Взгляды, высказанные в предлагаемых двух статьях, вызвали в литературе Бунда весьма сердитые возражения. Читая полемические места, направленные бундовскими публицистами против взглядов российской социал-демократии на национальный вопрос, мне представлялось, что наши противники держали во время писания перед собою словарь, тщательно подбирали крепкие слова и пускали их в ход, воображая, что сие действие есть полемика. Само собою разумеется, что подобного рода «полемика» никого не в состоянии вдохновить.

Но кроме «полемики» бундовские публицисты представили некоторые возражения, так сказать, по существу. На эту часть их критики я имела в виду ответить подробно и принялась было писать обстоятельное предисловие к этой брошюре. К сожалению, более спешные занятия заставили меня отложить исполнение этого намерения до другого раза.

Но, коснувшись способа полемики публицистов из Бунда, не могу обойти молчанием следующего весьма характерного обстоятельства. В горячем споре против нас бундовские публицисты проявили свойственную им энергию и настойчивость; они пользовались воззрениями различных авторов на национальный вопрос; они на разные лады и в различных формах излагали и повторяли резолюцию, принятую австрийской социал-демократией на брюнском очередном съезде; они тщательно выискивали у разных социал-демократических писателей случайные мысли, отдельные фразы, вскользь сказанные слова, пользуясь всем этим материалом для защиты занятой ими позиции. И, несмотря на такое рвение, наши противники по данному вопросу, товарищи из Бунда, не сделали главного, а именно: они нам не доказали и даже не пытались доказать, что наша точка зрения противоречит теории научного социализма. А нам, например, думается, что с этого как раз следовало начать и что раньше, чем заниматься откапыванием случайных мыслей у разных писателей, надо было вооружиться против нас взглядами по интересующему нас вопросу наших великих мастеров — Маркса и Энгельса. Но, быть может, Маркс и Энгельс упустили из виду национальный вопрос? Очень легко обнаружить несостоятельность подобного предположения. Стоит для этого только открыть «манифест коммунистических партий» и прочесть там следующие строки: «Коммунисты, говорится в „Манифесте“, отличаются от других рабочих партий только тем, что с одной стороны в движении пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, независимые от национальности, интересы всего пролетариата; с другой стороны — тем, что на различных стадиях развития, через которые проходит борьба пролетариев против буржуазии, они всегда защищают общие интересы движения в его целом». Итак, с точки зрения авторов «Манифеста» два главных принципа отличают социал-демократию от других рабочих партий, — и один из этих двух главных принципов состоит в выделении и отстаивании общих интересов пролетариата, независимо от национальности. Ясно, что бундовские публицисты, оспаривая наш взгляд на отношение национализма к научному социализму, отказываются от одного из главных положений «Манифеста». Само собою разумеется, что всякий имеет право не согласиться с главными принципами «Манифеста коммунистической партии», но тогда надо это высказать прямо и открыто, а не свалиться своей неуклонной ортодоксальностью, как это делают публицисты из Бунда. Но дел в том, что, когда великое учение приобретает действительную историческую силу, то оно обыкновенно становится догмой не для его последовательных сторонников, занимающихся его дальнейшей разработкой и его воплощением в целостном виде в практическую действительность, а для половинчатых, непоследовательных приверженцев, которые, не будучи в состоянии усвоить дух нового учения, стараются согласовать его со старыми, отжившими воззрениями, прикрывая свою отсталую, реакционную точку зрения термином нового господствующего учения.

Автор.

Следя внимательно за полемикой, которая ведется между «Искрой» и Бундом, и сталкиваясь с читателями, которых серьезно волнует предмет этой полемики, я пришла к тому убеждению, что спорный вопрос должен быть перенесен на другую почву. Это обстоятельство побудило меня обратиться в «Искру» с настоящим открытым письмом, рассчитывая на то, что серьезная «Искра» не откажется выслушать мнение товарища и в том случае, если он не согласен с методом полемики по данному вопросу.

Дело в том, что как «Искра», так и Бунд сосредоточили все свое внимание исключительно на организационном вопросе. Не подлежит, конечно, ни малейшему сомнению, что всякий, посвященный в революционное дело, должен сознавать и понимать всю важность и серьезность организационных вопросов; для всякого действующего революционера должно быть вполне ясно, что от правильной постановки и правильного решения организационных задач зависит очень многое. Но то, что тревожит и волнует организаторов и вообще сознательных определившихся социал-демократов, уяснивших себе связь между принципиальными вопросами и вопросами организации, может оказаться совершенно неинтересным и мало объясняющим для тех, которые ищут разрешения и уяснения основных, принципиальных предпосылок. Возьму для примера хотя бы следующий факт. Как мы узнали из «Последних известий» и впоследствии из «Искры», Бунд, ведя переговоры о соглашениях с нашей партией, предъявил сперва максимальные требования, но, когда последняя отказалась от соглашения на таких условиях, то у Бунда оказались про запас еще и минимальные требования. Весьма понятно, что такой процесс договора мог сильно и серьезно волновать представителей Росс. Соц. — Дем. Раб. Партии; но, спрашивается, какое значение имеет этот факт для того еврейского интеллигента или еврейского рабочего, который стоит перед вопросами: Должен ли он, как еврей-социалист, непременно работать среди евреев, или же он исполнит свой социалистический долг, если станет служить своему идеалу в рядах общероссийского борющегося пролетариата? Должно ли еврейское социалистическое движение содействовать слиянию еврейского населения с христианским, или, наоборот, стремиться к обособленности? Эти основные, принципиальные вопросы не только не выясняются в прениях о типе организации, а, напротив, все более и более отодвигаются на задний план и все более и более исчезают в споре об организационных деталях. И именно благодаря тому обстоятельству, что центром этой полемики служит организационная сторона дела, Бунду удалось в течение продолжительного времени скрывать свою основную националистическую точку зрения. «Мы не националисты, читаем мы во всякой бундовской статье; мы только требуем самостоятельной еврейской организации и хотим войти в Р. С.-Д. Р. П. на началах федерации, а не просто автономии».

Отрицая и скрывая свою истинную националистическую сущность, писатели и агитаторы Бунда развивают и укрепляют на почве продолжительных организационных споров национальные страсти; нападая на «Искру» и систематически борясь против ее организационных взглядов, они сеют рознь и вражду между еврейским и всероссийским пролетариатом. Пора, поэтому, «Искре» поставить вопрос на чисто принципиальную почву и этим заставить Бунд ясно и прямо обнаружить свою националистическую тенденцию. Само собою разумеется, что размеры газетной статьи не позволяет мне всесторонне разобрать этот важный и, во многих отношениях, сложный еврейский национальный вопрос. Но читатель не будет судить меня строго, если он только не забудет той цели, которую я себе поставила. Цель же моя, повторяю, в том, чтобы перенести интересующий нас вопрос на исключительно принципиальную почву.

Как известно, очередной четвертый съезд Бунда пришел к тому заключению, что еврейский народ должен быть признан особою национальностью. Это признание евреев нацией легло в основу стремлений Бунда создать самостоятельную и независимую соц. — демокр. организацию. Несмотря на то, что это научное определение послужило базисом всех дальнейших программных выводов Бунда, бундовские писатели не посвятили ни одной брошюры и ни одной цельной статьи этому основному вопросу. Но, насколько можно заключить из разбросанных в бундовской литературе случайных замечаний, Бунд признал еврейский народ самостоятельной национальностью на том основании, что этому народу присущи специфические расовые и психологические черты. Я не стану оспаривать ту мысль Бунда, что евреи обладают некоторыми психологическими особенностями, отличающими их от других национальностей. Я даже пойду далее и скажу, что марксисты противоречили бы сами себе, если бы стали отрицать некоторые особенные психологические черты у такого народа, которые жил и боролся за свое существование при исключительных исторических условиях. Что особенные условия борьбы за существование порождают особенный психологический склад, это — аксиома для всякого марксиста. И какой-нибудь Штейнталь, Лацарус или другой социальный психолог будут совершенно правы, если на основании социальной психологии признают евреев особой национальностью. Но одно дело социальная психология, а другое дело политика. Социальная психология может с своей, чисто описательной, аналитической точки зрения найти в данной части населения данной страны достаточное количество специфических свойств для того, чтобы ее признать особой национальностью. Но политика преследует иные цели. Для нее важны не те особенности, которыми характеризуется данная часть населения, как психологическая разновидность, а те его конкретные, реальные условия на основании которых можно было бы отстаивать его самостоятельное экономическое и правовое существование. Поэтому, те элементы, которые делают возможным считать известную часть населения особой нацией с точки зрения психологической, совершенно недостаточны для того, чтобы признать ее самостоятельной нацией с точки зрения политической. А так как Бунд — не ученая коллегия, занимающаяся исследованием социальной психологии, а политическая организация, преследующая конкретные исторические цели, то вполне очевидно, что он ошибается, считая психологические особенности евреев достаточным базисом для самостоятельного существования их, как нации.

Такой постановкой национального вопроса Бунд сознательно или бессознательно примкнул к