Лето пахло цветущими травами и нагретым на солнце железом. Подставив ветру разгоряченное личико Дашенька болтала ногами, сидя на деревянном краю платформы и глядя на бегущие внизу камушки насыпи. Солнце висевшее высоко в небе начало клонится к закату, и в предвкушении вечерней прохлады заходились трелями жирные степные кузнечики, заглушая мерный перестук колес. Мама прикорнула рядом, привалившись к большому тряпичному тюку и обняв дремлющую старшую Дашенькину сестричку Полиньку, которая в свою очередь обнимала среднюю, Томочку, из чьих объятий Дашенька осторожно высвободилась несколько минут назад.
Поезд медленно и настойчиво, как муха по варенью, полз на север, с фырканьем раздвигая пахучий летний воздух, разрезая его тупым ножем копоти, которая оседала на крышах первых вагонов, лицах и пожитках лежавших на них людей, пачкала окна, мешая смотреть счастливчикам едущим внутри. Правда, им было совершенно нечем дышать, а клопы, воши, и прочие всевозможные паразиты пожирали пассажиров как дети праздничный торт, но зато им не грозила возможность упасть во сне с крыши.
Маме с девочками места в вагонах не нашлось, на крышу лезть она побоялась, и долго бежала за словоохотливым полосатым как оса мужичком, подхватившим Дашку на руки, в самый конец перрона, где добавили в последний момент несколько открытых платформ, без никаких удобств, ограждения или крыши, но все-таки представлявших собой реальную возможность двигатся в северо-восточном направлении. Она выдохлась, тюки, связанные между собой и навьюченные на нее как на верблюда — один спереди, другой сзади, подпрыгивали и тяжело оседая больно бились чем-то твердым.
Томочка, вцепившаяся в руку, задыхалась от неожиданного приступа астмы, Полинька бежала рядом, закусив от напряжения губу и волоча огромный неудобный тюк с одеялом, и только Дашка заливисто хохотала и показывала язык, считая это все веселой игрой в догонялки, в которой она выигрывала.
Мама кричала мужику чтоб он ее оставил, но толи мужик попался глухой, толи специально не бросал маленькое не к месту смеющееся тельце, справедливо полагая что тогда эта крупная тетка, с длинной косой закрученной вокруг головы, останется сидеть здесь, на нагретых солнцем шпалах, окруженная девченками, тюками и запахом горячей смолы, и просидит так до прихода немцев.