Князь Игорь Святославич Новгород-Северский (1151—1201) вошел в историю благодаря единственному событию — неудачному походу против половцев в 1185 году, в результате которого впервые пятеро русских князей оказались в плену на чужбине. Поход этот описан в двух летописных повестях, а главное, в эпической поэме «Слово о полку Игореве». Именно она принесла Игорю славу — едва ли вполне заслуженную, ибо это был лишь один из многих удельных правителей того времени, не самый заметный и не самый выдающийся.
На страницах книги доктора исторических наук Сергея Алексеева действуют не поэтические герои, а исторические персонажи — Игорь и Святослав, «Буй Тур» Всеволод и его тезка Большое Гнездо, Кончак и Ярославна. Это не классическая биография, а портрет персонажа второго плана, проступающий на фоне бурной, насыщенной событиями эпохи междоусобных войн и походов в Степь, благородных деяний и клятвопреступлений. Самый заметный из его поступков, давший русской культуре и истории «Слово о полку Игореве», стал для князя самым злосчастным, но обессмертил его имя.
ПРЕДИСЛОВИЕ
В истории Древней Руси до монгольского нашествия есть не одно яркое имя, с детства известное нашим современникам. В основном это правители, великие князья: киевские — воитель Святослав, креститель Руси и прототип былинного персонажа Владимир Святой, внук византийского императора Владимир Мономах; ростовские и владимирские — Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский. Когда-то хорошо помнили церковных деятелей — первого русского митрополита Илариона, основателей крупнейшего киевского монастыря Антония и Феодосия Печерских, монаха-летописца Нестора. Но в этом созвездии имен есть одно, не менее известное, принадлежащее не самому выдающемуся и не самому положительному персонажу той эпохи. Игорь Святославич Новгород-Северский, правитель окраинного удельного княжества, «прославился» разве что сварами с другими князьями и кочевниками, а особенно — самым большим поражением в своей жизни, едва не обернувшимся крахом для всей Руси. Пожалуй, его история на слуху не меньше, а возможно, и больше, чем свершения киевского «самовластца» Ярослава Мудрого или Всеволода Большое Гнездо, «царствовавшего» во Владимире. Последний, кстати, жил в одно время с нашим героем — но едва ли не пропадает в его тени.
Причина этой невероятной славы северского князя, показавшейся бы абсурдом любому его современнику, ясна. Чаще всего имя князя упоминается в сочетании «Слово о полку Игореве». Не знающая равных в литературе домонгольской поры, сразу после публикации заворожившая почитателей и обретшая недоброжелателей поэма моментально сделала своего главного персонажа героем большой Истории.
Стоит оговориться, что автор этих строк, как теперь уже большинство ученых в России и за рубежом, считает «Слово» подлинным памятником средневековой литературы, источником для изучения событий XII столетия. В этом качестве оно и будет использоваться на страницах нашей книги. Проблема достоверности «Слова», как и любого источника, стоит — но это не проблема «мистификаций» и «подлогов»…
Средневековое прошлое сделало Игоря героем поэмы, а Новое время — оперы «Князь Игорь». И как «Слово» с момента публикации стремительно превратилось в самый известный памятник литературы Древней Руси, так и опера А. П. Бородина стала, без преувеличения, самым известным творением композиторов-романтиков на древнерусскую тему. Мог ли при этом герой поэмы и оперы оставаться второстепенным персонажем истории? Сам непрекращающийся спор о подлинности «Слова», о «темных» его местах десятилетие за десятилетием возрождал интерес к этой фигуре.
Случайное обстоятельство истории… Игорь не был единственным эпическим героем Древней Руси XII — начала XIII века. «Песнотворцы» слагали сказания и о павших в битве на реке Калке «храбрах»-дружинниках владимирских и киевских князей — но обрывки этих сказаний были записаны в прозе только в начале XV столетия и сейчас известны в основном специалистам. В это же время зарождались сказания о богатырях, героях будущих русских былин, но самые ранние их формы известны нам лишь в искаженных пересказах. Их, видимо, и вовсе не записывали до самого конца Средневековья. Сказывали-пели и о князьях. Уже в «Повести временных лет» есть ритмические фрагменты о Святославе и Владимире, весьма напоминающие «Слово». Среди современников Игоря объединивший юго-западные русские земли Роман Галицкий, политик и полководец с очевидностью более достойный, чем князек из Новгорода-Северского, заслужил похвалу от придворных летописцев своего сына. Но эпических сказаний о Романе Мстиславиче не сохранилось, а «Слово» — песнь о военачальнике, побежденном из-за собственного неразумия, — дожило до Нового времени, пусть и в единственном списке.
