Долгое время первенство среди офицеров нашего полка по растяпистости держал старший лейтенант с оригинальным именем Леопольд. Человеком он был порядочным, но военная косточка в нем не прощупывалась. И вот судьба ему улыбнулась, его славу затмили, да еще как!
Прибыл в полк по замене лейтенант В. Прибыл на должность командира одного из ответственных взводов обеспечения. Какого? Тайны открывать не буду. Ходил он развинченной походкой, на лице его постоянно было выражение человека, выпившего по ошибке вместо водки бензин. Если правда то, что глаза — зеркало души, то душа его эмоциями обременена не была. Рот его был постоянно открыт и понятно, какой диагноз поставил бы ему любой психиатр.
Прибыл он в разгар большой армейской операции, был быстро переодет, вооружен и отправлен в район боевых действий. Там взводный, которого он менял, пожал ему радостно руку и убыл к месту постоянной дислокации готовиться к сдаче дел, должности и к отвальной.
А В. уже на следующее утро со своим взводом замыкал пешую колонну, прочесывающую какое-то ущелье. Устав от непривычного марша, присел он на камушек, а проходившим мимо бойцам говорил, что отдохнет и пойдет в хвосте. Солнце припекало, лейтенант задремал, а, очнувшись, бросился догонять своих, но тщетно: О его пропаже доложили с ближайшего привала. Что тут началось! Подразделения полка были немедленно сняты со всех задач и приступили к поискам; была задействована часть вертолетов, которых и так вечно не хватало; эфир раскалился от громов, низвергаемых снизу доверху.
Лейтенант же метался по душманским ущельям голодный, усталый и перепуганный. Другому бы и часа хватило, чтобы быть подстреленным, а этот шатался почти трое суток. Наконец, увидел он на какой-то вершине колючую проволоку и флаг — то был пост доблестной афганской армии. Вскарабкался он кое-как на гору, преодолел проволочное заграждение и, как снег на голову, свалился на доедающих последнего барана сарбозов. Те на время про еду забыли. Ведь лейтенант прошел через минное поле, напичканное нажимными, натяжными и сигнальными минами, как вяленный лещ костями. Другой бы, в лучшем случае, на одной ноге прыгал, а этому ничего.