Весной начала девяностых, в религиозных семьях принято было приглашать на пасхальный ужин русских, недавно приехавших в Израиль — восходящих. Не думаю, что теперь, спустя почти десять лет, сохранилась эта весенняя лихорадка — слишком много утекло с тех пор иллюзий, и сердца стали суше. А тогда предпраздничная суета была сродни предновогодней. Только вместо разноцветных шаров и серпантина, верующие в чудеса горожане Иерусалима брали напрокат и, как им казалось, даром: мужчин, женщин, мальчиков, девочек, стариков и украшали ими праздничный стол, за которым проводят пасхальную ночь, играя в замысловатую игру: Исход из плена в Египте. Древние правила игры в освобождение из рабства веками определены в порядок, которому подчинены все играющие.

В том сезоне в моде были наборы полной семьи с исправным механизмом ваньки-встаньки — так называется болванчик-оптимист, внутри у которого есть такая штука, которая, как его не кидай — из любого положения — заставляет его встать вертикально. У болвана широкая улыбка и пустые глаза…

Весёлая суета владела Иерусалимом: пищали и прилипали к ушам телефонные трубки, начищалось до блеска фамильное — в первом поколении — серебро, лёгкой рукой выбрасывался накопившийся с прошлой весны хлам, мыльная вода щедро лилась из окон и дверей белых домов.

Пасхальные гости организовывались по знакомству — замечательный своей первобытной силой и вечный, как все архетипы, способ натурального обмена, прекрасно конкурирующий тишиной недомолвок со звоном монет.

Как весенние соки пронизывают каждую травинку, связывая её с дождевыми каплями, так в полнолуние месяца Нисан между людьми напрягаются невидимые нити, пропущенные через прихотливое сплетение истинных отношений: не по чинам, соседству или родству, а по тем неосязаемым мистическим связям, которые невозможно проследить за время жизни. Так, в одну и ту же ночь, вот уж тысячи лет, встречаются люди, которые, казалось бы, никогда не должны были встретиться, словно чья-то небрежная рука смешивает их судьбы, и они вместе с первой звездой — составляют причудливый пасхальный порядок древней еврейской игры в исход из рабства.