Отражение тех или иных событий в истории определяется психологией двух эпох. Первая — та, в которой они происходили. Вторая — та, в которой жил историк, их описывающий. При этом эпоха, в которой находится даже самый объективный исследователь, сильно влияет на результат его работы. Например, дореволюционные историки, описывая подвиг Ивана Сусанина, делали упор на то, что он спас царя, а советские — на то, что Сусанин боролся с польскими интервентами. Причем и первое, и второе — правда.

Мы будем говорить о временах не столь отдаленных — о бурном периоде революций и гражданской войны в России.

В исторических исследованиях советских ученых, а особенно в художественной литературе и кинематографе СССР, красноармейцы изображались примерно так же, как восставшие рабы под предводительством Спартака или крестьяне под предводительством Е. И. Пугачева. Простые люди, взбунтовавшиеся против «господ» из-за невыносимого гнета несправедливой и тяжелой жизни. Во многом так оно и было — но в этой главе я хочу осветить проблему с другой, несколько неожиданной, стороны. С точки зрения легитимности и с точки зрения юридической законности, то есть легальности, советской власти. Так вот, с точки зрения легитимности и максимально возможной во времена революционных потрясений легальности, бунтарями были именно золотопогонники, участники Белого движения — корниловцы и деникинцы. А также войска украинской Центральной рады, гетмана Скоропадского, Директории, петлюровцы и красновцы, не говоря уже о махновцах, зеленых и антоновцах.

Легитимностью называют признание законности государственной власти, опирающееся на принятые в данном обществе ценности. Основой легитимности могут быть традиции и обычаи, харизма, демократические выборы. Если проще, то легитимным считают правителя, получившего власть либо путем всенародного волеизъявления через выборы, либо через наследование престола, согласно установленным в том или ином государстве династическим правилам. Легитимная власть

принимается

массами, а не просто навязывается им. А вот легальность власти должна иметь юридическое обоснование — то есть соответствовать существующим в государстве правовым нормам. Легитимность, в отличие от легальности, является не юридическим фактом, а социально-психологическим явлением.

Итак, к началу XX века царская власть настолько себя дискредитировала, что потеряла «священный» авторитет у большей части населения России, причем у разных групп — рабочих, крестьян, интеллигенции. Свидетельством тому являются многочисленные крестьянские восстания, Революция 1905–1907 годов, интеллигентская фронда — от кадетской парламентской оппозиции власти до эсеровского террора против отдельных ее представителей. Причем широкая общественность не осуждала такие теракты, как осуждает сейчас, а наоборот — рукоплескала им.

Большевики не были террористами, они понимали, что отдельными терактами ничего не добьешься, и готовили комплексное изменение государственного строя. И вот разразилась Февральская революция 1917 года. В советской исторической науке эта революция оценивалась положительно, но как предпосылка к Великой Октябрьской. И если вы возьмете Советский Энциклопедический словарь и почитаете биографии большевиков, то увидите, что мало кто из них участвовал в Февральской революции. Хотя почти все были активными действующими лицами Революции 1905–1907 гг. и Октябрьской 1917-го. А в советское время участие в любой революции считалось положительным фактом биографии, и если бы большевики были организаторами февральского переворота, этого никто не стал бы скрывать. Но в той либеральной революции участвовали единицы из многотысячной Ленинской гвардии.

На самом деле Февральская революция являлась скорее результатом верхушечного заговора представителей крупного капитала, генералитета и либеральной интеллигенции англо-американской ориентации. Даже глава французской военной миссии при Ставке Верховного главнокомандующего Морис Жанен в апреле 1917-го записал в свой дневник, что Февральская революция «руководилась англичанами и конкретно лордом Мильнером и сэром Бьюкененом

».

Конечно, заговорщики использовали недовольство широких масс, более того — они даже создали искусственные перебои в снабжении столицы хлебом, чтобы усилить это недовольство и спровоцировать волнения в Петрограде. Но организаторы свержения царя не выражали чаяний народа, они лишь использовали людей для достижения собственных узкокорыстных целей, они хотели устранить монарха лишь для того, чтобы править самим. Нам, увидевшим воочию перестроечных либералов типа Чубайсов, гайдаров и Собчаков, нетрудно представить себе их предшественников — керенских и родзянок. Вплоть до того, что в 1980-е был создан искусственный дефицит товаров, так же, как и в 1917 году. И если до перестройки, в спокойные советские времена, я, например, мог хоть с какой-то симпатией относиться к деятелям Февраля, то увидев их современный клон, увидев, сколько бед они натворили, резко изменил свое мнение. Алчные, болтливые, безжалостные, равнодушные к страданиям простых людей «демократы», ориентированные лишь на западные либеральные ценности, презирающие историю и культуру своей страны, воочию показали свою антинародную сущность как в 1917 г., так и в 1990-е.

Как они разграбили общенародную собственность в 1990-е, мы ощутили на себе. А вот примеры из 1917-го. В августе Временное правительство объявило, что установленные 25 марта твердые цены на зерно «ни в коем случае повышены не будут». Крестьяне, не ожидая обмана, свезли хлеб. Помещики же знали, что готовится повышение цен, и придержали зерно. Цены были удвоены, что резко ударило по крестьянству и по рабочим. Неудивительно, что вскоре начались массовые крестьянские восстания. Однако не стоит забывать, что их главной причиной был отказ Временного правительства передать помещичью землю тем, кто ее обрабатывает. И это несмотря на то, что министры, по крайней мере из числа эсеров, понимали, что без этого страну не сохранить, понимали, что горстка помещиков не в состоянии противостоять многомиллионной крестьянской массе. Только через полгода, когда большевики уже решили земельный вопрос, те же господа, которые возглавляли Россию в составе Временного правительства, приняли решение о передаче земли крестьянам, будучи большинством в составе Учредительного собрания. Но было уже поздно. Большевики опередили эсеров, выполнив, таким образом, те обещания, которые социалисты-революционеры давали труженикам села.

Почему же эсеры не передали землю крестьянам раньше? Ведь многие исследователи до сих пор полагают, что будь земельный вопрос решен Временным правительством, оно не было бы свергнуто в октябре, ибо за ним стояло бы не только большинство народа, но и вооруженные силы, состоящие в основном из крестьян. А причина проста — жадность банкиров и помещиков, которые были близки к правительству. Помещики, чувствуя неизбежную потерю своих угодий, начали спекуляции с землей — распродавали ее иностранцам, закладывали в банках, вырубали для продажи лес. Банкиры, как ни странно, были заинтересованы в сохранении помещичьего землевладения не меньше самих помещиков, ибо большая часть земли последних была уже заложена. А если добавить, что близкие к правительству люди наживались на поставках для действующей армии, то будет понятно, почему фронт вскоре развалился. Страшно подумать, что стало бы со страной, если бы большевики через восемь месяцев не пресекли деятельность либерального правительства.

Сегодняшние историки часто упрекают молодое Советское правительство в том, что оно заключило сепаратный мир с немцами, в результате чего Германия получила немалые территории.

Но, во-первых, эти территории потеряли не большевики, а царь и Временное правительство. Часть земель была утеряна в 1914–1917 гг. при отступлении русской армии под натиском немцев, а летом 1917-го Временное правительство де-факто признало независимость еще ряда территорий, в том числе, например, Украины.

Во-вторых, заключая Брестский мир, Совнарком рассчитывал лишь получить передышку в войне, чтобы вскоре отвоевать русские земли назад, что и было сделано. А то, что Польшу утратили, так и это сделали не большевики. Еще в октябре 1914 года немцы разрешили Ю. Пилсудскому, ярому русофобу, создать для действий против русских Польскую Военную организацию. В 1917 году, также при содействии немцев, был создан Государственный Совет Польши. И хотя Пилсудский, поняв, что чаша весов в Первой мировой войне склоняется в сторону Антанты, вышел из пронемецкого польского правительства, но он не оставил борьбу за независимость Польши, — более того, при поддержке своих новых покровителей из Англии и Франции Пилсудский добился присоединения к вновь созданному польскому государству части белорусских и украинских земель. Правда, большевики в 1920 г. пытались вернуть эти территории, но не смогли из-за удара в спину так называемой Русской армии барона Врангеля, хотя ведущие царские генералы во главе с A.A. Брусиловым именно в этот момент признали, что Советское правительство выражает интересы народа бывшей империи, и пошли к нему на службу.

В-третьих, судя по некоторым данным, еще Николай II начал зондировать почву для заключения сепаратного мира с немцами. Сейчас говорят, что это была дипломатическая игра, затеянная ради того, чтобы союзники отдали России Босфор и Дарданеллы в случае победы над Германией. Но кто его знает, игра это была или не игра? Царь видел, что союзники воспринимают русских, исключительно как «пушечное мясо». И вскоре они это доказали, когда заставили белогвардейцев подписывать кабальные договоры, чтобы английские, французские и американские генералы стали фактически высшей властью в России, — и требовали, чтобы английским, французским и американским владельцам предприятий в нашей стране были выплачены полностью доходы от этих заводов и фабрик с причислением 5-процентной надбавки за все время, пока эти предприятия не работали, начиная с 1914 года. Куда патриотичней выглядит решение Ленина отказаться от долгов царской России и Временного правительства, хотя в обмен на согласие Ленину предлагали полное признание советской власти мировым сообществом (да и долг он мог не платить сразу, а переложить его на плечи будущих поколений). Сравните с большинством нынешних правителей постсоветских республик, живущих по принципу «после нас хоть потоп» и загоняющих свои страны в долговую кабалу.

В-четвертых, ни для кого не секрет, что большевики поддерживали контакты со своими германскими коллегами-революционерами, и, подписывая мир, они одновременно готовили революцию в Германии, то есть мир был тактической хитростью ради победы. Ситуация типичная для мировой дипломатии. И вскоре революция в Германии произошла. Уж не на пресловутые ли деньги германского генерального штаба был свергнут кайзер?

Теперь рассмотрим легитимность Учредительного собрания 1918 года. Ибо разгон сего органа называют одним из главных доказательств нелегитимности советской власти. На самом деле —

не было никакого разгона, потому что не было и самого этого органа.

После ухода с заседания фракций большевиков и левых эсеров собрание потеряло кворум. То есть перестало быть органом государственной власти, а стало лишь сходкой депутатов. Судите сами — в Учредительное собрание было избрано 715 депутатов, на заседании присутствовало 410, из которых большевиков и левых эсеров 155, значит, после их ухода осталось 255 депутатов. А для того, чтобы представлять хотя бы половину страны, надо 400. Кстати, возможность для фракций покидать при необходимости заседания парламента, наряду с требованием кворума, является естественной для любой демократии. То есть большевики имели право на уход.

В связи с этим мне вспоминается так называемая конституционная ночь на Украине. Тогда, в 1996 году, я сам был депутатом украинского парламента и хорошо помню, почему Конституцию принимали ночью. Тогдашний президент Украины Л.Д. Кучма хотел разогнать парламент и «протащить» выгодную ему Конституцию. Пропрезидентским депутатам была дана команда не регистрироваться, чтобы заседание не имело кворума и не смогло открыться. Но в силу неразберихи, царившей тогда, некоторые сторонники Кучмы узнали о его приказе уже после того, как зарегистрировались. Спикер парламента A.A. Мороз понимал, что второй раз они не повторят этой ошибки, и решил вести заседание до конца, ибо перерыв был равносилен разгону Верховной рады. Вот почему мы сидели всю ночь.

То же и в Учредительном собрании — депутаты не расходились до утра. Причем Ленин приказал караулу всех выпускать и никого не впускать обратно. То есть он дал возможность собранию провести единственно возможное для него заседание. Больше бы собраться не смогли — не нашли бы кворума.

А в то время в войсках еще были сильны анархистские настроения, доставшиеся большевикам в наследство от Временного правительства. Этим объясняется то, что начальник караула Таврического дворца — матрос А.Г. Железняков — не полностью выполнил приказ главы правительства. Матросам надоело ждать, пока депутаты разойдутся сами (хотя те вряд ли бы продержались больше, чем несколько часов), и они решили поторопить их. Примечательно, что Железняков стал автором исторической фразы «Караул устал» неосознанно. Начальник караула вкладывал в свои слова буквальный смысл — его товарищи матросы действительно устали караулить уход депутатов и попросили Железнякова, чтобы он поторопил их. Нельзя забывать, что заседание Учредительного собрания проходило всего лишь через два с небольшим месяца после прихода большевиков к власти. Неудивительно, что они еще не успели справиться с анархией в войсках. Однако большевики довольно быстро навели порядок, и Красная армия стала самой дисциплинированной армией на фоне войск сепаратистов и белогвардейцев. Это признавали даже враги красных. Атак неожиданно для себя вошедший в историю матрос Железняков вскоре погиб на фронте, успев в свои 24 года стать комиссаром флотилии, командиром полка и бронепоезда.

Надо сказать, что Учредительное собрание открывал Председатель ВЦИК Я.М. Свердлов, и депутаты после недолгих пререканий все же допустили это, а значит, косвенно признали легитимность советской власти. Кроме того, закрытие Учредительного собрания одобрил Съезд Советов — выборный орган, представляющий большинство населения страны.

Теперь поговорим о легитимности тех властей, которые противостояли большевикам в период гражданской войны. Как мы установили выше, с ноября 1917 г. Советское правительство было единственной легитимной властью в стране. И хотя историки часто пишут слова «революция» и «гражданская война» через запятую, нельзя забывать, что между этими событиями прошло более чем полгода. Я имею в виду полномасштабную войну, а не мелкие стычки, непрерывные со времен Временного правительства. То есть страна полгода жила под властью Совнаркома. Поэтому гражданская война была невыгодна большевикам, и развязали ее отнюдь не они. Более того, те, кто выступил против ленинского правительства, фактически были бунтовщиками, решившими свергнуть законную власть.

Еще работая корреспондентом лутугинской районной газеты на Луганщине, в 1992 году, в одной из статей я назвал Красную армию непривычным словосочетанием — «правительственные войска» (см. «Революция победила…», «Трудовая слава» № 76(4221) от 06.11.1992.). Но это правда — Красная рабоче-крестьянская армия была именно правительственными войсками, при том что почти половина бывших царских офицеров сражались в ее рядах. Примерно столько же, сколько было у белогвардейцев. К тому же, как уже говорилось, Белая армия была куда менее дисциплинированной, чем Красная. О белогвардейской вольнице пишет даже Деникин, когда, оправдываясь за поражение, вспоминает о том, как его войска плохо повиновались ему, как грабили население, как зверствовала его контрразведка, как его генералы фактически превратились в самостоятельных феодалов со своими янычарскими гвардиями, как они отдавали города на разграбление войскам, как захватывали поезда с углем и детские «заводные лошадки», не останавливаясь даже перед разграблением церквей. Преемник Деникина Врангель пишет о повальном пьянстве и кутежах белых офицеров. В то время как в Красной армии пьянство было под запретом.

Попытки придать какую-то легитимность Белому движению связаны опять-таки с депутатами Учредительного собрания. 5 депутатов отправились в Самару и создали Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), который объявил себя временным правительством на территории Самарской губернии, а позже стал претендовать на всероссийский статус. Максимальное число депутатов-учредиловцев, которые вошли в Комуч, было 96, что значительно меньше, чем в большевистских органах власти, ведь треть состава Учредительного собрания стали полномочными делегатами Третьего съезда Советов, а в состав новоизбранного ВЦИК вошло около 60 учредиловцев. Таким образом, Комуч не мог претендовать на всенародное представительство, ибо его члены представляли чуть более 10 % избирателей.

Позже антибольшевистские силы провели так называемое Уфимское государственное совещание, где были и представители Комуча. В совещании участвовало всего 60 депутатов Учредительного собрания, но оно образовало Директорию из пяти человек, объявившую себя «верховной властью». Легитимность этой власти, как видим, не выше, чем у Комуча. Тем не менее Директория создала подчиненное ей правительство, одним из министров которого был небезызвестный адмирал Колчак. Вскоре он сверг Директорию (формально большую часть «директоров» заставили подать в отставку). И тут начинается самое интересное — Совет министров свергнутой Директории констатирует ее отсутствие и передает верховную власть вице-адмиралу Колчаку, причем тут же присваивает ему звание полного адмирала. Так Колчак стал «Верховным правителем России». Историкам известно, что именно люди, близкие к адмиралу, разыграли сей фарс. То есть Колчак сам себя назначил не только правителем, но и присвоил себе очередное звание. Как он невыгодно смотрится хотя бы по сравнению с Деникиным — тот хоть повышать себя не стал: как был генерал-лейтенантом, так и остался. При этом колчаковцы прославились еще и убийствами депутатов Учредительного собрания — тех самых, которые дали им власть. Учредиловцы не угодили им своей левизной. Ведь при открытии собрания они исполнили «Интернационал».

После того, как Колчак был разбит, он передал титул «Верховного правителя России» Деникину, но последний утверждал, что не принимал это звание. Хотя и не отказался. С Деникиным проще, чем с Колчаком. Начиная восстание на юге России, его лидеры — Алексеев, Корнилов и Деникин — опирались в основном на силу. Легитимность они так же, как их северный союзник H.H. Юденич, рассчитывали получить по факту победы. Правильно, кстати, рассчитывали… но не сложилось.

Такое масштабное и неоднозначное явление, как коллективизация, со времен перестройки подается в СМИ, книгах, на Интернет-сайтах обычно со знаком минус. И даже сейчас, когда к обществу постепенно возвращается правда о нашей истории, когда перестали писать исключительно в черных тонах о Сталине, коллективизация остается в восприятии широких масс чем-то резко отрицательным.

Я написал эту главу книги не для того, чтобы «обелить» процесс коллективизации, — мои предки тоже в чем-то от нее пострадали. Но любую проблему надо рассматривать в комплексе, руководствуясь логикой, а не эмоциями. Причем рассматривать именно с позиций выгоды

для крестьян.

Ибо, как читатель увидит ниже, коллективизация неразрывно связана с конфискацией помещичьей собственности на землю. Ведь к началу XX века, когда помещики перестали быть основным служилым контингентом, такие меры были неизбежны. Если бы не революция 1917-го, конфискацией пришлось бы заниматься царской власти, как это ни парадоксально звучит. Так или иначе, сразу после Первой мировой войны правительству России пришлось бы решать крестьянский вопрос, причем в пользу крестьян, проводя конфискацию помещичьей земли. Может быть, со скрипом и неохотно, как отменяли до того крепостное право, но пришлось бы — иначе власть не устояла бы… А после такой конфискации неизбежна коллективизация. Почему — будет сказано ниже.

Прежде чем говорить по существу, ответим на один вопрос — а была ли у Советского Союза в конце 1920-х альтернатива коллективизации? Те, кто учился в советских школах, несомненно, помнят о том, что большевики сразу же после прихода к власти «прогнали помещиков и капиталистов». Но это не совсем так. Вначале прогнали помещиков, а потом капиталистов. Декрет о земле, то есть о конфискации помещичьей собственности, наряду с Декретом о мире, был первым декретом советской власти. Национализация предприятий произошла позже, причем вначале большевистское руководство даже отговаривало рабочих брать на себя управление производством, опасаясь, что рабочие не справятся без специалистов-управляющих. А некоторых бывших капиталистов, лояльных к советской власти, таких как известный книгоиздатель И.Д. Сытин, оставили руководителями национализированных предприятий и в случае добросовестной работы давали им персональную пенсию. Но это отдельная тема.

С точки зрения большевиков и помещики, и капиталисты являлись эксплуататорами. А вот с точки зрения либеральной морали между ними большая разница. Хотя многие нынешние сторонники либерализма сами вряд ли понимают отличие помещиков от капиталистов. Большинство скажет, что капиталист владеет фабрикой, а помещик — земельными угодьями. В основном это верно, но сельские капиталисты тоже владеют земельными угодьями, при этом помещиками не являются. Чтобы понять отличие, надо вернуться к истокам. Как появилась собственность капиталиста? Обычно кто-то из его предприимчивых предков основывал мануфактуру, торговую фирму, в общем, организовывал то, что мы сейчас называем словом «бизнес», и богател всеми правдами и неправдами. Совсем другое дело — помещик.

В те времена, когда была неразвита финансовая система, государству было невыгодно продавать продукцию, изъятую у крестьян в виде налогов, чтобы потом расплачиваться полученными деньгами с военнослужащими и чиновниками. Такое практиковали для расчета с иностранцами. Со своими поступали проще — наделяли их поместьями, с которых помещики кормились, а за это они и их дети несли государственную службу. В XVIII веке набравшие силу помещики добились у правительства права не служить, но продолжали владеть землей, данной их предкам под обязательным условием государственной службы. Причем даже те, кто добровольно шел на службу, получали оплату

Теперь рассмотрим другую сторону проблемы — а имела ли власть право на подобные действия? Начнем с того, что до революции большинство крестьян в России придерживались общинного землепользования. То есть землей пользовались

все крестьяне

общины, распределяя ее между собой, причем нередки были и переделы — при изменении состава семьи того или иного крестьянина. Премьер-министр П.А. Столыпин в начале XX века пытался разрушить общину, призывал крестьян выселяться на хутора, забирая свой участок из общинной в частную собственность. Но большинство крестьян не пошли на это.

А теперь еще раз обратимся к крестьянским наказам, которые легли в основу Декрета о земле. Согласно этим наказам, земля обращалась во всенародное достояние, а не переходила в частную собственность крестьян, земля национализировалась. Представителем того или иного народа, согласно нормам права, является государство. То есть Декрет фактически превращал землю в государственную собственность,

пользователями

которой являлись крестьяне. Поэтому коллективизация, с юридической точки зрения, не являлась конфискацией земли. Коллективизация являлась лишь

сменой системы землепользования.

И об этом не должны забывать те, кто пишет о ней.

Теперь коснемся самого болезненного вопроса — тех тяжелых испытаний, через которые прошли крестьяне во время коллективизации. Ответить на этот вопрос нельзя без учета политической обстановки в стране в те годы. Не секрет, что большевики в 1917 году, наделяя крестьян землей индивидуально, делали это, выполняя не столько свою программу, сколько идя навстречу пожеланиям крестьян. Распределение помещичьей земли между мелкими владельцами отвечало программе партии эсеров, а не большевиков. Большевики понимали, что рано или поздно придется создавать сельхозкооперативы, и даже создавали крестьянские коммуны еще задолго до создания колхозов. Но таких предприятий было немного. В кооперативы крестьян планировали завлекать постепенно, привлекая их туда экономическими льготами, снабжая их техникой по низким ценам, а то и вовсе бесплатной.

Почему же к концу 1920-х, к тому времени, когда в мире разразился экономический кризис, когда стало ясно, что государство не выживет без укрупнения сельских хозяйств, было создано так мало крестьянских кооперативов? Потому, что после смерти Ленина перед руководством партии встали другие вопросы. Победив в Гражданской войне, пришлось вести фактически еще одну войну — войну внутри самой партии. Вначале большинство Политбюро боролось с Троцким, который после смерти Ленина пытался занять освободившееся место вождя. Потом Сталин боролся с Каменевым и Зиновьевым, потом с Бухариным, Рыковым и Томским. Причем борьба была жесткой, вплоть до создания разветвленного троцкистско-зиновьевского подполья со своими типографиями и аналитическими центрами. Ниже мы поговорим о ней подробнее. Понятно, что в таких условиях руководство страны не могло планомерно и кропотливо заниматься сельскохозяйственными вопросами. А когда оппозиция была побеждена — драгоценное время было упущено. Поэтому коллективизацию пришлось проводить в спешке — потеря одного-двух годов была равносильна гибели державы. Ни для кого не секрет, что только благодаря коллективизации мы смогли провести индустриализацию. Причем промышленность усиливалась, поставляя технику в колхозы, а колхозы, благодаря этой технике, тоже богатели, получая более высокий урожай. Посредством индустриализации мы смогли вооружить армию самым современным на то время оружием. Смогли на равных соперничать с самой технически оснащенной армией тех лет — с армией фашистской Германии. Таким образом, наша коллективизация стала залогом победы человечества над фашизмом.

Несмотря на все объективные трудности и ошибки властей, крестьяне в основном приняли коллективизацию. Массового антисоветского движения не было даже тогда, когда, вроде бы, появилась такая возможность — во время «Великой Отечественной войны. Наоборот — крестьяне с оружием в руках пошли защищать свою Родину и советскую власть.

Теперь перейдем к одному из самых болезненных вопросов нашей истории — к голоду 1930-х, для которого западные советологи придумали особое слово — «голодомор». Некоторые циничные политики в бывших советских республиках используют эту трагедию для того, чтобы поссорить между собой народы бывшего СССР. Особенно активно муссировалась тема голода на Украине во время правления «помаранчевых» националистов во главе с президентом В. Ющенко. Украинские националисты пытались представить голод как геноцид центральной власти, направленный исключительно на украинцев. То есть использовали трагедию 1930-х годов для того, чтобы поссорить русский и украинский народы.

Я не буду останавливаться на том, что и так широко освещалось. На том, что голод затронул не только Украину, но и другие регионы Союза. Что голод был не только на тех украинских землях, которые входили в состав СССР, но и на тех, которые были под властью Польши и Румынии. Что подобные трагедии происходили с определенной регулярностью и в царской России, и в других странах. Например, голод в Ирландии в XIX веке привел к тому, что в этой стране исчезла большая часть населения. Не буду говорить и о том, что власти предпринимали энергичные меры к спасению людей. Об этом сохранились многочисленные документы. Более того — просматривая подборку заграничной эмигрантской прессы, я нашел удивительное сообщение. Вот оно:

На этом примере мы видим, что зерно СССР действительно экспортировал. Не мог Сталин сорвать заключенные с таким трудом контракты на поставку зерна, объявить страну банкротом, опозориться в глазах всего мира и остаться без ценного заграничного оборудования, так необходимого для индустриализации. Вместо того чтобы сорвать контракты, правительство пошло менее болезненным для страны путем — стало закупать зерно. Для чего? Естественно для спасения голодающих — другой нужды в таких закупках не было.

Кроме этого есть еще масса документов, как власти кормили сельских школьников регулярными обедами, помогая выжить им и их семьям, как организовывали питание колхозников и многие другие. А вот о том, что голод был устроен сознательно, документов нет.

Ставший орудием в современной политической борьбе феномен «1937 года» в наше время и в нашей стране трудно исследовать сухо и отстраненно. Слишком уж велик эмоциональный накал вокруг событий более чем семидесятилетней давности. А картины, описывающие страдания безвинно репрессированных, постоянно всплывают для решения конкретных политических вопросов. Так было и во времена XX съезда, когда Хрущев (сам, кстати, активнейший участник репрессий) использовал их для победы над своими политическими противниками. Так было и во времена «холодной войны», когда описания репрессий постоянно вбрасывались в информационное пространство СССР спецслужбами Запада. А во времена перестройки цифра «1937» приобрела почти такой же зловещий и магический ореол для большинства населения Советского Союза, как и пресловутое «число Зверя — 666» для христиан. Да и сейчас карта с надписью «1937» время от времени достается из рукава, особенно во время избирательных кампаний.

И все же, если глянуть глубже, любое историческое исследование несвободно от эмоций. Описания казней времен Французской революции или гражданских войн в Древнем Риме, сделанные мастерским пером историка, и сейчас впечатляют, заставляют волноваться, сопереживать жертвам, негодовать на палачей.

Даже искушенный исследователь может забыть, что, вникнув в психологию того или иного века, он получит совсем не те оценки, которые можно дать исходя из позиций современности. И фраза аббата во время «крестового похода» против альбигойской ереси в XIII веке: «Убивайте всех — Бог на небе отличит своих от чужих», если воспринять ее буквально — с позиций психологии того времени, не будет звучать как верх цинизма и необузданной злобы. Тогда «убивать» означало «перемещать» человека (его душу) в иной мир. То есть предать человека на Суд Божий. Тогда ведь пребывание на земле рассматривалось лишь как эпизод, способ подготовиться к дальнейшему вечному существованию. Но не будем вникать в тонкости средневековой психологии, а лучше вернемся к временам не столь отдаленным.

Мне хотелось бы рассмотреть феномен «1937» исходя в основном из двух составляющих — психологической и фактологической. Прежде чем перейти к анализу, я хочу уточнить, что буду опираться на те данные и цифры, которые считаю реальными, а не на те, которые были придуманы, когда феномен «1937» использовали для политических «разборок».

Ниже привожу несколько цитат, которые помогут дать представление о реальных масштабах репрессий и о попытках их многократного преувеличения во времена перестройки.

Психологический исток 1937 года, как это ни парадоксально, лежит в среде интеллигенции XIX века.

Кстати, советский тезис о классах рабочих, крестьян и интеллигентской «прослойки» привел к тому, что под «интеллигенцией» стали понимать людей умственного труда вообще. И я был когда-то очень удивлен, прочитав споры западных историков о том, существовала ли интеллигенция в других странах, кроме России. Они почему-то решили, что она существовала лишь в Венгрии и еще в ряде восточноевропейских стран или провинций.

На самом деле термин «интеллигенция» (от

лат.

IntelHgens — понимающий) появился в России в XIX веке и был популяризирован писателем П. Боборыкиным. Изначально это слово обозначало слегка фрондирующую по отношению к правительству либеральную интеллектуальную элиту. Образование в России автоматически переводило (даже людей «простого» происхождения) в разряд высших слоев общества, в том числе по материальному обеспечению. Вот почему тот же Горький (самоучка, кстати) мог вносить значительные пожертвования в кассу большевиков и иметь огромную квартиру в столице.

Со временем выработался особый культ поведения интеллигенции, в основе которого лежали либеральные ценности и неприятие любых действий правительства. К «простому народу» интеллигенция, даже та, которая из него вышла, относилась сочувственно, но воспринимала его как что-то очень далекое, если не сказать мистическое. Несмотря на бесконечные словопрения, наши интеллигенты были далеки от реальных действий. Именно в этом контексте становится понятным полупрезрительное отношение к «интеллигентишкам» практиков — того же Ленина. Он — сам дворянин и выходец из интеллигенции— недолюбливал не образованность, а, говоря современным языком, либеральные ценности, постоянные колебания и пассивность этой среды.

К середине XIX века высокое интеллектуальное развитие верхушки российского общества вошло в противоречие с самодержавным способом правления. Когда все общество законодательно было беззащитно перед прихотями одного человека — монарха, когда самодержец мог простым росчерком пера отменить весь свод законов Российской империи, не говоря уже об остальном. Велико было также осознание нищеты большинства населения, бесправия бедных перед богатыми. Все эти составляющие породили в обществе осознание необходимости коренных перемен. Проведенные в 1860–1880-х годах правительственные реформы казались многим недостаточными, все больше и больше людей, особенно из числа молодежи, вставало на путь борьбы с властями. Вереде интеллигенции появилась мода на революционную деятельность, некоторые интеллигенты становились революционерами-практиками. Постепенно борьба достигла такого накала, что некоторые группы революционеров (народовольцы, позже— эсеры) посчитали, что такое зло, как царизм, можно победить только при помощи кровавой борьбы, и стали на путь террора. Но главное, что широкая «интеллигентская» общественность сочувствовала террористам, буквально рукоплескала терактам.

Теперь проанализируем непосредственные причины 1937 года. Главной из них, на мой взгляд, является то, что репрессии 37-го — это вершина айсберга, в подводной части которого кроется борьба центральной власти с «олигархами».

Понятие «олигархия» происходит от греческих слов oligoi (немногие) и arche (власть) и буквально означает «власть немногих». Однако сейчас оно употребляется не только в отношении древнегреческих богатеев. В современной публицистике олигархами принято называть крупных собственников, владеющих, в числе прочего, средствами массовой информации и пытающихся оказывать влияние на политику государства. Мы будем использовать здесь это понятие в более широком, но одновременно и в более специфическом смысле. Олигархи, в контексте данной книги, — крупные политические фигуры, способные в силу тех или иных факторов вести самостоятельную по отношению к центральной власти политику, причем политику, в числе прочего, и вне рамок закона (иначе любого известного парламентария можно было бы олигархом назвать). Олигархи опираются на подконтрольные им и значимые в масштабах страны ресурсы и способны (как правило, блокируясь друг с другом) в благоприятном случае сменить власть. В таком понимании олигархами можно считать диадохов Македонской державы (после смерти Александра), французских и английских графов, герцогов, баронов времен феодальной раздробленности, польских магнатов, полевых командиров в Афганистане и Чечне, финансовых воротил в России во времена ельцинского правления.

Дело в том, что после революции, и особенно после гражданской войны, в СССР появилась прослойка заслуженных политических и военных деятелей, которые обладали громадной властью, популярностью в обществе и даже определенной харизматической «аурой» — их именами называли города и колхозы, их славили в стихах и песнях, некоторых — именовали «вождями» («вождь Украины — Каганович» — цитата из газет 1920-х годов). Постепенно подобные деятели сформировали вокруг себя целые кланы сторонников и просто зависимых от них людей. Власть их укреплялась, влияние росло. Советские «олигархи» отличались молодостью, честолюбием, умом, большим жизненным опытом и относительной независимостью в принимаемых решениях. Да, они подчинялись партийной дисциплине. Но это подчинение было сознательным, функционеры имели право высказывать свое мнение, отстаивать его, проводить через голосование, находить «консенсус» и уж потом выполнять принятые совместно решения. К тому же, условия предыдущей работы, во время борьбы в революционном подполье и на фронтах гражданской войны, приучили этих людей принимать самостоятельные решения и брать на себя всю полноту ответственности. Советские «олигархи» были

Описывая состояние власти в Советском государстве 1920-х — начала 1930-х годов, я просто констатирую факт, а вовсе не даю какой-то оценки. Среди руководителей того времени было много прекрасных людей, были и негодяи. В отличие от классических олигархов советские начальники тех лет были объединены общей идеей, в большинстве — преданы своему делу, а заслуги их перед партией и государством были реальными заслугами. Более того — плеяда руководителей тех лет была представлена выдающимися людьми. Помимо того, что они прошли жесткий «естественный отбор» революцией и войной, большинство из них отобрал Ленин.

Дело в том, что у многих, даже неплохих, руководителей проявляется по отношению к подчиненным «инстинкт кукушонка». Кукушонок выталкивает из гнезда других птенцов, а руководители часто неосознанно зажимают и удаляют (порой даже на повышение) самых ярких и выдающихся людей из своих подчиненных, подсознательно чувствуя в них соперников. И только самодостаточные и стопроцентно уверенные в себе лидеры не боятся отбирать себе в помощники самых талантливых из своих сподвижников. К подобным лидерам можно отнести Александра Великого (диадохи), Петра I («птенцы гнезда Петрова»), Наполеона Бонапарта (сформировал вокруг себя блестящую плеяду маршалов и государственных деятелей). Таким же лидером был и Ленин.

Борьбу олигархов с центральной властью в СССР можно разбить на два этапа. Первый этап— открытая борьба, закончившаяся разгромом оппозиции, второй — скрытая, закончившаяся 1937 годом.

Особенностью начала первого этапа является то, что после смерти Ленина в борьбу за вакантное кресло первого руководителя, который олицетворял бы центральную власть, вступили сразу несколько человек. Причем пост Ленина — Председателя Совнаркома (главы правительства) — они отдали руководителю второго эшелона — А. Рыкову, так как преемник Ленина еще обозначен не был и передача поста, который занимал Ленин, одному из главных претендентов означала бы передачу ему всей полноты власти. Ни один из вождей к тому времени не дорос до такого уровня, но и не хотел уступать вакансию своему конкуренту. Пришлось пойти на компромисс.

Этот компромисс, кстати, привел к ненормальной ситуации, когда пост победившего в борьбе Сталина — пост Генерального секретаря ЦК Компартии — стал главным постом в стране на много десятилетий… Другие государства социалистического лагеря вынуждены были копировать подобную систему. Со временем ей даже придумали логическое обоснование— мол, правит у нас одна партия и ее лидер автоматически является лидером страны. Ленин был вождем партии и не нуждался в каких-либо официальных партийных постах. А после смерти Ленина власть якобы перешла его преемнику по лидерству в партии — Генеральному секретарю, и тот автоматически стал лидером государства.

На самом деле обоснование было придумано «задним числом». Пост Генерального секретаря задумывался как один из главных постов в стране, но все же имел чисто технический характер (отсюда слово «секретарь», а не «председатель ЦК»). И, по сути, все правители СССР ощущали определенную неполноту своего звания (особенно при межгосударственных контактах с лидерами капстран), поэтому все они в той или иной степени совмещали пост Генерального (первого) секретаря ЦК с государственными постами. Сталин, например, в 1941 году занял пост Председателя Совнаркома, переименованного в 1946 году в Совет Министров. Интересен пример и Маленкова. Мало кто знает, что после смерти Сталина он короткое время, буквально неделю, совмещал пост секретаря ЦК КПСС с должностью премьера. Но соратникам по президиуму ЦК показалось, что это слишком, и Маленкова попросили выбрать что-то одно. Тогда он выбрал пост премьера. Так бы и вернулись премьеры к власти в СССР, если бы Маленкова не победил Первый секретарь ЦК Хрущев, и все пошло по новому кругу. Хотя поначалу именно Маленков, а не Хрущев был преемником Сталина.

Но и Хрущев со временем тоже стал премьером. После свержения Хрущева совмещать пост лидера партии и главы правительства было запрещено. С тех пор премьеры в СССР руководили в основном хозяйством страны. А Брежнев, а за ним Андропов, Черненко и Горбачев совмещали пост лидера партии с постом руководителя Верховного Совета (формального главы государства).

О заговоре маршала Тухачевского и военных в последнее время написано немало книг. Имеются сведения, что Тухачевский и его сподвижники планировали арестовать руководство страны во время демонстрации прямо на трибуне Мавзолея, но их опередили.

Надо сказать, что в истории России высшая власть всегда «держала в узде» военных. В отличие, скажем, от государств Латинской Америки военные у нас не приходили к власти открыто. Но это не значит, что у нас совсем не было попыток организации военных путчей.

Первая реальная попытка военщины совершить путч, в классическом смысле этого слова, относится к 1825 году и широко известна как восстание декабристов. Мы здесь не подвергаем анализу цели, которые ставили перед собой декабристы, ведь многие военные путчисты ставят перед собой благородные задачи. Остановимся лишь на формальной стороне дела. Большинство декабристов были профессиональными военными, которые составили план вооруженного захвата власти при помощи

исключительно военных сил.

В целом, они составили план будущего государственного устройства, избрали диктатора восстания — полковника Трубецкого, который в случае удачного исхода дела вполне мог бы стать военным правителем страны. Но власти подавили восстание.

Как военный путч можно, при желании, рассматривать и восстание главнокомандующего вооруженными силами генерала Корнилова в 1917 году. Путч проходил под классическим для большинства военных путчей лозунгом: «Страна устала от бардака и анархии, ей нужен порядок, и навести его могут только военные!». Позже Корнилов и К0 все-таки произвели вооруженное выступление с Юга России, но уже не против Временного правительства, а против Советской власти.

Поэтому нельзя полностью исключать возможность военного путча в России, в том числе и в 1937-м. Как уже говорилось, нельзя полностью доверять обвинительным документам тех лет, но кроме этих документов есть ряд косвенных сведений в подтверждение вышеприведенной гипотезы. Ведь никто не отрицает того, что среди высшего военного командования СССР формировалась «фронда», откровенно вынашивались планы замены Ворошилова Тухачевским на посту наркома обороны, причем в разговорах между собой военные критиковали не только Ворошилова, но и Сталина и других руководителей страны. Тем более, зная характер красных командиров, их молодость и горячность, тот пиетет, который сложился перед ними в обществе, будет обидным по отношению к ним допускать, что у них не было «бонапартистских» замашек. Были — особенно у Тухачевского, который с детства мечтал о славе и судьбе Наполеона. Особенно важно и то, что роль военных в стране сильно снизилась после 1937 года. Даже после победы в Великой Отечественной их влияние и авторитет никогда не поднимались до того уровня, что был после победы в Гражданской войне.

К сожалению, ложь и фальсификации затронули не только столь сложные и неоднозначные темы, как коллективизация и репрессии 1930-х годов, но и то, что наш народ долгое время считал неприкосновенной святыней, — память о Победе в Великой Отечественной войне. И на этом надо остановиться поподробнее.

Еще с середины 1990-х российское издательство «Аванта» издает в великолепнейшем оформлении «Энциклопедию для детей». Если вы откроете том, посвященный истории России XX века, то в разделе о Великой Отечественной войне найдете биографии всего двух русских военачальников. Прямо скажем, негусто. И кто же эти военачальники? Георгий Жуков и… Андрей Власов. Вот так авторы книги, призванной воспитывать подрастающее поколение, поставили в один ряд славного полководца и бессовестного изменника. Причем они не только не нашли места в огромном томе для биографий других советских полководцев — о Власове эти люди пишут с явным сочувствием, показывая его как борца с большевизмом и сталинизмом, решившего сотрудничать с немцами из-за желания помочь советским пленным. Вот так-то. Предатель, перешедший на службу к тем, кто истреблял взрастивший его народ, выставляется спасителем пленных. Излишне говорить, что глава, описывающая войну, называется «СССР во Второй мировой войне», хотя авторы прекрасно знают, что война эта для нашего народа была Великой Отечественной.

Теперь перейдем к украинскому учебнику «Новiтня icтopiя Украiни», который рекомендован Министерством образования для учеников 11-го класса. Раздел о войне называется «Украiна пiд час Другоi свiтовоi вiйни». Хотя авторы тоже прекрасно знают, что война эта для настоящих патриотов Украины была Великою Впчизняною, то есть— Великой Отечественной, что отделить Украину, Белоруссию или Грузию невозможно, что это была война всех народов СССР. Но заметьте — какая перекличка между украинскими и российскими «историками», вернее, лжеисториками! Только украинские авторы славословят не власовцев, а других фашистских прислужников — так называемых вояюв ОУН-УПА. Им посвящено куда больше страниц, чем бойцам Красной Армии, их выставляют настоящими героями, а о советских воинах упоминают вскользь. Причем из текста видно, что авторы явно сочувствуют оуновцам. О борьбе советских войск пишут как бы через силу, акцентируя внимание на неудачах и затушевывая победы. Перейти — к прямому почитанию фашистов многим современным украинским националистам мешают разве что их нынешние хозяева — ведь западные либеральные демократии воевали против Гитлера, были союзниками СССР.

Хотя ряд маргиналов все же не стесняются называть улицы именем эсэсовской дивизии «Галичина» и утверждать, что в случае победы нацистов ««Украiна давно була б у Европi». В России тоже есть подобные люди, которые со времен так называемой перестройки серьезно утверждают, что надо было сдаться немцам и мы, мол, в этом случае давно пили бы баварское пиво. Эти иуды прославляют профашистский, так называемый Русский корпус, действующий в Югославии, царского генерала Краснова, перешедшего на службу к Гитлеру, и его соратников — белогвардейских генералов Шкуро и Семенова (последний сотрудничал с японскими милитаристами). Новоявленные приверженцы «нового порядка» забывают, что Гитлер планировал уничтожение и порабощение славян, что захватчики несли нам рабство и смерть, а не баварское пиво. И как в этом плане современные иуды похожи на героя романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» лакея Смердякова, который говорил подобное об Отечественной войне 1812 года. Вот его слова:

Но призывы к прямому почитанию фашизма не воспринимаются большинством населения стран бывшего СССР. Тогда были разработаны более изощренные схемы искажения истории с целью умалить подвиг советского народа. Рассмотрим некоторые из этих схем.

Первой схеме можно дать условное наименование «третья сила». Авторы этой схемы утверждают, что помимо стран антигитлеровской коалиции и союзников Гитлера в войне участвовала некая «третья сила», которая воевала и против Гитлера, и против Сталина. Украинские фальсификаторы истории называют такой силой бандеровскую ОУН-УПА, российские — власовскую РОА, Русский корпус и им подобных предателей. Если бы не насаждение этого мифа в учебниках, на его разоблачение не стоило бы тратить время. Понятно, что в той войне

не могло быть третьей силы,

ибо вопрос стоял «или-или». Или победят фашисты, или антифашисты — третьего не дано.

Причем фашисты не стали бы церемониться даже с союзниками из числа славян. В лучшем случае такие союзники могли бы рассчитывать на роль рабов «арийских господ». Гитлер украинских националистов использовал исключительно как холопов. Когда Бандера надеялся, что в награду за многолетнюю службу, за помощь фашистам в борьбе против СССР и Польши, за резню поляков и евреев во Львове ему позволят создать марионеточное украинское государство, Гитлер отказал своему агенту даже в такой малости. Украинским националистам сразу же указали их настоящее место, и они до конца войны выступали лишь прислужниками фашистов, помогая истреблять мирное население, воевать с партизанами, наносить удары в спину Красной Армии. Один раз, правда, их пытались задействовать в бою с регулярными советскими войсками— это было в 1944 году, в битве под Бродами. Но дивизия украинских националистов «СС-Галичина», сформированная конкурентами бандеровцев — мельниковцами, в первом же бою с Красной Армией потерпела такое сокрушительное поражение, что на фронт их больше не брали. Убивать мирных стариков, женщин и детей куда безопаснее, чем воевать с регулярными советскими войсками. А в конце войны фашисты вообще хотели разоружить дивизию украинских националистов, чтобы отдать оружие своим солдатам. Столь низкой была военная ценность «СС-Галичины», несмотря на длительное обучение. Разоружить не успели, так как война уже закончилась.

То же было и с союзниками фашистов из числа русских предателей. Командование РОА, вступив в первый же бой, думало о втором предательстве. Первое они совершили по отношению к СССР, второе — по отношению к своим новым хозяевам, немцам. Увы! Отнюдь не раскаяние двигало власовцами. В первый бой они вступили в конце апреля 1945, они видели, что дни фашистской Германии уже сочтены, и их мечта была в том, чтобы сдаться в плен не советским войскам, не своим соотечественникам, которых они предали, а их западным союзникам. Власовцы наивно полагали, что их не выдадут. Ошиблись власовцы. На родине их ожидало суровое возмездие. Хотя, вопреки утверждениям тех, кто хочет показать Советский Союз неправовым государством, казнили немногих — верхушку и тех, кто запятнал себя убийствами. Остальные отделались лишением свободы, как и многие бандеровцы, которых, кстати, к тому же прощали, если они сдавались во время амнистии. Таких амнистий было пять с 1945 по 1949 год. И еще одна — в 1956-м. Очень многие воспользовались амнистией. Столь многие, что украинские националисты даже выдумали миф о том, что руководство ОУН, мол, само приказывало сдаваться самым нестойким бойцам или тем, кого кормить в лесу было нечем. Это ложь. Наоборот— сдавшимся угрожали самыми суровыми карами — им и членам их семей. А о жестокости своих руководителей бойцы знали не понаслышке. Вот почему некоторые сидели в лесах еще десять лет. Конечно, прятались и те, за которыми числились особо ужасные преступления, — таким амнистия не полагалась. Некоторые остались в лесах из-за того, что Бандера обещал переправить их в сытую Западную Европу. Вот и вся правда о так называемом «героизме» УПА, о том, почему за ними так долго гонялись в горах. Хотя главная причина — гуманность советской власти.

Как говорилось выше, наказание власовцам и бандеровцам было не более суровым, чем коллаборационистам из Франции, Норвегии и других стран Западной Европы — там тоже расстреливали главарей, остальных наказывали в зависимости от конкретных преступлений. То же и в борьбе с воинами УПА — население некоторых сел поддерживало бандеровцев, вплоть до того, что днем крестьяне выступали в обличье законопослушных крестьян, а ночью шли убивать. Ликвидировать такую организацию можно было бы очень просто — переселить людей, поддерживающих УПА. При том, что немцы (да и сами украинские националисты) просто уничтожали жителей сел, которые поддерживали советских партизан. Но руководство СССР не пошло на переселение людей из сел, поддерживающих бандеровцев. Наоборот— наказывали тех сотрудников НКВД, которые допускали хоть малейшее нарушение закона в отношении мирного населения. Пусть даже могли небезосновательно подозревать, что это население «мирное» только днем, а ночью пойдет убивать и грабить.

Чтобы закончить тему «третьей силы», приведу цитату из статьи видного антисоветчика, эмигранта, лидера партии кадетов, бывшего депутата Госдумы и министра Временного правительства — П.Н. Милюкова. Статья называлась «Правда о большевизме». Писалась она во Франции во время войны, то есть под пятой немцев. Несмотря на это, статья разошлась во многих экземплярах, отпечатанных на ротаторе и на машинке. Это была последняя работа 84-летнего историка. Он умер в 1943 году, едва успев узнать о переломе в войне и приветствуя победы Красной Армии. Чтобы понять суть статьи и то, почему она произвела такое впечатление на современников, надо знать предысторию.

Перейдем ко второй схеме искажения истории Великой Отечественной войны. Она заключается в том, что заслугу Победы пытаются отнять у СССР и передать ее нашим союзникам. В Интернете мне приходилось встречать безумные пассажи вроде того, что союзники специально не наступали так долго, чтобы Сталин мог взять Берлин. В некоторых учебниках истории малозначительным военным операциям США и Великобритании уделяют больше места, чем Сталинградской битве или сражению на Курской дуге. Некоторые авторы договорились до того, что победы Красной Армии объясняют лишь тем, что, мол, ее командиры солдат не жалели, а поражения наших союзников оправдывают тем, что они, мол, этих солдат жалели. Особо тупые простым подсчетом количества немецких и советских дивизий и армий доказывают, что СССР побеждал лишь благодаря численному превосходству, забывая при этом, что германская дивизия или армия, как правило, больше, чем одноименные советские соединения и объединения войск.

Некоторые говорят, что немцы проиграли из-за того, что не выдержали русских морозов или распутицы, забывая, что искусство полководца, среди прочего, заключается в том, что он учитывает внешние факторы — такие, как рельеф местности, погода, расстояния, состояние дорожного покрытия театра боевых действий. Другие горе-историки пишут, что СССР выиграл «нечестно», мол, у него были танки Т-34 — у немцев нет, у него были «катюши», а у фашистов не было. Как вроде бы эти танки и минометы не были созданы именно советскими людьми.

Чтобы ответить на весь этот бред, надо вспомнить начало и конец Второй мировой войны — в данном случае именно Второй мировой, так как Великая Отечественная — часть Второй мировой, важнейшая ее часть, начавшаяся после вступления СССР в эту войну. Для начала рассмотрим, как воевали наши будущие союзники— до того, как СССР обрушил свою колоссальную мощь на головы фашистских изуверов.

Вторая мировая началась 1 сентября 1939 вторжением Германии в Польшу. Конечно, Германия, как государство, больше Польши. Но, тем не менее, Польша в то время была одним из крупнейших государств Европы, с численностью населения, вполне сопоставимой с Германией — в пропорции примерно один к двум. Сопоставима также и по территории. Польша стала первой жертвой войны, и ее принято считать «невинной овечкой», но это потому, что мы задним числом знаем, что она стала жертвой. А если бы перенеслись в начало того же 1939-го, то увидели бы, что Польша, наряду с Германией и Венгрией, участвовала в расчленении Чехословакии, то есть пыталась выступать международным хищником. Тогдашняя Польша была милитаризированным государством, фактически управляемым военными — вначале Ю. Пилсудским, потом его преемниками. Задолго до начала войны СССР предлагал Польше свою помощь в борьбе с фашизмом и заключение союза, причем предлагал, как Польше, так и западным демократиям. Но поляки отказались от такого сотрудничества. К моменту нападения Германии Польша смогла выставить против 1,6 миллиона солдат захватчиков миллионную армию. И самое главное, что сразу же после германского вторжения сильнейшие (наряду с самой Германией) державы Европы — Англия и Франция— объявили Гитлеру войну. То есть, продержись Польша подольше, Вторая мировая развивалась бы совсем по другому сценарию. Но буквально через две недели правительство Польши бежало, а практически через месяц поляки проиграли войну.

Да что там Польша! Франция всегда считалась государством, по силе равным Германии, сопоставимым с последней по количеству населения, по площади и промышленному потенциалу. Франция издавна выступала соперником Германии, порой нанося той тяжкие поражения, как при Наполеоне I, порой проигрывая, как при Наполеоне III. А в начале Второй мировой союзницей Франции была Великобритания— одно из сильнейших государств того времени — не утратившая еще своей колониальной империи, то есть владевшая Индией, Австралией, Канадой и многими другими доминионами и колониями. По населению Британская империя превосходила не только Германию и ее союзников, но все тогдашние государства, за исключением Китая. А по территории была крупнейшей в мире. Франция, кстати, тоже была колониальной империей. Именно на базе французских колоний, под защитой британского флота, Шарль де Голль собирался сформировать свою армию Сопротивления.

Теперь мы переходим к третьей, самой коварной схеме искажения истории Великой Отечественной. Суть этой схемы заключается в утверждении, что советский народ побеждал не благодаря, а вопреки руководству Коммунистической партии, Советского правительства и Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Причем поначалу создатели этой лжи не только принижали роль коммунистов, но и, по сути, выставляли советский народ — русских, украинцев, белорусов и представителей других национальностей нашей страны — как людей, победивших непонятно почему.

Это очернительство особенно ясно просматривается в фильме Станислава Сергеевича Говорухина «Россия, которую мы потеряли», вышедшем на экраны в 1992 году, несомненно, при поддержке тогдашних властей. Ибо автор не только имел доступ к разным источникам, получить которые нельзя без поддержки сверху. Главное, что власти при помощи этого фильма пытались внедрить в массы новую ельцинскую либеральную идеологию, якобы национальную пророссийскую, а на самом деле явно русофобскую и прозападную. Ибо так показать русский народ могли только люди, которые не любят этот народ! Мы не будем здесь говорить обо всем фильме, коснемся лишь того, что связано с Великой Отечественной. Начинается эпизод о войне сценой сдачи в плен советских солдат. С каким упоением смакует Станислав Сергеевич эту больную для нашего народа тему! С каким презрением отзывается о советских полководцах, обвиняя их в том, что они только безжалостностью к солдатам выиграли войну. То есть повторяет ту ложь, которой немецкие генералы оправдывали свое поражение и которую подхватили наши противники в годы ожесточенной «холодной войны». А ведь известно, что пропагандистские штампы не могут быть объективными по природе своей.

Вдумайтесь в цифру советских потерь, названных Говорухиным, — 45 миллионов! Четверть населения! Мы знаем, что фашисты планомерно истребляли мирных жителей нашей страны, но зачем же понадобилось автору фильма увеличивать число жертв почти вдвое? Из сострадания, что ли, он пошел на такую ложь? Вовсе нет. Это понадобилось для того, чтобы возвеличить, столь милых сердцу наших либералов, людей Запада и плюнуть в душу своим. После пассажа о 45 миллионах погибших Станислав Сергеевич заявляет, что каждый немецкий солдат убил 14 советских! Ему и в голову не пришло хотя бы пересчитать свою безумную цифру исходя из количества мобилизованных немцев. Ибо выходит, что немецкие солдаты убили больше советских солдат, чем их было в наличии. То есть убили почти все население Союза, вместе со столетними стариками и грудными младенцами. Хотя не только советские, но и немецкие, американские, английские, да какие угодно,

Примечательно, что в перебивках фильма Говорухин старается показать русских людей деградировавшими личностями. Для этого он специально выискивает пьяных или просто больных, некрасивых людей и показывает их лица крупным планом. Этот метод широко используют наши либеральные «мастера культуры». На любом митинге левых или патриотических сил их телекамеры выискивают лишь стариков, принципиально игнорируя молодых.

Показательно, что в фильме «Россия, которую…» есть и другие перебивки, демонстрирующие прелести жизни на Западе. Тут Говорухин выискивает самые красивые сцены, хотя любой, кто там был, знает, что на улицах западных городов тоже немало пьяных и опустившихся людей. Но нет же — там, на милом его сердцу Западе, Станислав Сергеевич показывает в основном изобильные рестораны, причем в центре этих сценок самодовольно красуется сам автор фильма. И это неудивительно. Весь фильм призван разбудить потребительские инстинкты людей, сделать Россию частью общества потребления, а по сути, придатком Запада. Ведь в сценах, показывающих царскую Россию, о которой собственно и снят этот лживый фильм, на первом плане устрицы, окорока, лангусты и осетровая икра. Мол, это и есть та Россия, которую мы потеряли, хотя на самом деле большинство народа царской России голодало. Но вернемся к войне.

Теперь несколько слов об акции под названием «Георгиевская ленточка». Сразу скажу, что к «Георгиевской ленточке», как к символу, отношусь хорошо. «Георгиевская ленточка» создана в подражание орденской Георгиевской ленте, и цвета ее — черный и желто-оранжевый — означают «дым и пламя» и являются знаком личной доблести солдата на поле боя. В дореволюционной России эта лента прилагалась к ордену Святого Георгия, Георгиевскому кресту и Георгиевской медали. Сталин во время Великой Отечественной войны решил восстановить связь между дореволюционным русским патриотизмом и советским, поэтому восстановил Георгиевскую ленту. Она с незначительными изменениями вошла в советскую наградную систему под названием «Гвардейской ленты». В период СССР Гвардейская лента использовалась при оформлении колодки ордена Славы и медали «За победу над Германией». Поэтому может служить, в какой-то степени, не только символом дореволюционной солдатской доблести, но и подвигов Великой Отечественной.

Все это правильно, если бы не одно «но». Георгиевскими цветами определенные политические силы хотят подменить красный цвет— подлинный цвет победы. При том что Красное знамя, еще задолго до того, как стать советским официальным флагом, символизировало кровь, пролитую борцами за свободу народа.

Сама акция, хоть и выдается за инициативу снизу, на самом деле акция официальных властей России, направленная не только на возрождение патриотизма, но и на вытеснение коммунистической символики при праздновании Дня Победы. Акция имеет серьезное финансирование и широкую поддержку властей всех уровней. Уже распространены десятки миллионов ленточек, причем средняя себестоимость одной ленточки составляет около трех рублей.

Надо сказать, что часть россиян, даже не из числа левых, все активней и активней протестует против официоза. Даже сайт создали под названием «В защиту Георгиевской ленты». Я, когда готовил материалы к этой книге, попал туда, думал, что это сайт сторонников акции. На самом деле сайт защищает Георгиевскую ленточку от акции. Мы все на своем опыте знаем, как чиновники могут опошлить любую здравую идею. То же происходит с Георгиевской ленточкой в РФ. В одном городе ретивые чинушы велели повязать ею все рекламные щиты — причем ленточка закрыла номера телефонов и адреса — информацию, за которую были заплачены деньги. В результате — скандал. В другом городе ночной клуб разместил на фоне ленточки фото полуобнаженных красоток. Ленточками украшают бутылки водки и собак, их втаптывают в грязь. Да и ношение официальной орденской ленты, пусть даже ее обозвали

Я бы не стал драматизировать ситуацию — в грязь ведь можно любой символ втоптать. Главное, чтобы Георгиевскую ленточку перестали противопоставлять Красному знамени. Выше я уже писал о том, как Жукова пытаются противопоставлять Сталину, так и ленточку — Знамени. Оба символа святы для нас, оба связаны с Победой. Георгиевскую ленточку можно использовать, как знак памяти погибших в Первую мировую, или в Отечественную войну 1812 года, или как символ памяти погибших во