«— Зачем ты это, Яков, стучишь? Кто тебя слышит? Ведь никого нет! — сказал я...

Яков вскинул на меня своими большими глазами и в голосе его, как он отвечал, слышалась какая-то обрядная важность.

— Стою за Бога, за великого Государя, за Христов закон, за святое крещение, за все отечество и за всех людей... Обличаю начальников, начальников неправедных обличаю... Стучу»

{1}

.

Так говорил старый арестант Яшка, отправляемый начальством в дом умалишенных.

Я цитирую бытовую сцену, списанную когда-то Владимиром Галактоновичем с натуры. Рассказ «В подследственном отделении» не имел символического смысла, да, в сущности, не мог иметь. Но теперь, оглядываясь на закончившуюся жизнь Короленко, мы едва ли не вынуждены повторить те же слова:

«...Кто тебя слышит?

Ведь никого нет...»

Ибо (если говорить о прямом результате), разве не было одинаково безнадежным делом, — обличая неправедных начальников, «за все отечество» стучать на Департамент полиции, и «за Христов закон» стучать на чрезвычайку. Людей усердно казнили после статьи «Бытовое явление», как казнили до нее, а письма Владимира Галактионовича к Луначарскому даже не были опубликованы в советской прессе.

Что сказать о его шести письмах к Луначарскому, печатаемых в настоящей книге «Современных записок»? Очень незлобивую душу, очень большую веру в силу и спасительность слова нужно было иметь для того, чтобы вступить в подобную переписку с Луначарским!.. В этих письмах Короленко мы видим облик прекрасного человека, уже стоящего над краем могилы и не желающего уходить из мира со словами ненависти на устах...

Большевики устроили ему пышные похороны — почти такие же пышные, как Свердлову, Урицкому или Володарскому. Луначарский написал некролог; Демьян Бедный — лирическое стихотворение; Зиновьев произнес соответствующую речь; вероятно, какому-нибудь передовому скульптору кубисту или имажинисту (кажется, есть такие?), будет заказан памятник. Недостает только надгробного парада Вохры... Недавно выпущенный из тюрьмы «смертник» В. Я. Мякотин и другие ближайшие друзья покойного писателя, разумеется, не принимают участия в этом издевательстве над чистой могилой. Они лишены возможности отдать последний долг Владимиру Галактионовичу, и не выйдет книга «Русского богатства», посвященная памяти старого редактора...