Завтрашний взрыв

Алексеев Иван

На русскую землю обрушилось нашествие, какого не было уже двести лет. Крымский хан со стотысячным войском идет на столицу, его направляют турецкие военные советники.

Вместе с ордой на Москву движется знаменитая турецкая артиллерия, а посланные самим султаном агенты - коварные «рыцари плаща и кинжала» — занимаются разведкой и диверсиями. Есть и специальный отряд из русских перебежчиков, недовольных жестоким правлением Ивана Грозного; этим изменникам отводится важная роль во взятии Москвы.

Выставленная против них царем Иваном армия не оправдывает надежд. Лишь горстка молодых дружинников из тайного Лесного Стана способна разгадать и сорвать дьявольский замысел врага…

Иван Алексеев

Завтрашний взрыв

Лес остался позади. По обе стороны дороги, на сколько хватало глаз, простирались широкие поля, окаймленные где-то далеко, возле самого горизонта, темно-зелеными гребнями сосняков и дубрав. На такой местности не было надобности высылать вперед боевое охранение, и десяток всадников двигался плотным строем, в колонне по два. Ничто не нарушало царящей под синим безоблачным небом умиротворяющей величественной тишины, словно была вся эта обширная земля пустынна и безлюдна. Впрочем, нет: впереди, верстах в пяти, время от времени вспыхивал яркой точкой под лучами щедрого солнца купол небольшой церквушки. Вскоре показалось и довольно большое село, привольно раскинувшееся на равнине. Дорога пролегала прямо через центр села, деля его надвое.

— Михась, вперед, проверь, что там! Голос Разика был спокоен и деловит.

Михась, находившийся в первой шеренге, Молча кивнул, пришпорил коня и, держа мушкет в одной руке стволом вверх, понесся вскачь к околице села. Село было отгорожено от прилегавших к нему полей невысоким плетнем, служившим препятствием для деревенской живности, но вряд ли представлявшим серьезную преграду для более-менее опытного всадника. Дорогу перегораживала воротина из жердей. Сейчас воротина была затворена, более того, дополнительно завалена бревнами и подперта несколькими опрокинутыми на бок телегами, а из-за плетня торчали пики, косы, вилы и прочие орудия народных ополченцев, занявших оборону на окраине родного села.

Михась осадил коня на расстоянии ружейного вы стрела от импровизированной линии обороны, чтобы невзначай не схлопотать в грудь пулю из самопала, которые наверняка имелись у местных охотников или же у так называемых боевых холопов, ходивших со своим господином в боярское ополчение. Он закинул мушкет за спину, снял с головы берет, широко и нарочито медленно перекрестился на купол церкви, крикнул звонко и чуть озабоченно: