Статьи московского прозаика и публициста Елизаветы Александровой-Зориной посвящены современной геополитике, духу нашего времени, взаимоотношениям России и Беларуси с окружающим миром. Бескомпромиссный взгляд, острая полемичная манера не оставят читателя равнодушным.
НАРОД, КОТОРОГО НЕТ
В этом году Россия отметит юбилей реанимации. 20 лет она ни жива, ни мертва, а её состояние стабильно тяжёлое. Оппозиция борется не с властью, а за место во власти, народ разобщён, зато «элита» сжалась в кулак, установив в стране олигархический фашизм. В «верхах» один за всех — и все против народа.
А в «низах» — все против всех?
Соотечественники живут сериалами, а борются — с перхотью. Большего и не нужно! Идеологию сменила биология, общество потребления плодит самоуверенных недоучек, бездушных трудоголиков и невротичных потребителей с кошельком вместо сердца. Акции протеста собирают сотни активистов, а концерты поп-звёзд — многотысячные стадионы. Вымирать — так с музыкой!
Страна расколота на обывателей и обувателей. Оборотни в рясах призывают к смирению, так что в России глас народа — молчание ягнят. Кремль, как на трёх китах, стоит на дебилизации, бешеной пропаганде и разобщённости народа. Столичная PR-компания решилась на опрос «Поддерживаете ли Вы власть?», и в офис тут же явились сотрудники ФСБ, посоветовавшие не лезть в политику. Старый фокус с шарами: на столе два чёрных и один белый. Когда «подсадные утки» говорят, что на столе три белых шара, жертва эксперимента повторяет их ложь, хотя видит на столе два чёрных и один белый шар. Наверное, даже татаро-монголы были популярнее нынешних управленцев, но кругом твердят о высоких рейтингах власти, и обыватели, как заворожённые, повторяют: «Ничего, что тяжело, главное — стабильно».
Россия, которую мы видим по ТВ, — это виртуальная страна, которой нет на карте. Кремлёвские сценаристы и имиджмейкеры трудятся в поте лица: политика давно свелась к ток-шоу, а президентские полномочия — к лицедейству. Повторяя чудо умножения хлебов, российская власть кормит народ «завтраками».
ОПЫТЫ ГОРЬКОГО ОПЫТА
ОПЯТЬ АНДЕГРАУНД?
Если тоталитарная идеология загоняла мыслящую часть населения на кухни, сводя неофициозное искусство к тому, чтобы крутить кукиш в кармане, то демократическая пропаганда мягких ценностей превратила искусство в масскульт, а литературу в бестселлероманию. Нам подают, что это естественное движение, закономерный этап прогресса, неизбежный, хотим мы того или нет. Но, думается, это не так. Дворня всегда берёт пример с хозяина, который становится законодателем мод. Интеллект нации проявляется в науке, душа — в искусстве. У американцев налицо первая и отсутствие второго. Если так пойдёт и дальше, если смыслом для всех станет «деланье» денег, то на земле не останется людей — одни американцы, а за культурным досугом плотно закрепятся чипсы у телевизора. Масскульт был всегда? Но он знал своё место и не был таким агрессивным. У исполнителей популярных песен были многочисленные поклонники, но не была привита национальная американская игра сотворения идолов, шоу не было бизнесом, а культура «звёзд» не развернулась в индустрию. Слава сменилась популярностью, которую легко создают СМИ, а, стало быть, «гонкой за телевизором». В интеллектуальных кругах становится модным не смотреть телевизор. Но тогда зачем он нужен? Чтобы внедрять в массовое сознание рекламу?
ИСКУССТВО ПРАВИТЬ ИЛИ НАУКА УПРАВЛЯТЬ?
Водопады пустой информации, дешёвых сенсаций и журналистских уток также успешны, как и глухое замалчивание. Крупицы истины надёжно спрятаны в куче хлама — это лучше, чем в тёмном подвале, о котором все знают. В отличие от сталинской эпохи, электронные технологии позволяют обойтись и без ГУЛАГа. Современные власти относятся к стране, как модераторы к сайту, на котором любого можно «заблокировать» — лишить слова, сделать его голос гласом вопиющего в пустыне. А точнее — в постоянно кричащей толпе.
Вещи уже давно перестали называть своими именами. И не только власти, пропаганда и ложь для которых — хлеб. Но этот язык политиков сегодня усвоили поголовно все — менеджеры, писатели, юристы, врачи. Штампы, продиктованные телевизором, впитывают с материнским молоком, они входят в плоть и кровь, не давая задумываться. Парадоксально, но СМИ и Интернет научили обходиться крохами познаний, совершенно не ощущая собственного невежества. Это ли не оруэлловский новояз? 1984 год длится уже десятилетия, и конца ему не видно. Примеры, дезавуирующие правду, встречаются на каждом шагу. Если в классовом обществе Средневековья феодал открыто заявлял сервам, что кормит их, то для бизнесмена изобретён эвфемизм — «я обеспечиваю рабочие места». И совесть спокойна! Двоемыслие — дух нашего времени. Свойственен ли он демократическому устройству? Или это традиционное наследие англосаксов? Я склоняюсь к первому. Люди, поставленные в заданные условия, ведут себя одинаково, среда определяет поведенческие стереотипы. Так пресс тоталитаризма сближал низы, грубая пропаганда отталкивала от декларируемых лозунгов, по-своему романтически прекрасных, теперь же повсюду торжествуют разобщённость и безразличие. Это атомизированное общество всецело управляется СМИ, так что кажется, будто оно их придаток, приложение, главное назначение которого быть зрительской аудиторией и электоратом. Но отделение правящей элиты от плебейской массы, для которой предназначены «хлеб и зрелища», плохо кончается и для «верхов» — без подпитки снизу они быстро вырождаются.
Когда выдыхается идея, на помощь приходят слова?
ПОТРЕБЛЕНИЕ — ДВИЖИТЕЛЬ ПРОГРЕССА?
Если в СССР со школьной скамьи прививалось уважение к ближнему, то в современной России — к чужому забору. В священном праве частной собственности и сосредоточено центральное ядро общественной морали, регулирующей межличностные отношения. Но на мой взгляд, это гражданская война сменила окрас, став междоусобной войной каждого против каждого, в которой нет национальностей, нет идеологического противостояния, нет гражданской позиции. И нет победителей. Это война за место под солнцем, в которой гибнут не меньше, чем на войне настоящей. Кто подсчитал количество загубленных, поломанных жизней, смятых пошлостью трёхгрошовой грызни? Неизвестно, что хуже, что бессмысленнее, что бесчеловечнее и аморальнее.
Современные марлоки, третье поколение маркузеанского одномерного человека, как дети, — их чувства полностью подчинены СМИ. Скажут: «Это смешно!» — и они смеются; скажут: «Это грустно!» — и они плачут. То же относится и к морали: что такое хорошо и что такое плохо сегодня разъясняет телевизор. Таким образом, парадоксально, но у человека, активно потребляющего, своего — ничего. Духовная бедность не позволяет ему роскоши собственного мнения. В этом и есть счастье? Если тоталитаризм обрекает на жизнь с кляпом во рту, то демократия атрофирует сам орган внутреннего зрения, оставляя наблюдения с завязанными глазами, подсовывая вместо реальности ярко раскрашенную повязку.
И в России точно забыли про «возрожденческое» гармоническое воспитание личности, на которое ориентировались в советских школах. По примеру американцев теперь не одобряют широкого гуманитарного образования, предпочитая узкопрофессиональное, готовящее специалистов с флюсом.
Эпоху тоталитаризма сменила эпоха тотальной дебилизации?
СУД ИСТОРИИ КАК СУД НАД ИСТОРИЕЙ
Широкое поле для спекуляций открывается, когда прошлое судят с позиций настоящего, когда выносят приговор ушедшим поколениям. Беспощаден суд над родителями! К их времени подходят со своей меркой, своей моралью и реалиями. Сравнение оказывается всегда в пользу сегодняшнего дня, когда заседают присяжные. Мёртвые беззащитны и всегда проигрывают. Но нет ничего глупее, ничего позорнее и подлее, чем судить другие времена по своему! То, чем занимаются российские СМИ последние два десятилетия. И почему хроника первомайской демонстрации с лозунгами: «Мы строим коммунизм!» должна вызывать смех, а обнажённая девица на рекламном щите, предлагающая рецептом счастья пепси-колу, нет? Или дело в недостатке абстрактного мышления? В сползании к биологической простоте? В общественной биологизации? Отвлечённые символы сменились естественным началом, девяносто первый год — это разворот не от тоталитаризма к демократии, а от доктрины, предлагающей схватиться за небеса, к учению стоять обеими ногами на земле. В извечном противостоянии духа и плоти маятник качнулся в сторону последней. Коммунизм ближе к религии, либерализм — к прагматической философии. Но поколения устают гоняться за миражом, за синей птицей, их утомляет, разочаровывает стремление к недостижимому идеалу, им нужно «здесь и сейчас». Массам коммунистическая идея просто не по зубам, она требует духовной аскезы, воспитания стоиков, служилых дворян или самураев. Миллионы не способны идти по этому пути добровольного самоотречения, это противно инстинктам, нашей дарвинистской сути. И даже античное «живи так, чтобы тебя вспоминали!» вульгарное эпикурейство эпохи Консумации переделало в «живи так, чтобы было, что вспомнить!» Хотя коммунистическая идея в определённом смысле возвышеннее христианской. Последняя обещает Царство Небесное (категорию не менее отвлечённую, чем коммунизм), но сулит его каждому, в индивидуальное пользование. В сущности, Церковь, как страховая компания, гарантирует жизнь за гробом. Мзда, которую выплачивают в виде исполнения заповедей, по-видимому, крайняя цена, на которую способен наш эгоизм, табуирующий жертвенность ради будущих поколений.
Сегодня СССР принято обвинять во всех грехах, мешать с грязью советский образ жизни. Но это так же смешно, как рассуждения варваров эпохи великого переселения о бескультурье римской империи.
Впрочем, варвары были честнее.
Как воскликнул один человек, больше двадцати лет не бывший на родине: «Боже, что они сделали с народом!» Ему предоставили свободу? Но это свобода ветра на пепелище! Любой народ, как ребёнок, которого надо воспитывать, брошенный, он превращается в маугли.
НЕЗНАНИЕ — СИЛА?
Человек прошлых веков, ещё не охваченный мировой паутиной СМИ, отрезанный в медвежьем углу тысячью вёрст от других, обладал чувством своей повышенной значимости, ощущая себя если не центром мира, то своей деревни. Что в психологическом плане одно и то же. Лучше быть первым в Галлии. Разве это не сродни чувству собственного достоинства? На задворках цивилизации ковались цельные характеры, сильные личности. Там вырабатывалось гордое ощущение себя как личности. Сотни же телеканалов вместе с иллюзией сопричастности всему человечеству дают почувствовать почти физически собственную ничтожность. Обрушивающаяся информация, зачастую абсолютно ненужная, одурманивает, не давая сосредоточиться, обилие медийных лиц приводит к утрате своего. Вся мыслительная деятельность нашего современника сводится, как в учебном тесте, к выбору из суммы уже готовых, предлагаемых мнений. Вся его энергия сводится к тому, чтобы приспособиться, найти место в гигантской машине, встроив в неё винтиком своё «я», а все страхи сводятся к тому, чтобы из неё не выпасть. Пластая, трамбуя личность, унифицируя в серую, податливую массу, где главной добродетелью считается толерантность, а лучшим из качеств — конформизм, цивилизация плодит серых мышей, безвольных, не заглядывающих дальше кошелька и соседнего супермаркета. Видимо, научно-технический прогресс делает этот процесс необратимым, как и глобализацию, превращая человечество в миллиарды акакиев акакиевичей. Вместо ницшеанского «сверхчеловека» на сцену вышел «недочеловек» — потребитель, интересный лишь как экономическая единица, планктон, питающий чрево товарно-денежного левиафана.
И зачем такая цивилизация?
