Король позвал меня, когда во дворце уже почти все спали, кроме слуг, разумеется. Преодолев лабиринт замшелых коридоров я скользнул в королевскую опочивальню. Король сидел на разобраной кровати и меланхолично перебирал струны лютни, лицо его было задумчиво и печально. Hу вот, их величеством овладела меланхолия болезнь людей, у которых слишком много свободного времени и слишком мало неисполненных желаний. Король величественным жестом указал на кресло, садись мол. Я сел…

— Шут, расскажи мне о любви.

— Я не хотел бы рассказывать тому, у кого есть все, о том, чего у него никогда не будет. Это жестоко.

— Hу, должен же я для разнообразия немного пострадать — может быть меня это развлечет.

— Врядли… Страдания в лучшем случае развлекают тех, кто их причиняет. Я не горю желанием развлекаться таким образом. И потом, это не у меня хандра, а даже вовсе наоборот — у вас…

Король позвал меня в один из унылых вечеров, когда длинные тени башен пугливо перебираются через заросший ряской ров, стремясь избежать тоски засыпающего дворца. Король приплясывал у ярко пылающего камина, протянув руки к огню. Он был возбужден, и к тому же, одет неподобающим образом. От камзола из грубого сукна валил пар — с утра, не переставая, шел дождь. Соответственно, сапоги из телячьей кожи и суконные же штаны покрывали разводы подсыхающей грязи. Услышав мои шаги, он повернул ко мне сияющее лицо и почти выкрикнул:

— Я нашел ее!

— Кого, ваше величество?

— Женщину, которая любит меня, не зная, кто я. Я представился ей органщиком собора святого Якова.

— Вы солгали ей, ваше величество, это не принесет вам счастья.