В Москве все меняется. Ее улицы становятся просторнее и светлее, ее люди — веселее и красивее. И даже седые могикане столичных площадей и проспектов в окружении новых зданий выглядят по-иному, чем несколько лет назад.

И лишь одно в Москве постоянно, неизменно — очередь к Мавзолею Владимира Ильича Ленина. Она всегда бесконечна, как бесконечны та любовь и та вера, из которых вот уже более шести десятилетий берет силы этот безмолвный и гордый человеческий поток.

Здесь не ощущается время — сила охвативших чувств заставляет забыть о течении минут. В жизни человека бывают моменты, когда необходимо внутренне побыть одному. Сейчас один из таких моментов. Все лица кажутся необыкновенно значительными, хочется сказать — красивыми, но это не будет точно, потому что в лицах нечто большее, чем красота, — осознание великой идеи, озаренность этой идеей, постижение ее сердцем…

Когда-то Мавзолей сравнивали с Меккой и Иерусалимом. В чисто литературном плане сравнение эффектно. Но люди, вступающие под своды ленинской усыпальницы, ничем не похожи на одержимых фанатиков. Нет на их лицах и почтительно-благоговейного равнодушия, с каким входят в прославленные дворцы и музеи. Нет! Именно осознание идеи да еще, пожалуй, трогательная доверчивость, которую всегда вызывал в людях тот, ради кого построено это строгое, величественное, скорбное и вместе с тем совсем не печальное здание.

Мавзолей Ленина неотделим от Красной площади. Но разве отделим он от Москвы, от Советского Союза, от всей планеты? Неотделим. Как неотделимо от людей святое ленинское дело.

«Сооруженный с исключительной быстротой… склеп

[1]

на Красной площади представляет собой только остов той временной деревянной постройки, которая должна быть воздвигнута, — писала в начале февраля „Правда“. — Монументальный склеп будет сооружен не раньше весны, когда всероссийский конкурс проектов его даст возможность выбрать из лучших лучший эскиз».

В эти дни в состав правительственной комиссии по организации похорон В. И. Ленина был введен старый большевик инженер Л. Б. Красин. На него возложили всю ответственность за техническое оборудование и состояние Мавзолея. Друг и сподвижник Ильича, он оказал большую помощь инженерам и ученым-бальзаминаторам.

В феврале А. В. Щусев получил новое правительственное задание: перестроить Мавзолей, придав ему монументальную, архитектурно-художественную форму. Усыпальница должна была сохранять простоту очертаний и архитектурно сочетаться с Кремлевской стеной и Красной площадью. Предстояло создать не обычный надгробный монумент, а монумент-трибуну, зовущий к жизни и борьбе.

«Я искал аналогии во всей истории архитектуры, — писал позднее А. Щусев. — Форму пирамид для Мавзолея на Красной площади я нашел неподходящей. „Ленин умер, но дело его живет“ — вот, мне казалось, та идея, которая должна быть выражена в архитектуре его Мавзолея. Исходя из этого, я создал композицию ступенчатого памятника». Зодчий сохранил также план и лаконичные формы усыпальницы, но увеличил ее размеры, добавил портик и трибуны.

21 февраля правительственная комиссия утвердила проект, представленный А. В. Щусевым. Приняв ряд изменений, рекомендованных комиссией, архитектор приступил к разработке детальных чертежей.

В 1929 г. Советское правительство постановило возвести постоянный, каменный Мавзолей.

Ученым, забальзамировавшим тело Ильича, удалось сохранить черты вождя на длительное время. А деревянная усыпальница, особенно ее фундамент, не могли существовать долго.

Мысль о постоянном Мавзолее великому вождю волновала советских людей еще в траурные дни 1924 г. Не случайно, две первые усыпальницы считались временными. Но чтобы возвести монумент Ленину на века, требовалась огромная работа архитектурной мысли, тщательный поиск наиболее выразительного варианта.

В 1924 г. члены правительственной комиссии по организации похорон В. И. Ленина несколько раз обсуждали вопрос о разработке проекта постоянного Мавзолея. В ноябре, заслушав доклады Л. Б. Красина и А. В. Луначарского, комиссия постановила: Мавзолей должен представлять собой огромную трибуну. «Можно предположить, — говорилось в решении, — что это будет, с одной стороны, массивное здание из камня, приспособленное для нашего климата и украшенное плоским барельефом, изображающим в величественной форме основные идеи революции». Указывалось, что «площадь должна быть всемерно приспособлена, может быть путем своеобразной распланировки, имеющей своим центром Мавзолей, для парада, шествия, миллионных демонстраций и огромных общенародных митингов». Комиссия нашла, что «общий профиль здания, главная часть которого будет под землей, не должен быть особенно высок». Кроме низкого барельефа, не рекомендовалось никаких скульптурных украшений, дабы «придать Мавзолею наиболее прочный и устойчивый во времени характер».

Центром усыпальницы оставался Траурный зал с саркофагом посередине, оборудованный необходимой техникой. «Некоторое количество свободных внутренних стен, — предложила комиссия, — должно быть заполнено фресковой живописью». Рекомендовалось, «чтобы фрески изображали в синтетических картинах главные этапы мировой революции, в особенности рабочего движения и специально служения ему Владимира Ильича».

— Видел Ленина! — Свыше 100 миллионов человек, посетивших Мавзолей, произносят эти слова, и оттого, что они стали само собой разумеющимися, еще ясней и наглядней научный и гражданский подвиг советских ученых, сохранивших для грядущих поколений дорогие черты пролетарского вождя.

Мысль сохранить тело В. И. Ленина родилась в траурные дни 1924 г. в цехах и штольнях, депо и коммунах. ЦК РКП(б) и комиссия по похоронам получали тысячи телеграмм и писем из разных частей страны с настойчивыми просьбами: сохранить тело Ильича на многие годы, дать возможность видеть дорогие черты.

«Предавать земле тело столь великого и горячо любимого вождя, каким является для нас Ильич, ни в коем случае нельзя, — писали рабочие Рогожско-Симоновского района Москвы. — Мы предлагаем забальзамировать прах и поместить в стеклянный, герметически запаянный ящик, в котором прах вождя можно будет сохранять в течение сотен лет…»

Шахтеры Донбасса телеграфировали: «Возможность видеть любимого вождя, хотя и недвижимым, отчасти утешит горе утраты и вдохновит на дальнейшие бои и победы». Подобные письма и телеграммы шли со всех концов Советского Союза.

Выполняя волю народа, 25 января 1924 г. Президиум ЦИК СССР постановил: «Гроб с телом Владимира Ильича сохранить в склепе, сделав последний доступным для посещения». Тем самым, отмечалось в постановлении, удовлетворяются желание многих делегаций и обращения в ЦИК СССР и предоставляется возможность «всем желающим, которые не успеют прибыть в Москву ко дню похорон, проститься с любимым вождем».