В первоначальной церкви, помимо общего для всех членов Церкви царственно — священнического служения, существовали особые служения, которые исполнялись не всеми, а только отдельными членами Церкви. Если особые служения исполнялись только некоторыми, то это означает и то, что не все члены могли их исполнять, и то, что они не могли исполняться сегодня одним, а завтра другим. Говоря о гностических сектах, Тертуллиан с возмущением замечал: «У них сегодня один епископ, а завтра другой; сегодня диакон, а завтра уже чтец; сегодня пресвитер, а завтра мирянин»

[1]

. Такого положения в Церкви не могло быть, и его не было ни в один период ее жизни, начиная с апостольского. Церковь должна точно знать, кто исполняет в ней то или иное служение, а потому все лица, исполняющие в ней служения, должны быть ею поставлены.

В Церкви жизнь, деятельность и служения возможны только на основе благодатных даров, которые сообщаются в Церкви. Только лица, получившие благодатные дары, могут исполнять в Церкви служения. Поэтому поставление в Церкви на служения не является назначением или определением, а благодатным актом, в котором Богом ниспосылаются дары Духа для служения в Церкви. Поставление не является назначением еще потому, что дары Духа ниспосылаются Богом на того, кого сам Бог предназначает и призывает к служению: «и иных Бог поставил в Церкви…» (1 Кор. 12, 28). Дух дышит в Церкви, и в Церкви преподаются Его дары, и в Церкви совершаются служения. Сам Бог поставляет на особые служения, но поставляет в Церкви и для Церкви, а потому Церковь участвует в этих поставлениях. Ее участие может быть разным — в зависимости от служений, на которые происходят поставления. Какова бы ни была степень этого участия, не может быть поставления на служения в Церкви помимо ее и без ее участия.

Среди разнообразных служений, которые имелись в первоначальной церкви, существовали и существуют и по ныне служения, которые не должны прекращаться в Церкви. Забота об этих служениях, согласно воле Божией, лежала на местных церквах. Это служения епископов, пресвитеров и диаконов. Каждая местная церковь сама заботилась о том, чтобы она не оставалась без них, а особенно без служения епископа, без которого церковь не может существовать. После смерти одних поставлялись другие лица, и служение епископа непрерывно сохраняется в Церкви с апостольского времени.

Забота Церкви в поставлении епископов заключалась в том, что она избирала на это служение тех, кто был предназначен Богом; она испрашивала дары Духа в молитве и в возложении рук на того, кому испрашивались дары, и она свидетельствовала о том, что дары Духа ниспосланы Богом на того, кто поставляется. Таковы три момента таинства поставления. Мы их находим с самого начала существования Церкви 

К этим свидетельствам надо прибавить указание Климента Римского. По его словам, апостолы, поставляя епископов, заповедовали, чтобы после смерти поставленных ими, другие вступили на их место с благоволения всей церкви (συνευδοκησάσης τής έκλησίάς)

1. В собственном смысле первый момент таинства поставления была χειροτονίά (от χείρ и τείνω — тянуть, протягивать), т. е. избрание лиц, поставляемых на служение. Это избрание, независимо от его формы, совершалось ради поставления, а потому за ним непосредственно следовали остальные моменты поставления. Поэтому термин χειροτονίά, указывая непосредственно на момент избрания, обхватывал все таинство поставления. В таком смысле мы встречаем его уже в приведенном выше свидетельстве Деяний (14,23). Лука имел в виду не только избрание, но и рукоположение и свидетельство Церкви о поставлении пресвитеров. Здесь глагол χειροτονέω имеет более широкое значение, обозначая весь акт поставления. В том же смысле χειροτονέω употребляется в «Учении 12–ти апостолов»: " χειροτονήσάτε ουν έάυτοίς τοίς έπισκόπους κάκάί κάί διακόνους» 

[4]

, но с ударением на его непосредственный смысл избрания. Составитель «Учения» желал подчеркнуть, что епископы и диаконы избираются местной церковью. Было бы искажением мысли составителя «Учения» исчерпывать значение термина χροτονέω его непосредственным смыслом. Он, конечно, не мог считать, что избрание епископов и диаконов исчерпывает все поставление. За избранием следовало руковозложение и свидетельство местной церкви, которая совершает поставление.

Из более поздних свидетельств об употреблении термина χροτονέω я приведу известное 1–е Апостольское правило: «Епископа да поставляют (χροτονείσθω) двое или трое епископов». Думая, вероятно, главным образом об избрании епископов составитель Апостольских правил не исключал, во всяком случае, второго момента поставления, т. е. руковозложения. Последующее церковное сознание восприняло 1–е Апостольское правило, как относящееся исключительно ко второму моменту, а именно к священнодействию, точнее к руковозложению. Такое узкое понимание смысла 1–го Апостольского правила не соответствует мысли его составителя 

[5]

. Это вполне ясно следует из 2–го Апостольского правила, в котором говорится: «Пресвитера и диакона, и прочих причетников да поставляет (χροτονείσθω) один епископ». Это означает, что избрание пресвитеров, диаконов и прочих клириков составитель Апостольских правил усваивает, власти одного епископа. Когда Вальсамон в толковании этого правила указывает, что пресвитеров, диаконов и прочих клириков не избирал народ, то это не вполне точно, т. к. пресвитеры, согласно «Апостольскому преданию» Ипполита Римского, избирались так же, как и епископы. Вероятно, в конце IV или в начале V века были некоторые колебания, каким образом избирать пресвитеров и прочих клириков. Этими колебаниями объясняется составление двух первых Апостольских правил, из которых одно говорит о порядке избрания епископов, а другое — пресвитеров и прочих клириков. Однако, естественно, что, согласно 2–му правилу, епископ не только избирал пресвитеров и прочих клириков, но и сам их рукополагал.

Второй момент поставления составляет священнодействие. На Востоке, при поставлении во все степени клира в него входило, как входит и в настоящее время, руковозложение (χροθεσίά) как существенный его элемент. Хирофесия сопровождалась молитвой о ниспослании даров Духа. В силу этого χροθεσίά стала обозначать священнодействие таинства поставления 

На Востоке, по — видимому, если не с самого начала, то очень рано, хирофесия в священнодействии поставления стала признаком служения священства. Поставленными на священство считались те, над которыми была совершена хирофесия, т. е. руковозложение с молитвой о ниспослании даров Духа для служения. Хирофесия входила в поставление не только епископов, пресвитеров и диаконов, но и чтецов и иподиаконов, во всяком случае в конце IV или в начале V века, согласно свидетельству «Апостольских постановлений». На этом основании мы можем считать, что весь клир на Востоке являлся облеченным служением священства, но, конечно, в разных степенях. Мы уже знаем, что иподиаконы в Византии долгое время причислялись к священнослужителям, а не к церковнослужителям. Что касается чтеца, то он рассматривался, как носитель первой, самой низшей степени священства 

2. Современное православное догматическое богословие отличает хиротонию от хирофесии. Тогда как первая рассматривается как таинство священства, сообщающее особые благодатные дары, вторая, по словам архиепископа Вениамина, является простой «церемонией, не делающей чина чтеца и иподиакона чином священства» 

Таинство поставления, как уже указано выше, включает в себя три момента:

— избрание Церковью того лица, которое предназначено Богом к служению священства;

— священнодействие, в котором испрашиваются дары Духа;

— и свидетельство Церкви о том, что дары Духа действительно ниспосланы.

Момент священнодействия является центральным, как тот момент, в котором ниспосылаются Богом дары Духа, без которых, невозможно служение в Церкви и ради которого совершается все таинство. Однако этот момент неотделим от первого и третьего: таинство поставления составляет одно целое, не исчерпывающееся одним каким — либо моментом. В современной литургической практике, а особенно в современном богословии, момент священнодействия заслонил собою все остальные моменты. Школьное богословие игнорирует первый и третий моменты поставления, и сводит все таинство к одному священнодействию. Вслед за догматическим богословием церковное право, при рассмотрении таинства поставления, принимает во внимание, главным образом, священнодействие таинства. Вопрос о действительности таинства поставления почти сводится к вопросу о правильности священнодействия. Тем не менее, первый и третий моменты продолжают наличествовать в таинстве поставления, т. к. Церковь продолжает каждый раз при совершении поставлений исповедовать, что поставленный на служение предызбран Богом и что ему ниспосланы дары Духа для служения.

1. Священнодействие таинства поставления является его центральным моментом. В нем по молитве Церкви, при возложении рук епископа преподаются Богом дары Святого Духа, без которых невозможно служение, на которое призывается поставляемый. Возложение рук епископа, сопровождаемое молитвой, отмечает момент, когда дары Духа преподаются, а потому все священнодействие получило наименование рукоположения (по современной терминологии — «хиротонии» или «хиротесии»). Важность этого момента ясна сама по себе, т. к. без него не может быть таинства священства, а следовательно не может быть и служения священства. Поэтому неудивительно, что догматическое и литургическое богословие, а вслед за ними и церковное право главным образом сосредотачивает свое внимание на этом моменте. Как в древности, так и в настоящее время, рукоположение, являясь священнодействием, совершается согласно установленному чинопоследованию, считающемуся необходимым условием действительности рукоположения, т. к. само понятие священнодействия предполагает определенную форму. В свою очередь, рукоположение как священнодействие ставит целый ряд вопросов, от которых зависит действительность священнодействия.

2. Первый вопрос, ставящийся относительно священнодействия таинства поставления, это вопрос о том, кто является его совершителем. Согласно догматическому учению, епископ имеет власть совершать рукоположения или, по древней терминологии, «давать клиры», т. к. он в своем поставлении получает благодатные дары для совершения всех священнодействий, включая таинство священства. Однако современное богословие уменьшает значение этой догматической аксиомы. Основываясь, главным образом на 1–м Апостольском правиле, современное богословие считает, что рукоположение епископа должно совершаться тремя или двумя епископами. Это ограничение власти епископа совершать единолично епископские рукоположения мотивируется тем, что все епископы равны по власти и по своему достоинству. «Право рукополагать пресвитеров, диаконов и всех церковнослужителей, читаем мы у Никодима Милаша, каноны признают лично только за епископом: пресвитера, и диакона, и прочих причетников да поставляет один епископ (2–е Апостольское правило). Но один епископ сам по себе не имеет права поставлять другого епископа; это предоставлено собранию трех или, по крайней мере, двух епископов. Такой порядок имеет целью показать, что все епископы равны между собою, подобно тому, как апостолы получили от Христа одинаковые права власти, вследствие чего ни один епископ сам по себе не может иметь права поставлять других епископов, каковое право принадлежит только совместной их власти» 

Это объяснение по существу ничего не объясняет. Если все епископы получили одинаковую власть, то почему епископ не может рукополагать епископа? Этот вопрос остается без ответа. Недостаточность этого объяснения не раз чувствовалась православными богословами, которые пытались раскрыть его содержание. Митрополит Макарий писал следующее: «Он (т. е. епископ) один приял от апостолов исключительное право рукополагать для своей церкви всех низших пастырей, так что последние получают свои права и духовную власть по отношению к пастве уже от него, и вся паства, пользующаяся смотрением этих пастырей, освящается чрез их посредство также от него» 

Он рукополагает единолично всех клириков, кромке епископа, т. к. он при рукоположении передает им низшую степень благодати по отношению к той, которую он сам имеет. Это объяснение совсем неприемлемо, т. к. оно подрывает учение о таинствах. Епископ никому не может передать благодать, т. к. дары Духа подаются Богом в таинствах, совершаемых епископом. От своей благодати епископ не может передать дары Духа не только другому епископу, но и чтецу.

Догматическая неясность относительно требования совершения епископского рукоположения двумя или тремя епископами обуславливается тем, что это требование возникло не из священнодействия таинства поставления, а из первого и особенно третьего момента поставления. Поставление епископа в Древней церкви должно быть засвидетельствовано и принято той местной церковью, для которой он поставляется, а затем — возможно большим количеством местных церквей (в принципе — всеми церквами). В силу этого, чтобы сразу обеспечить рецепцию поставления, местная церковь приглашала соседних епископов на поставление. Их участие в поставлении естественно предполагало рецепцию тех церквей, которые они возглавляли. Чем больше соседних епископов участвовало в поставлении, тем меньше сомнений вызывал вопрос о рецепции поставления. Съехавшиеся епископы являлись свидетелями того, что избрание кандидата в епископы было совершено с общего согласия всей местной церкви.

1. Хирофесия, в собственном смысле, является священнодействием, в котором и через которое Церковь, возглавляемая епископом, испрашивает благодатные дары на обозначенного к служению. За этим моментом таинства поставления в Древней Церкви следовало свидетельство народа о том, что испрашиваемые дары ниспосланы Богом. Если дары Духа ниспосланы, то таинство совершилось, а потому поставленный должен приступить к служению, к которому он призван Богом. Поэтому свидетельство народа было принятием (рецепцией) Церковью совершенного таинства. Момент священнодействия был настолько связан в Древней Церкви с моментом рецепции, что в памятниках об этом последнем специально не говорится. Этот некоторый пробел восполняется тем, что мы знаем о порядке совершения всего таинства поставления. Наши сведения о рецепции более обширны относительно рецепции, выходившей за пределы местной церкви, в которой и для которой совершалось поставление. Обычно это случалось при поставлении епископов.

В Древней Церкви поставление совершалось на точно определенное служение в точно определенной церкви. Если поставлялся епископ, то он непосредственно после поставления занимал центральное место в евхаристическом собрании и совершал «благодарение». Если это был пресвитер или диакон, то он тотчас же после поставления занимал то место в церковном собрании, которое ему принадлежало с момента поставления. Занятие этих мест в евхаристическом собрании совершалось с согласия Церкви, а допущение к занятию этих мест было знаком принятия Церковью таинства поставления. Этот порядок вполне ясно выражен в «Апостольском предании» Ипполита Римского: «когда он соделался епископом, пусть каждый даст ему поцелуй мира, приветствуя его, так как он соделался достойным этого» 

[53]

. Как поцелуй мира при принятии нового члена, так и поцелуй мира после рукоположения является свидетельством народа о ниспослании рукоположенному даров Духа, т. к. достойным служения в Церкви является тот, кто получил дары Духа. Излагая поставление пресвитеров и диаконов, Ипполит ничего не говорит о том, что именно следует за молитвой рукоположения. Но не подлежит сомнению, что поставленный пресвитером или диаконом так же, как и епископ, приветствовался церковью и занимал свое место в евхаристическом собрании. О пресвитере не говорится в памятнике, что он совершал Евхаристию после своего поставления, т. к. он поставлялся, чтобы иметь удел или место в пресвитериуме, а потому он, после поставления, занимал место среди пресвитеров.

Не менее ясно выражен момент свидетельства Церкви и в «Апостольских постановлениях». После поставления епископа «прочие священники пусть говорят «Аминь», а с ними и народ». «Аминь» запечатлевает молитву поставления; это — признание совершенного таинства. «Наутро прочие епископы пусть помещают его на принадлежащий ему престол, и все приветствуют его целованием мира о Господе» 

В современной церковной практике нет места для принятия церковью совершенного для нее поставления. Для него нет места, т. к. поставление совершается, как мы знаем, обычно не в той церкви, для которой поставляется епископ или пресвитер. Это в значительной мере способствовало выпадению момента рецепции из таинства поставления. Тем не менее, литургические чины поставлении до настоящего времени сохраняют следы прежнего свидетельства народа. Поцелуй мира, даваемый всем народом, исчез из чина поставления. Вместо него мы находим возглас «έξιος» который, возможно, уже имелся в эпоху Ипполита Римского: «пусть каждый даст ему поцелуй мира, приветствуя его, т. к. он сделался достойным этого». В настоящее время этот возглас произносится рукополагающим епископом, сослужащими ему пресвитерами и затем народом. Однако он потерял свое прежнее значение. Народ не может свидетельствовать о «достоинстве» рукоположенного, который не им избирался и не для него поставлялся.

2. В Древней Церкви поставление пресвитеров и прочих клириков, как общее правило, не выходило за пределы местной церкви. Принятие поставления местной церковью, для которой оно совершалось, предполагало принятие его всеми остальными церквами. Поставление же епископа не ограничивалось пределами местной церкви, а требовало рецепции со стороны других церквей. В принципе, поставление епископа должно было быть принято всеми местными церквами, но фактически оно никогда не принимало этой формы. Обычно оно ограничивалось рецепцией ближайших местных церквей и, главным образом, ближайшей наиболее авторитетной церкви, за которой следовали остальные местные церкви. Выше было указано, что местные церкви стремились пригласить для участия в поставлении своих епископов как можно больше соседних епископов. Их участие в поставлении предопределяло рецепцию их церквей, а также и рецепцию наиболее авторитетной церкви. Когда в III веке Корнелий был избран и поставлен Римским епископом, он сразу же обратился в Карфаген к Киприану, с просьбой о рецепции его поставления. К Киприану с той же просьбой обращался и Новациан. Решение Карфагенской церкви в значительной степени способствовало общему признанию Корнелия. Рецепция Карфагенской церкви предопределила рецепцию всех африканских церквей, отчасти и восточных, к которым Корнелий сам писал. В свою очередь, рецепция Римской церкви обычно решала на Западе, и большею частью на Востоке, вопрос о рецепции поставления епископов. Когда в митрополичьей системе управления рецепция поставления теряет свое значение, то, тем не менее, рецепция Римской церкви остается необходимой при поставлении патриархов.