.
Однако сразу надо сказать, что переписать фонограмму звукового сопровождения фильма на пластинку далеко не так просто, как это может показаться на первый взгляд. Дело в том, что кинофонограмма не рассчитана на самостоятельное существование. В зависимости от происходящих на экране событий она может прерываться, возникать вновь, отступать на задний план, возвращаться и очень часто по своей продолжительности далеко превосходит скромные возможности пластинки. Поэтому предварительный монтаж в большинстве случаев неизбежен. Приходилось сначала переписывать фонограмму на 4-миллиметровую ленту светового граммофона (тонфильм), игравшую в те далекие годы ту же роль, что и магнитофонная лента в настоящее время, затем вырезались неподходящие участки фонограммы, а оставшиеся части склеивались в хронологической последовательности. И лишь после этого полученная непрерывная фонограмма переписывалась на стандартный, применявшийся в грамзаписи восковой диск, а затем после его обработки изготовлялась матрица для тиражирования пластинок. Кинопластинки выпускались под эгидой треста "Ленкино" ("Леноблкино"). Судя по надписям, они изготовлялись частично Экспериментальной фабрикой в Ленинграде либо в мастерских Института по обработке дерева, что, видимо, и обусловило их низкое качество, а также незначительный тираж. Во всяком случае в настоящее время пластинки "Ленкино" встречаются очень редко и далеко не каждый коллекционер имеет хотя бы один-два экземпляра в своей фонотеке.
Сделать обзор выпущенных пластинок "Ленкино" трудно, так как соответствующего каталога не сохранилось. Ограничусь лишь перечнем дисков, имеющихся в моей коллекции:
0121. "Веселые ребята". Песня Кости, исп. Л. Утесов;
0122. "Веселые ребята". Тот, кто с песней по жизни шагает, исп. Л. Утесов и Л. Орлова;
ЛК. 375. "Веселые ребята". Джаз, исп. джаз-гол Л. Утесова;
ЛК. 378. "Веселые ребята". Тюх! Тюх! Исп. Л. Утесов и Л. Орлова;
ЛК. 411. "Снайпер". Париж;
ЛК. 415. "Веселые ребята". Песня Анюты, исп. Л. Орлова;
ЛК. 417. "Петер". Танго, исп. Франческа Гааль;
ЛК. 418. "Петер". Песенка в гараже, исп. Франческа Гааль;
ЛК. 419. "Путь корабля". Хор моряков;
ЛК. 420. "Марионетки". Парагвай;
ЛК. 425. "Три товарища". Песня о Каховке, исп. И. Пермикин;
ЛК. 472. "Три товарища". Песня Ирины, исп. Зинаида Рикоми;
ЛК. 470. "Забавные пингвины". Песенка;
ЛК. 473. "Кукарачча". Песня, исп. Дьюла Стеффи;
ЛК. 603. "Квартет". Марш зверей, исп. джаз-орк. п/у А. Варламова;
ЛК. 604. "По следам героя". Песенка о самолете;
ЛК. 791. "Вратарь Республики". Эй, вратарь!;
ЛК. 882. "Цирк". Вальс (куплеты Мэри на пушке), исп. Л. Орлова;
ЛК. 1387. "Дети капитана Гранта". Песня Роберта;
ЛК. 1388. "Дети капитана Гранта". Капитан, исп. Н. Черкасов.
Пластинки с кинофонограммами встречались и в послевоенные годы. В моей коллекции есть, например, такая, где на одной стороне помещена перепись фонограммы песни из кинофильма "Кубанские казаки" в исполнении Марины Ладыниной, а на другой — хор девушек из того же фильма (хорошо слышен голос Клары Лучко). Это Экспериментальная фабрика в Ленинграде вспомнила свои довоенные выпуски. А в 60-е годы фирма "Мелодия" выпускала пластинки с фрагментами кинофильмов о Ленине ("Ленин в Октябре", "Ленин в 1918 году"), композицию музыкальной комедии "Веселые ребята". Жаль, что этот опыт не получил дальнейшего распространения. Ведь есть немало замечательных советских фильмов, музыка к которым в высшей степени заслуживает такой популяризации: "Волга-Волга", "Цирк", "Светлый путь" и др.
Однажды в начале 30-х годов Всесоюзный радиокомитет провел необычный эксперимент. В течение нескольких дней к микрофонам радиостудий не подходили, как обычно, ни актеры, ни певцы, ни музыканты. Все трансляции обеспечивались исключительно записанными заранее номерами. Звуковоспроизводящие аппараты всех систем — проигрыватели, шоринофоны, тагефоны, аппараты "говорящая бумага" — на время завладели радиостудиями, полностью заменив живых исполнителей. Программы, звучавшие в эфире в эти дни, были на редкость разнообразны и интересны по содержанию. Однако сразу же выяснилось, что качество звука оставляло желать лучшего. Радиослушатели не могли не заметить огромной разницы между заранее записанным звуком и "живой" трансляцией. Фонограмма сопровождалась шумами и имела бедную частотную палитру.
Так как в обычное время механическое вещание занимало до 25 % времени работы радиостанций, то проведенный эксперимент наглядно показал, что качественный уровень механической записи не отвечает высоким требованиям радиовещания. Тогда Всесоюзный радиокомитет решил организовать собственное производство граммофонных пластинок, которые бы значительно превосходили по качеству обычные диски, предназначенные для массового потребителя.
Несколько лет продолжалась конструкторская разработка и изготовление звукозаписывающего станка, подбирался новый, оригинальный состав восковой массы. Были затрачены большие денежные средства, и вот наконец выяснилось, что новый звукозаписывающий станок — почти точная копия давно существующей и уже успевшей устареть модели. Новый состав восковой массы во всех отношениях хуже того, что применялся Грампласттрестом, а предполагаемая стоимость новых пластинок непомерно высока — 40 рублей за диск вместо 4–5 рублей розничной стоимости пластинки Грампластреста.
После длительных проволочек и неурядиц, а также резкой критической статьи В. Курыгина "Бездельники", напечатанной в газете "Советское искусство" 5 августа 1937 года, граммопроизводство радиокомитета выпустило наконец свои первые диски. Однако, кроме этикетки они ничем не отличались от обычных массовых пластинок. Таким образом, можно констатировать, что радиокомитет не достиг поставленной цели — получить высококачественные пластинки для улучшения радиотрансляций.
В первые годы Советской власти украинская тематика была представлена на граммофонных пластинках исключительно в виде перепечаток и переписей с дореволюционных пластинок разных лет. Лишь в апреле 1927 года появляется первая украинская советская грампластинка:
0х404. "Безмежнее поле". Исп. Н. И. Котов, ф-но Л. Ржецкая;
0x406. "О, ще не вci умерли жалi". Исп. Н. И. Котов, ф-но Л. Ржецкая.
Тогда же впервые были сделаны записи украинских артистов Н. Н. Середы, И. С. Паторжинского, И. А. Марьяненко, А. П. Стукановской. В последующие годы такие записи носили, как правило, эпизодический характер. Раз в несколько лет из Москвы приезжали специалисты звукозаписи, чтобы записать украинских артистов.
В мае 1935 года бригада специалистов Всесоюзного радиокомитета во главе с бригадиром Анной Бегичевой прибыла в Киев с заданием записать выступления лучших украинских артистов. Впоследствии А. Бегичева вспоминала:
"Специальных студий не было. Работали в неприспособленных помещениях. Аппаратура была еще громоздкой и несовершенной, и все же мы создали хорошие звукофильмы, которые сегодня сохраняются в Центральном государственном архиве кинофотодокументов. И. Андронников разыскал там некоторые наши записи, в частности речь Максима Рыльского на 1 съезде советских писателей и обнародовал их по радио. Остальные звукозаписи мастеров нашего искусства ждут своих исследователей.
И вот в специально оборудованном автомобиле "Тон-вагенс" мы — в Киеве. Для записи утверждено две оперы: "Запорожец за Дунаем" и "Наталка Полтавка" с главными исполнителями — Оксаной Петрусенко, Михаилом Донцом, Марией Литвиненко-Вольгемут, Иваном Паторжинским, которые так понравились москвичам. Михаила Донца высоко ценили не только как выдающегося вокалиста, а и исключительно тонкого драматического актера. Незабываемыми остались его Борис Годунов и Тарас Бульба в одноименных операх М. Мусоргского и Н. Лысенко. Партии главных героинь поручили Оксане Петрусенко.
"Тише, идет запись!" — можно было прочитать в фойе театра, в зале, на сцене, хотя мы работали ночью, по окончании представлений, и тишины никто не нарушал. Священнодействовали мы до первых петухов. Делали дубли, сами мучились и исполнителей доводили до изнеможения. Но никто не роптал. Все терпели молча, в надежде услышать свой голос". (Культура i життя. 1980, 23 жовтня).
Запись звука выполнялась оптическим способом на специальной ленте "тонфильм" шириной 4 мм, которую сразу же проявляли для того, чтобы проверить качество. Тогда, кроме М. И. Донца, О. А. Петрусенко и М. И. Литвиненко-Вольгемут, были записаны Н. И. Захарченко, И. С. Паторжинский, И. М. Шведов, оркестр Киевского государственного театра оперы и балета имени Т. Г. В. Я. Йориша, Государственная образцовая капелла бандуристов УССР под управлением М. М. Михайлова и Государственная заслуженная капелла "Думка". Все эти записи вскоре были выпущены на граммофонных пластинках.
В те дни вся общественность республики чествовала корифея украинской сцены Панаса Карповича Саксаганского. По окончании торжеств к дому престарелого артиста прибыл "Тон-вагенс": Оксана Петрусенко предложила записать на пленку его выступление. Прямо через окно перекинули провода микрофонов, которые были установлены перед П. К. Саксаганским. Сидя в кресле, он напел с Оксаной Андреевной дуэт Карася и Одарки из оперы "Запорожец за Дунаем" С. Гулака-Артемовского. А. Бегичева так писала об этом: "Голос уже звучал по-стариковски, но какое мастерство, сколько чувства, какая тонкая музыкальность, фразировка! Поучиться надо! Когда он пел, то казалось, что вот-вот выпрямится и затанцует… Да, это был великий артист! С огромным энтузиазмом пропел он свою любимую народную шуточную песню "Через дорогу — там кума моя". До сегодняшнего дня не могу простить себе, что не оставила себе экземпляр пленки. Это было неповторимое пение!"
Да, остается только пожалеть, что так мы иногда легкомысленно относимся к сохранению своего национального достояния. Ведь эта уникальная пленка куда-то исчезла. А может, она все-таки где-то хранится? Жаль, что у нас нет учреждения, которое занималось бы поиском звукозаписей прошлых лет. Об этом не раз уже писалось, но пока безрезультатно. Лишь благодаря энтузиастам-коллекционерам не канули в Лету многие ценнейшие украинские пластинки начала нашего века. Хотя и есть у нас архив кино-фонофотодокументов, но он, к сожалению, занят лишь сохранением. Поиск и приобретение у населения редких грампластинок в его задачу не входит.
Следующая запись состоялась в 1937 году. Тогда были сделаны фонограммы выступлений А. М. Бучмы, М. М. Крушельницкого, Ю. В. Шуйского, Гната Юры, О. П. Юры-Юрского, Н. М. Ужвий, 3. М. Гайдай, М. И. Донца, О. А. Петрусенко, Андрея Иванова и др.
Особый интерес представляют довоенные пластинки, на которых записаны сельские самодеятельные хоры. Украинские народные песни в их исполнении звучат во всей своей первозданной красоте, без малейшего налета профессионализма и нарочитости. Вот примеры таких пластинок:
Самодеятельный хоровой ансамбль колхозниц с. Старосельцы Киевской обл., 1937 г.
5050 "Ходить орел"
5051 "Сосонка"
5056 "Ти машина"
5058 "Галя"
Самодеятельный хоровой ансамбль с. Шеметица Киевской обл., 1937 г.
5064 "Та червоная да калинонька"
5065 "Я в середу родилась"
5068 "Посiю огiрочки"
5069 "Ой у саду соловейко"
Самодеятельный хоровой ансамбль с. Лугинки Киевской обл., 1937 г.
5062 "Ой вишенько, черешенько"
5063 "Ой поïхав чоловiк"
Мужской хор с. Лугинки Житомирской обл. п/у С. Ф. Вакульского, 1939 г.
9561 "Ветер з поля"
9562 "Половина саду цвiте"
9563 "В кiнцi греблi"
9564 "Розстилайся, барвiночку"
Колхозный женский хор с. Великитское Ворошиловградской обл., 1939 г.
9565 "Ходе орел над морем"
9566 "Зелений дубочок"
9567 "Недалеко милий оре"
9568 "Сосонка".
Огненная волна Великой Отечественной, прокатившаяся по Украине, стерла с карты названия сел Шеметица, Старосельцы, Лугинки, но живые голоса их обитателей продолжают жить в граммофонных пластинках. Где сейчас эти пластинки? Сохранились ли?
В последние предвоенные дни, когда пожар второй мировой войны захватывал все новые страны, в московском Доме звукозаписи шла обычная напряженная работа. Музыканты, певцы и хоровые коллективы, сменяя друг друга, записывали на грампластинки свои выступления.
Пятнадцатилетний скрипач-виртуоз Иосиф Майстер исполнил "Вечное движение" Никколо Паганини. Хор Бауманского детского дома под управлением Г. Стрижевского спел "Дигорскую песню о Ленине" А. Камина на слова А. Бахаева. Потом пела Н. Д. Шпиллер.
Краснознаменный ансамбль красноармейской песни и пляски СССР под управлением А. В. Александрова записал новую песню А. Г. Новикова на слова С. Я. Алымова "Самовары-самопалы". В шутку в ней проводилась параллель между боевыми минометами работы тульских оружейников и тульскими самоварами и в то же время звучало предостережение потенциальному агрессору:
Последней "мирной" записью было выступление Вокального ансамбля и симфонического оркестра Всесоюзного радио под управлением Б. Шермана. Ансамбль исполнил песню Н. Чемберджи на слова С. Острового "Мы будем капитанами" (пластинка № 11014).
Началась война. На некоторое время студия опустела. Но вот, в середине июля в Доме звукозаписи появился Профсоюзный ансамбль песни и пляски под управлением И. Г. Лицвенко. Ансамбль принес песни нового репертуара, вызванного к жизни грозным военным временем. Эти песни сразу же были записаны на граммофонные пластинки:
11015. "Мы фашистов разобьем", муз. В. Мурадели, сл. С. Алымова;
11016. "Победа будет за нами", муз. Б. Шехтера, сл. Н. Асеева;
11017. "Запевайте-ка", муз. О. Чишко, сл. В. Лебедева-Кумача;
11018. "Трубите атаку, горнисты", муз. Ф. Сабо, сл. А. Ромм.
А через несколько дней была записана на пластинку и знаменитая песня А. Александрова на слова В. Лебедева-Кумача "Священная война" (пластинка № 11019) в исполнении группы хора и оркестра Краснознаменного ансамбля красноармейской песни и пляски СССР под управлением А. В. Александрова, специально оставленной в Москве для выступлений по радио, в воинских частях и госпиталях.
Эти первые "военные" пластинки положили начало целой серии патриотических записей, которые помогали нашим бойцам бить ненавистного врага. Всего в первые месяцы войны была сделана 41 запись, в том числе:
11028. "Поднимайся, народ", муз. Дан. и Дм. Покрасс, сл. В. Лебедева-Кумача. Исп. Краснознаменный анс. п/у А. Александрова, солист Б. Дейнека;
11030. "Смерть врагам", муз. А. Цфасмана, сл. В. Винникова. Исп. Джаз-орк. п/у А. Цфасмана, солист В. Захаров;
11042. "Будет Гитлеру конец", муз. Р. Глиэра, сл. И. Доронина. Исп. Анс. песни и пляски МВО п/у В. Побединского;
11045. "До свиданья, города и хаты", муз. М. Блантера, сл. М. Исаковского. Исп. Хор п/у А. Крынкина и орк. МВС СССР п/у С. Чернецкого, солист П. Киричек;
11051. "Вставайте, люди русские", хор из кантаты "Александр Невский", муз. С. Прокофьева, сл. В. Луговского и С. Прокофьева.
К осени 1941 года положение на фронтах стало очень тяжелым. Враг рвался к столице. В небе Москвы все чаще и чаще появлялись фашистские бомбардировщики. А 16 октября первые бомбы упали и на Апрелевку. Были разрушены водокачка, подстанция, хлебопекарня. Через день работы на заводе грампластинок прекратились, и 30 октября поступил приказ об эвакуации. Все технологическое оборудование, за исключением очень небольшой части, было отправлено в г. Белово Кемеровской области. Производственные помещения завода опустели — более четырехсот человек отправились отсюда на фронт защищать Родину.
В апреле 1942 года завод был передан в распоряжение Наркомата минометного вооружения СССР и вскоре в его корпусах вновь закипела работа, только вместо грампластинок изготовлялись запасные части к минометам и трубки для взрывателей мин.
После завершения грандиозной операции по разгрому фашистских полчищ под Москвой, правительством было принято решение о возобновлении производства граммофонных пластинок на Апрелевском заводе. Стало очевидным, что с хорошей песней бойцу легче бить врага и легче отдыхать в короткие часы затишья между боями.
В октябре 1942 года в остывшей, давно не топленой студии Дома звукозаписи вновь появились артисты. Согревая микрофоны своим дыханием, они напели первые после годичного перерыва грампластинки. Все-таки пригодилась та небольшая часть технологического оборудования для производства пластинок, предусмотрительно оставленная на Апрелевском заводе во время эвакуации в Сибирь. Вот некоторые из записанных и выпущенных в октябре-ноябре 1942 года граммофонных пластинок:
114. "Месть балтийцев", муз. Б. Гольца, сл. В. Волженина. Исп. Центральный ансамбль Краснофлотской песни и пляски ВМФ СССР п/у Л. Юхнина;
117 "Бескозырка", муз. И. Жака, сл. Н. Верховского. Исп.
118 Джаз-оркестр Центрального ансамбля Краснофлотской песни и пляски ВМФ п/у Я. Скоморовского;
119. "Священная война", муз. А. Александрова, сл. В. Лебедева-Кумача. Исп. Краснознаменный ансамбль красноармейской песни и пляски п/у А. В. Александрова;
120 "Песня о Днепре", муз. М. Фрадкина, сл. Е. Долматовского. Исп. Краснознаменный ансамбль красноармейской песни и пляски п/у А. В. Александрова;
127. "Варяг" ("Наверх вы, товарищи"), русская народная песня, обр. А. Александрова, сл. Е. Студенской;
137. "Застава дорогая", муз. В. Соловьева-Седого, сл. Л. Давидович. Исп. Джаз-оркестр Центрального ансамбля ВМФ СССР п/у Я. Скоморовского, солист А. Зайцев;
139. "Синий платочек", муз. Е. Петерсбургского, сл. М. Максимова. Исп. К. Шульженко;
142. "Жди меня", муз. М. Блантера, сл. К. Симонова. Исп. Г. Виноградов.
Ветеран Апрелевского завода Владимир Степанович Остапенко, один из тех, кто в холоде и голоде второй военной зимы вызвал к жизни замерзшее оборудование завода грампластинок, вспоминает: "В октябре 1942 года мы изготовили первый за время войны звучащий диск. На нем записана знаменитая песня "Варяг"".
К концу 1942 года завод выпустил 251 тысячу пластинок. В дальнейшем их производство уже никогда не прерывалось.
Из первых пластинок, записанных осенью и зимой 1942 года, обращает на себя внимание новая запись песни "Священная война". На этот раз ее исполнил полный состав хора и оркестра Краснознаменного ансамбля под управлением А. В. Александрова. Гневные и мужественные слова, торжественная и грозная мелодия песни с необыкновенной силой выразили несокрушимый дух советского народа, взявшего в руки оружие для защиты Родины от коварного и жестокого врага.
Интересна также первая запись "Песни о Днепре". Тому, кто хоть раз слышал эту редкую пластинку, навсегда запомнился и взволнованный голос солиста Л. Ярошенко, и мощное, проникновенное звучание хора, а также первоначальный текст песни со словами "будет славный день, мы пойдем вперед".
На третий день войны по ленинградскому радио шла литературно-музыкальная передача "Сеня Ястребков", в которой рассказывалось, как простой заводской парень отправлялся на фронт. По ходу действия Сеня (артист А. Борисов) исполнял песню В. Соловьева-Седого на слова Л. Давидович "Играй, мой баян", которая сразу покорила слушателей и своей легко запоминающейся мелодией, и понятными, близкими каждому словами. На радио хлынул поток писем с просьбой повторить ее снова и снова. Как только на Апрелевском заводе возобновилось производство, песня, получившая название "Застава дорогая" была записана на пластинку вначале в исполнении А. Зайцева, солиста джаз-оркестра Якова Скоморовского, а затем в исполнении Ефрема Флакса.
Пластинки, выпускавшиеся в 1941–1942 гг. в продажу не поступали, их отправляли на фронт так же, как и боеприпасы. Населению же они выдавались в обмен на битые диски. Это была вынужденная мера, вызванная дефицитом сырья для производства грампластинок.
Много замечательных песен было записано во время войны. Рассказать о всех произведениях в рамках небольшого очерка невозможно. И все же мне хотелось бы остановиться на самых последних "военных" пластинках, завершающих славную страничку истории грамзаписи тех незабываемых лет. Речь идет об исключительно редких граммофонных записях выступлений Украинского ансамбля песни и танца, организатором, художественным руководителем, режиссером и хореографом которого была Лидия Демьяновна Чернышова.
Ансамбль прошел славный творческий путь по огненным дорогам войны вместе с войсками Южного, Юго-Западного, Закавказского, Северо-Закавказского, Воронежского, Степного фронтов и, дав за эти трудные годы 2850 концертов, завершил свой путь в составе Первого Украинского фронта в освобожденной Праге.
Небольшая пражская граммофонная фирма "Эста", воспользовавшись случаем, записала на пластинки ряд номеров из обширного репертуара ансамбля Лидии Чернышовой. Автору этих строк после многих лет поисков удалось найти несколько из записанных тогда пластинок. Вот они:
4867. "Песня о маршале Коневе", муз. Н. Щеголя, сл. Т. Орудко. Дирижер 3. Остапенко (С 8505);
4868. "Песня Первого Украинского фронта", муз. 3. Остапенко, сл. Бучинского. Дирижер 3. Остапенко (С 8505);
4873. "Киевлянка", муз. О. Сандлера, сл. О. Новицкого. Исп. Евгений Быковский. Дирижер 3. Остапенко (С 8507);
4874. "Рано, раненько", муз. М. Блантера, сл. неизв. автора. Исп. Л. Троценко, баян — Т. Лата. Дирижер 3. Остапенко (С 8507);
4885. "Песня о Днепре", муз. М. Фрадкина, сл. Е. Долматовского. Исп. Л. Троценко и В. Портнов. Дирижер 3. Остапенко (С 8514);
4886. "У степу, там де курган" (партизанская песня), муз.
3. Остапенко, сл. А. Малышко. Дирижер И. Чижский (С. 8514);
4887. "За Днiпром потоком", муз. Н. Щеголя, сл. А. Малышко. Исп. М. Гербурт и Л. Троценко. Дирижер 3. Остапенко (С 8515);
4888. "Червона хусточка", муз. 3. Остапенко, сл. А. Малышко. Исп. Г. Пуда. Дирижер И. Чижский (С 8515);
4893. "Верховино, свiтку ти наш", муз. Н. Лысенко, сл. народные. Дирижер И. Чижский (8518);
4894. "Гуцулка Ксеня" (монтаж), народная песня Закарпатья, обр. 3. Остапенко. Дирижер И. Чижский (С 8518);
4899. "Смуглянка", муз. А. Новикова, сл. Я. Шведова. Исп. Е. Быковский, Л. Троценко и В. Земляное. Дирижер И. Чижский (С 8521);
4900. "Темная ночь", муз. Н. Богословского, сл. В. Агатова. Исп. В. Портнов, баяны — Т. Лата и Д. Несмеян. Дирижер Н. Щеголь (С 8521).
По свидетельству одного из солистов ансамбля В. Г. Портнова, проживающего в Киеве, тогда было сделано довольно много записей, в том числе и знаменитая "Землянка" (К. Листов — А. Сурков). Если так, то это исключительный случай, ведь Главрепертком, ответственный за репертуар грамзаписи, запретил записывать на пластинку популярную песню, найдя слова "…а до смерти четыре шага" расхолаживающими, деморализующими воина. По той же причине песня не транслировалась по радио. Однако, несмотря на запрет, "Землянка" пользовалась всеобщей любовью и на фронте, и в тылу.
В. Г. Портнов вспоминает, что средства, полученные артистами в качестве гонорара, были переданы в фонд помощи чехословацким детям-сиротам.
Рассказ о грампластинках военных лет будет неполным, если не упомянуть о той роли, которую играла советская грамзапись тех лет за рубежом. Газета "Британский союзник" в 1945 году писала:
"В марте 1943 года …фирма "Декка" выпустила на рынок некоторое количество пластинок, изготовленных по присланным из России матрицам, в том числе Концерт для скрипки Хачатуряна, исполненный Давидом Ойстрахом в сопровождении Государственного симфонического оркестра СССР под управлением Гаука, а также необычайно интересную "Рапсодию еврейских народных мелодий" композитора Кампанейца в исполнении Украинского ансамбля еврейской народной музыки, "Застольную" Бетховена в исполнении А. Доливо и в его же исполнении "Ночь листвою чуть колышет" из музыки к комедии Шекспира "Много шума из ничего" Тихона Хренникова.
Доливо был принят с большим интересом. Редактор ежемесячника "Граммофон" Комптон Маккензи писал по этому поводу: "Советую любителям хорошего пения, не теряя времени, приобрести эту пластинку".
Не только эти, но и все другие грампластинки с записью советской музыки, поступившие в Англию до и после 1942 года, принимались одинаково тепло. Одна песня стала особенно популярной и вошла в репертуары симфонических оркестров, джаз-бандов и военных оркестров. Ее насвистывают и фабричный рабочий, и посыльный, и солдат на марше. В Англии она известна под названием "Степная конница": это "Полюшко-поле" Льва Книппера.
…Постоянный обмен музыкальными произведениями и идеями столь же полезен для обоих народов, как и обмен устным и печатным словом.
В самом деле, тот глубокий интерес, любознательность и восхищение, которые проявляют британцы при всяком упоминании о советских союзниках, стимулируется народной песнью и маршами, составляющими огромную долю продукции советского Треста граммофонных пластинок на протяжении 12 лет. Эти произведения лучше доходят до слушателей, чем сложные и монументальные работы современных советских композиторов.
В бодром марше или в старинной деревенской песенке тонкости граммофонной техники не так существенны, как при записи оперы или симфонического концерта. Интерес к русской музыке в Британии не убывает.
Теперь, как никогда в истории обеих стран, приток русской радио- и граммофонной музыки из СССР способен принести величайшую пользу взаимопониманию двух народов, разделенных пространством, но тесно связанных признательностью и чувством товарищества людей, возвращающихся с фронтов войны к жизни и искусству мирного времени".
Прошло уже более сорока лет со дня окончания Великой Отечественной войны, но лучшие песни, звучавшие тогда, не забыты. Слушая грампластинки военных лет, мы испытываем сейчас те же чувства, ощущаем те же радости и тревоги, которые испытывали люди в то уже далекое, но незабываемое время.
В первые послевоенные годы в стране функционировало несколько предприятий по выпуску пластинок. Это Апрелевский, Ташкентский, Рижский заводы и Экспериментальная фабрика грампластинок в Ленинграде.
Ташкентский завод, созданный на базе эвакуированного в начале войны Ногинского завода грампластинок, начал давать продукцию с 1945 года, прессуя пластинки с матриц, поступающих из Всесоюзной студии грамзаписи в Москве. Однако с 1968 года был сдан в эксплуатацию свой гальванический цех, в котором начали изготовляться матрицы с оригиналов ВСГ.
Рижский завод грампластинок, возникший еще в 1931 году под названием "Беллаккорд Электро", начинает играть все более заметную роль, а Апрелевский завод к 1949 году достигает довоенного уровня производства.
Сложилась парадоксальная ситуация: страна была буквально наводнена трофейными пластинками, а торговля жаловалась на их хроническую нехватку. В различных городах появилось множество артелей и мелких комбинатов, производящих пластинки малых форматов. Матрицы для этих производств поставляла фабрика "Пластмасс" (первоначально артель "Пластмасс"), у которой имелась своя студия записи и даже собственный эстрадный оркестр. В основной своей массе это были пластинки невысокого уровня (по современным меркам). Однако они позволили в значительной мере удовлетворить растущий спрос. В середине 50-х годов, по мере увеличения производства пластинок основными фабриками, "артельные" диски постепенно вытесняются и к началу 60-х годов исчезают совсем.
В. Канделаки прослушивает пластинку с записью напетых им куплетов из оперы В. Долидзе "Кето и Котэ", 1953 г.
Советская граммофонная пластинка продолжала свое поступательное развитие, принимая на вооружение все новинки в области грамзаписи.
1950 г. Освоен выпуск бесшеллачных пластинок, что позволило избавиться, наконец, от импорта дорогостоящего шеллака.
1951 г. Записана первая долгоиграющая пластинка: Д 01–02. П. И. Чайковский. "Первая сюита", соч. 43. Исп. Симфонический оркестр Всесоюзного радио, дирижер А. Гаук.
1960. Выпущена первая стереофоническая пластинка: С 06561-62. П. И. Чайковский. "Симфония № 4". Исп. Государственный симфонический оркестр, дирижер К. Иванов.
1982 г. Записана первая пластинка с применением нового, более совершенного метода — цифровой записи: А 10 00 001. С. В. Рахманинов. "Концерт № 3 для ф-но с оркестром". Исп. П. Донохоу и Большой симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио, дирижер В. Федосеев.
1986 г. Освоена и начала применяться запись звука на медный диск, что позволило не только значительно упростить технологию производства пластинок, снизить уровень шумов, но и отказаться от применения дорогостоящих и менее совершенных лаковых дисков.
Ближайшим этапом развития советской грампластинки будет освоение записи и производства компакт-дисков, а в перспективе — видеодисков.