Контрольный срок минул. Камал понимал, что нырять в Солнце бессмысленно. Легче найти иголку в стоге сена, чем крохотный шарик солнцелета в гигаметровой толще плазмы. Но что было делать командору? Вернуться на Землю и сообщить, мол, так и так, в точку рандеву «Крякутный» не явился, чем прикажете заниматься? И Камал, не советуясь с экипажем, велел готовиться к нырку. Позитронный Мозг трансформировал солнцелет в шар, окружил защитным полем, и они вошли в хромосферу рядом с грибовидным протуберанцем. В конвективной зоне их, как обычно, поболтало, но несильно. Затем до глубины ста мегаметров «Гагарин» шел уверенно, зондируя плазму нейтринными лучами. Поисковый экран был пуст. Они погружались все глубже в неизведанные области…

…И-и-и вот!.. пульт заструился, растопырился… еще одна пара рук… много-много рук… так не может быть… ползти по поверхности и вдруг бездна!.. Так не должно быть… плазма струится сквозь корабль… почему я не горю?.. Там, впереди, — «Крякутный»… за ним?.. как пузырек воздуха в воде… я растекаюсь… рассыпаюсь… нет!.. нет, нет, нет… мама!

Командор запутался в росистых кустах. Помотал головой, отгоняя наваждение. Зло сплюнул… Вот всегда так. Плавное течение мыслей вдруг прекращается, открывается неожиданный шлюз, и оттуда хлещет страшное воспоминание. Камал стащил с головы берет, вытер потное лицо и лысину. Огляделся.

Давно он не был в таком вот полноценном трехъярусном лесу, наполненном полузабытыми запахами, тишиной и сизым сумраком. Идеально прямые шероховатые стволы сосен убегали ввысь, как органные трубы; кустарник курчавился мелкой листвой, в разрывах которой серебрились паутиновые спирали, унизанные росинками; в зарослях перистых папоротников прыгали лягушата. Камал выдрался из кустов и неспешно двинулся дальше. «Хорошо, что не взял птерокар, — думал он. — Когда еще доведется так восхитительно промочить ноги…» Облегающий зеленый костюм промок, и командор на секунду ощутил себя лягушонком, скользящим сквозь влажные листья папоротников. «Хорошо!» — сказал он вслух и остановился. Впереди, в просветах между темными стволами сосен, глыбой айсберга белело длинное здание. «Так скоро? — с сожалением подумал командор. — Не нагулялся…»

Интернат стоял на пологом холме, на виду у Байкала, голубеющего далеко внизу. На левом конце крыши была устроена площадка для птерокаров, легко узнаваемая по оранжевой сигнальной колонне. Рядом, словно громадный черный тюльпан, распустил лепестки энергоприемник. Правый конец здания был увенчан ребристым куполом. «Обсерватория, что ли? — мельком подумал Камал. — Зачем детишкам обсерватория?» Он легко взбежал по широким ступеням. У входа стояла темноглазая девушка в легком платье. Над ее головой крупными разноцветными буквами разбежалось слово «Баргузин».