Радиаторная решетка давно отжившего свой срок, но все еще бегающего внедорожника «Исудзу» уперлась в задницу мула — и тот недовольно заревел, не желая уступать дорогу…

Твою мать…

Капрал Трэвис Ньюман сидевший за рулем нажал на клаксон, но он молчал.

Просто прекрасно… Долбаный драндулет…

Сидевший рядом сержант Ричард Типп взвел курок автоматического пистолета сорок пятого калибра, щелчок был отчетливо слышен в машине.

Ветер…

Ветер может быть твоим другом — а может быть злейшим врагом, в пару секунд — он может обесценить годы твоего опыта, недели напряженной подготовки, девяносто секунд напряженного размышления двоих людей над поправкой. Промах — особенно недопустим сейчас, когда решается — продолжит обучение капрал Джейкоб Боншо в школе снайперов — разведчиков или нет.

— Пятнадцать секунд, курсант. Ты принял решение?

Сержант Грегори Бунт видел, что парню мешает его наводчик. По правилам — снайпер верит своему наводчику: слишком многое лежит на снайпере, недопустимо брать на себя чужую работу, когда есть шанс, что из-за этого ты не выполнишь свою. Наводчик обладает лучшим оптическим прибором, ем снайпер, перед ним ориентиры, он ведет записи — считается, что его поправка должна быть правильной. Но тут — сержант видел, что наводчик никуда не годится, из-за него парень уже промахнулся дважды и был на грани того, чтобы промазать в третий раз.

Кроме того, поднялся ветер. Деревья здесь высажены специально, чтобы усложнить ветер — но с ним и так бывают проблемы. Он поднялся внезапно: лучшие успели отстреляться, когда он едва шевелил флаг, а теперь — он бил порывами, самый плохой ветер, почти непредсказуемый. И те, кто не успел отстреляться при штиле — достреливали тест сейчас. Двоих они уже потеряли.

Международный аэропорт Аддис-Абебы, еще пару лет назад выглядевший жалким и заброшенным — преобразился на глазах. Сержант хорошо это знал, потому что два года назад они вели кое-какие операции, опираясь именно на Аддис-Абебу и приграничные города. Тогда — страна только — только отошла от ужасов гражданской войны. «Красный император» Менгисту Хайле Мариам пришел к власти, свергнув и убив старого императора Менгисту Хайле Селассие, правившего страной со времен нашествия итальянских фашистов. При нем — в стране началась гражданская война и голод. Только позиция США, после прекращения советской помощи обеспечившая плавный переход власти в руки народа и вывезшая Хайле Мариама на военном самолете в Зимбабве — обеспечила относительно мирное развитие этой истерзанной коммунистами страны. В сущности — в конце восьмидесятых у Сомали и Эфиопии ситуация была почти схожая. Просто в одном случае вмешательство американцев уберегло страну от падения в пропасть, а в другом — нет. Иногда — сержант думал, что надо было поддержать этого сукина сына Айдида, чтобы он объединил страну и прекратил кровопролитие. Но приказ есть приказ — вместо этого, он летел в страну, чтобы его убить.

Его перебросили на базу в Рамштайн, Германия, главную базу американской армии в объединенной Германии. Советские войска из страны были выведены два года назад, американцы тоже сидели на чемоданы: Конгресс урезал военный бюджет и базы американской армии в Германии — были одним из самых ненужных военных сооружений в истории. Летчики в основном сидели в германских ресторанчиках, ели колбаски и дули пиво, ни одного Авакса, вообще ни одного разведывательного самолета на базе не было. Истребителей тоже стало намного меньше, зато было много транспортников. Сержант пересекся с одним парнем из разведки морской пехоты, пропустили по банке пива и откровенно поговорили между собой. По его словам — он был завербован ЦРУ и переброшен в Хорватию, где в качестве военного советника принимал участие в операциях Молния и Буря, по ликвидации сербских анклавов на территории Хорватии. По словам этого парня — и сербы, и хорваты совершали многочисленные военные преступления, он собственными глазами видел, как оставшихся в деревне людей загнали в большой дом и подожгли. Видел он и то, как сербы обстреляли ракетами Загреб и там тоже погибли люди…

Потом — из Вашингтона пришло распоряжение и двое служащих военной полиции отвезли его в Франкфурт. Там — он сел на самолет до Аддис-Абебы. При нем были деньги, американский паспорт и больше ничего…

В Аддис — Абебе он быстро прошел таможню по зеленому коридору, заплатив пятьдесят долларов США таможеннику. Вышел из аэропорта, кликнул такси…

Такси здесь были необычного цвета, такой он встречал только в некоторых странах Латинской Америки и то не повсеместно. Не желтые, не бело-красные как на востоке — а бело-синие, цвета синего как небо. Обычно синий цвет — резервируется для полиции. В основном в такси здесь работали советские машины «Лада» с круглыми фарами, маленькие и не слишком комфортабельные — но идти это совсем не то, что ехать. Машин на дороге тоже стало больше с тех пор, как он был здесь последний раз — но не слишком. Таксометра в такси не было и водитель — называл сумму в зависимости от своего настроения и того, насколько денежным ему казался клиент. Сержант поторговался немного — и водитель согласился отвезти его в центр города за две тысячи быров. Курс, как и два года назад был фиксированным — за один доллар пять тысяч эфиопских быров, в стране после коммунистов свирепствовал инфляция. Сколько составлял уличный курс — сержант не знал, но судя по довольному лицу водителя — тот наварился…

Попасть в Могадишо можно было двумя путями. Точнее даже тремя. Первый — высадиться с траулера или лодки — но делать это надо было в порту, контролировавшемся агрессивными боевиками. Второй — на эфиопской или кенийской территории за бешеные деньги взять машину — но в таком случае, все сразу поймут, что у него есть деньги. Сержант Бунт — выбрал третий, наиболее разумный и безопасный путь.

На Асмара-маркет он купил некоторое количество различной одежды, то ли китайского, то ли местного производства. Сложил их в две громадные сумки — такие, какие он мог унести в одиночку. Еще он купил термос, несколько бутылок с водой, лепешек и некоторое количество сушеного мяса. К боку — прилепил липкой лентой пистолет ТТ, купленный здесь же у подпольного торговца оружием, вместе с двумя запасными магазинами и двумя коробками с патронами. Пистолет он не отстрелял, как полагается делать с любым свежекупленным оружием — но разобрал, осмотрел его и нашел вполне исправным. Отстреляет — при первой возможности. С двумя громадными сумками — он подошел к стоящим на окраине рынка грузовикам. Ему не составило труда найти те, которые направлялись в Могадишо — потому что в Могадишо они направлялись почти все. За несколько банкнот — ему досталось место на одном из таких грузовиков…

Грузовик был старым, но надежным. Берлье марокканского производства — во Франции такие уже не производились, а вот в Марокко завод по производству все еще сохранился. Трехосный, с большим, заканчивающимся полукруглым выступом капотом, с массивным кожухом песочного фильтра, он напоминал о тех временах, когда Франция еще была великой державой и играла в жизни черного континента не меньшую роль, чем Великобритания и СССР. Машину грузили под верх — борота были специально нарощены и таких сумок, какие были у сержанта — в машину поместилась, наверное, пара сотен. Торговцы, которые ездили за товаром в Могадишо — закупали товар тоннами, на его машине — был, например, товар только трех торговцев. На него они покосились, но ничего не сказали. Решили, что он либо родственник водителя, либо простой человек, крестьянин, которому надо оправдать путешествие в Могадишо, потому он и купил товара, чтобы продать там втридорога. В Африке ценят оборотистость и сержант на фоне гигантов черного рынка выглядел совсем жалко. Но они ничего не сказали — просто забрались на самый верх по приставной лестнице, а один из торговцев, дополнительно приплативший за комфорт — полез в кабину. Двое остальных презрительно покосились на него — сочли, что он тратит деньги на лишнее…

Тронулись…

Дорога была ухабистой, но больше десятка тонн товара, в основном трикотажа — хотя встречалась и дешевая аппаратура — отлично амортизировали все неровности и они плыли как на пароходе, в трех с лишним метрах от земли. Все закрыли лица шейными платками и надели очки — чтобы дорожная пыль не лезла в нос и не попадала в глаза. Сержант сделал то же самое — потому что на рынке он присматривался, кто как себя ведет и у кого что есть. И делал так же.

Сержант Грегори Бунт неторопливо, несуетно шел по оружейным рядам рынка Бакараха, присматриваясь к товару…

Товар был самый разный, вплоть до карабинов М4, которые могли быть в руках у американцев, погибших в результате неудачной попытки захватить генерала Айдида. Обычных автоматов Калашникова китайского производства, ракетных установок РПГ — пруд пруди. Но сержанту — нужно было кое-что особенное, и потому — он не спешил делать покупку.

Пистолеты — пользовались здесь особой популярностью, потому что они были предметом первой необходимости, их можно было носить за поясом, не особо обременяя себя лишним весом и не занимая руки — и в то же время быстро и эффективно применить в уличной перестрелке. Доминировали пистолеты местного африканского и китайского производства. Много было ТТ, таких же, какой был у сержанта, китайских, югославских, самых разных модификаций. В том числе с дополнительным предохранителем. Из Египта ввозили производившиеся там Беретты старого образца с однорядным магазином, из Судана — местные копии CZ. Немало было русских Макаровых — их поставляли сюда русские почти бесплатно и они расходились по рукам. Были и Кольты-1911 тоже китайские и револьверы, судя по клеймам — югославские. Единственное, что он увидел необычного: Смит-Вессон 686 с деревянной рукояткой, хромированный и с шестидюймовым стволом. Откуда здесь взялся — Богу весь.

Или Аллаху.

Пистолетов — пулеметов почти не было, видимо потому, что пистолетные патроны довольно дороги. Он увидел несколько русских ППС и ППШ, пару Узи и МР-5. Зато автоматов — было море. Господствовал Его Величество Калашников — им были вооружены почти все армии здесь, он поставлялся и партизанам, этих автоматов было так много, что они стоили дешевле любого автоматического пистолета. Можно было выбирать все что угодно — от относительно нового югославского АК, непонятно как сюда попавшего до проржавевших или с вытертым до блеска воронением автоматов, которые когда то держали в руках бойцы местной армии, разбежавшейся после падения коммунистического режима и превратившейся в банды. Остальное — было представлено довольно редкими вкраплениями — G3, явно иранского производства, пара FN Fal, которая была популярна много южнее. Автоматы висели гроздьями на старых, пропитанных кровью и потом ремнях, стояли в корзинах, лучшие были горделиво разложены на прилавках. Тут же были и пулеметы — китайские ПК и РПК, иранские или суданские MG-42, непонятно как доживший до сего дня итальянский Бреда, патроны к которому не выпускались — он стоил меньше автомата, явно приманка для лохов. Выделялся русский Горюнов, тяжелое тело которого было прислонено к одному из прилавков и прицеплено цепью — чтобы не стащили. Станка видно не было — то ли продавец держал его отдельно, чтобы назначить на него отдельно цену, то ли его вообще не было, и пулемет предназначался для продажи в таком виде для установки на машину.