Фантастическая повесть в причудливых декорациях. Это детектив, это альтернативная история, это уцелевшая Византия 19-го века, это мир, не познавший пара, но открывшими вечный источник энергии в виде чар. В некотором смысле это чаро-панк. И в этом мире, где причудливый виток прогресса подарил человечеству не паровозы и радио, а автомобили на чародейском ходу, роботов и магические компьютеры, тоже иногда случается что-то странное…
Трактус остановился так резко, что я едва не клюнула носом оконное стекло. Повезло — вовремя схватилась за поручень. Огромное металлическое тело трактуса дернулось еще раз, осело, под полом что-то жалобно задребезжало, точно там жаловалась какая-то отставшая шестерня, двери открылись. Я торопливо вышла.
Трактус за моей спиной чихнул двигателем, зазвенел медным бочкообразным корпусом и двинулся вперед, важный и целеустремленный как пожилая черепаха. Улочка, на которой он меня высадил, оказалась узкой, двум экипажам и не разъехаться, но чистой, ухоженной. Брусчатка гладкая, хотя и потемневшая от времени — видимо, не часто сюда заворачивают шумные конки и громоздкие, пахнущие маслом и гарью, механические экипажи. Я оглянулась.
Дома здесь стояли невысокие — то ли дело в центре! — но удивительно массивные, крепкие, отсчитавшие побольше лет, чем брусчатка под ногами. Они привалились друг к другу плечами, как шеренга плечистых кряжистых старичков, восседающих на одной завалинке. Тротуары были густо усажены липой и кленом, отчего казалось, что стоишь не посреди улицы, а между двух опушек.
Дом, что я искала, оказался почти в самом начале улочки. Двухэтажный, из светлого камня, он удобно устроился меж собратьями, отгородившись от посторонних высоким забором. К забору время оказалось не так милосердно — некоторых прутьев уже не хватало, кое-где вывалились камни, оставив после себя незрячие глазницы-провалы, на каменных тумбах зеленел бурьян. Как брошенная крепостная стена, не торопящаяся сдаться врагу.
Я улыбнулась скакнувшему в глаз солнечному зайчику и, проходя мимо, машинально погладила нос чугунного льва, ощерившегося со стены. Нос был приятный на ощупь, холодный и твердый. Волнения не было, лишь любопытство крохотным шерстяным клубочком приятно щекотало нервы. Что ж, главное не теряться. Но и излишне самоуверенный вид может повредить. Открывая калитку, я подумала про себя так — держаться свободно, уверенно, но без раскованности. Без напускного столичного лоска. И, не дай Боже, без фамильярности. Этакая уверенная в своих силах милая, немного провинциальная, штучка.
