Книга новыхъ произведеній А. И. Куприна выходитъ послѣ довольно долгаго перерыва въ его художественной дѣятельности. Дѣятельность эта формально началась болѣе тридцати лѣтъ тому назадъ. Но настоящимъ началомъ блестящей карьеры нашего знаменитаго писателя были собственно двѣ его книги, выпущенныя «Знаніемъ» въ 1903 — 5 годахъ, На ихъ долю выпалъ успѣхъ, который словарь Брокгауза называетъ небывалымъ въ исторіи русскаго книжнаго дѣла. Оцѣнка давалась автору «Поединка», естественно, съ самыхъ разныхъ точекъ зрѣнія. Покойный С. А. Венгеровъ очень хорошій человѣкъ, трогательно любившій литературу, посвятившій ей всю жизнь и ровно ничего въ ней не понимавшій, усмотрѣлъ въ книгахъ новаго писателя наглядное доказательство того, что «общественное уныніе близится къ концу», этотъ отзывъ трудно вспомнить безъ улыбки. Одновременно съ С. А. Венгеровымъ другой человѣкъ, нѣсколько болѣе компетентный, Л. Н. Толстой, прочитавъ первую книгу Куприна, сказалъ увѣренно: «Огромный талантъ, огромный»... Отзывъ этотъ былъ тѣмъ болѣе цѣненъ, что Левъ Николаевичъ новѣйшую русскую литературу недолюбливалъ, — отзывы его о Горькомъ, объ Андреевѣ достаточно извѣстны. Толстой не былъ, правда, вполнѣ безпристрастнымъ судьей въ искусствѣ: его порою можно было «подкупить» — крестьянскимъ происхожденіемъ художника, гуманной идеей, любовью къ народу, и т. д. Но именно въ творчествѣ А. И. Куприна ничто постороннее не могло привлечь Льва Николаевича: ни къ революціонно-демократическому направленію «Знанія», ни къ ницшеанскимъ взглядамъ капитана Казанскаго онъ особой симпатія не чувствовалъ

Время, какъ извѣстно, вполнѣ оправдало и эту оцѣнку Толстого. Тѣмъ болѣе огорчало многочисленныхъ почитателей А. И. Куприна его молчаніе, и тѣмъ болѣе ихъ порадуетъ настоящая книга. Она открывается повѣстью «Однорукій комендантъ». «Разсказъ этотъ, — говоритъ авторъ, — написанъ по воспоминаніямъ о томъ, какъ его разсказывалъ въ 1918 году Ефимъ Андреевичъ Лещикъ, человѣкъ средины прошлаго столѣтія, т. е. тѣхъ временъ, когда еще не совсѣмъ исчезли изъ обихода: взаимная учтивость, уваженіе къ старикамъ и женщинамъ, а также прелесть неторопливаго и вѣскаго устнаго разсказа, нынѣ вытѣсненнаго анекдотомъ въ три строчки или пересказомъ утренней газеты». Въ разсказѣ выведенъ генералъ И. Н. Скобелевъ, дѣдъ знаменитаго полководца, комендантъ Петропавловской крѣпости. Должно отмѣтить, что разсказъ Лещика, передаваемый Купринымъ, во многомъ расходится съ печатными свѣдѣніями объ И. Н. Скобелевѣ, — ихъ въ исторической литературѣ немало (есть даже и біографія «однорукаго коменданта», написанная Кубасовымъ). Нѣкоторые эпизоды въ разсказѣ Лещика конечно изложены невѣрно, — хотя бы уже потому, что генералу Скобелеву ядро оторвало руку не подъ Смоленскомъ въ пору Отечественной войны, а почти двадцатью годами позднѣе, при усмиреніи польскаго возстанія. Ревностные пушкиніанцы, вѣроятно, будутъ огорчены тѣмъ, какъ изобразилъ Купринъ однорукаго коменданта. Этотъ послѣдній въ Пушкинской литературѣ чрезвычайно не популяренъ. Онъ въ свое время въ качествѣ генералъ-полицмейстера первой арміи подалъ по начальству рапортъ, въ которомъ писалъ буквально слѣдующее: «Не лучше ли бы было оному Пушкину, который изрядныя дарованія свои употребилъ въ явное зло, запретить издавать развратныя стихотворенія?.... Если бъ сочинитель вредныхъ пасквилей (Пушкинъ) немедленно, въ награду, лишился нѣсколькихъ клочковъ шкуры — было бы лучше. На что снисхожденіе къ человѣку, надъ коимъ общій гласъ благомыслящихъ гражданъ дѣлаетъ строгій приговоръ? Одинъ примѣръ больше бы сформировалъ пользы, но сколько же напротивъ водворится вреда — неумѣстною къ негодяямъ нѣжностью» (Русская Старина, т. IV, 1871 г., стр. 670 — 3). Изъ этого письма, впрочемъ, не должно дѣлать выводъ, будто однорукій комендантъ былъ кровожадный извергъ. Разумѣется, онъ въ Пушкинѣ могъ видѣть только пустого мальчишку. Генералъ Скобелевъ, кстати сказать, считалъ «развратителемъ» не только Пушкина, но и А. Д. Балашова, и А. Н. Голицына, и А. А. Закревскаго. Это не мѣшало Скобелеву быть и очень добродушнымъ человѣкомъ (о чемъ свидѣтельствуетъ біографія декабриста Батенькова), и храбрымъ воиномъ, и далеко не бездарнымъ военнымъ писателемъ. Ужъ такое было время, — многое въ ту пору совмѣщалось весьма своеобразно. Надо ли говорить, что выписана фигура однорукаго коменданта Купринымъ превосходно.

Я не имѣю возможности остановиться въ отдѣльности на каждомъ изъ девяти разсказовъ, составляющихъ эту прекрасную книгу. Выдѣлю однако «Пунцовую Кровь», — описаніе боя быковъ въ Байоннѣ. Ничего лучше объ этомъ зрѣлищѣ мнѣ читать не приходилось. Эти страницы оставляютъ за собой художественныя сцены Теофиля Готье. Ходятъ слухи и о новомъ романѣ А. И. Куприна. Будемъ надѣяться, что слухи эти оправдаются.