Чернышов открыл дверь своей квартиры, разулся на пороге и прошел в комнату. Он сразу же повалился на диван и с облегчением подумал, что ему уже не придется никуда сегодня выходить.

У него жутко болела голова, да и вообще настроение было паршивым.

«Все они, — решил он. — Эти продажные твари».

Столь нелестным эпитетом он наградил представителей санэпиднадзора, которые в последнее время стали уделять его трем коммерческим ларькам, коих он был непосредственным владельцем, слишком пристальное внимание. Конечно, можно было это внимание и погасить. Сделать это было нетрудно — просто чуть больше дать. Но Чернышову этого делать не хотелось. Потому что, если всем чуть больше давать, самому ничего не останется.

Придя к таким невеселым выводам, Чернышов нахмурился, тяжело поднялся с дивана и прошел в кухню, где в холодильнике стояли две бутылки пива. Откупорив одну из них, он вернулся в комнату и снова возлег на диван. Надо сказать, что холодное пиво всегда действовало на него положительно. Так произошло и на этот раз.

— Котов, вставай, что ли, в конце концов! — четвертый раз раздраженно повторила Лариса, тряся мужа за плечо. — Как лялечка маленькая!

— Я лялечка? — нечленораздельно попробовал возмутиться Евгений, чмокая губами.

Однако фраза Ларисы подействовала, и он открыл наконец глаза. Он отметил про себя тот факт, что жена до сих пор его так никогда не называла. Хотя их совместная жизнь насчитывала уже десять с лишним лет.

— А какого черта вставать-то обязательно? — уже более осмысленно спросил Котов. — Сегодня же воскресенье!

— Ты забыл, что мы приглашены на торжество по поводу вручения первой литературной премии в нашей губернии? Ты же сам мне прожужжал все уши насчет этого, сетуя, что культурный уровень нашей новорусской семьи с неумолимой быстротой катится вниз!

И он действительно позвонил. Позвонил через три дня после их знакомства.

К этому времени у Ларисы с Котовым окончательно испортились отношения. После вечеринки в банкетном зале оперного театра Евгений запил. Ларисе он объяснял свое поведение тем, что в его тонкую, чувствительную душу буквально наплевали «эти хамы», и ему необходимо восстановить душевное равновесие. И, приезжая вечером домой, откупоривал очередную бутылку, отдавая предпочтение любимому джину «Гордонс». Опустошив ее, Евгений становился совершенно невыносимым: он начинал придираться к Ларисе, упрекать ее в том, что она уделяет ему мало времени и вообще не поддерживает и не понимает.

В такие минуты она искренне жалела о том, что упразднили ЛТП, и старалась допоздна задерживаться на работе, чтобы пореже встречаться с мужем.

«Вот уж помирилась на свою голову!» — сокрушалась Лариса, стараясь с головой окунуться в рутинные рабочие дела и хоть некоторое время не думать о семейных проблемах.

Вот в таком состоянии ее и застал звонок Василия Державина.

Когда Лариса вернулась домой, Евгения еще не было.

«Что ж, это неудивительно», — усмехнулась она и прошла в свою комнату переодеваться. Если Евгений говорит, что будет поздно, это вполне может означать, что он вообще не придет ночевать.

Лариса давно уже с этим смирилась, в принципе она была даже рада провести ночь одна, потому что в атмосфере алкогольных паров, которые в изобилии исходили от храпящего Евгения, выспаться вообще не удавалось.

Она прошла в Настину комнату. Дочь сидела за компьютером и увлеченно занималась какой-то новой игрой.

— Настя, ужинать будешь? — спросила Лариса.

До приезда Державина Лариса успела высушить голову, но переодеваться не стала — очень уж комфортно чувствовала она себя в свободных домашних брюках и футболке. Она даже макияж не стала накладывать.

Державин приехал ровно через час с букетом роз. Подивившись в душе их довольно редкому оттенку, Лариса подумала, что Василию пришлось потратить немало усилий, чтобы найти такой букет.

— Спасибо, я приятно удивлена, — с улыбкой сказала она.

Однако от нее не укрылось мрачное выражение лица Василия.

— Переживаешь из-за письма? — спросила она, проведя его в гостиную. — Кстати, ты не взял его?

Скорый поезд Тарасов — Москва набирал ход. За окном с огромной скоростью проносились шпалы, деревья и встречные составы.

Арина раскрыла книгу и углубилась в чтение. Она ехала в спальном вагоне одна, соседнее место пустовало. С одной стороны, ей было несколько скучновато, поскольку женщина она была общительная, а с другой — такая ситуация давала возможность сосредоточиться на своих мыслях. Мысли же Арины Васильевны Борисовой, менеджера по продажам фирмы «Глобус», были в основном посвящены ей самой, любимой.

«И все же я — лучше!» — вертелось у нее в голове. Это, по мнению Арины, бесспорное утверждение разделялось в реальности далеко не всеми. И вообще все шло не так, как ей бы хотелось.

Тридцать лет исполнялось ей через два месяца. Позади была бурная молодость. За плечами — два брака, один из которых был плодотворным. Плод любви, именуемый Марией Николаевной Борисовой, находился у бабушки, матери Арины, в то время, когда мама была в командировке.

Кроме двух браков, у Арины было также и несколько достаточно продолжительных романов, партнеров по которым она называла «значимыми мужчинами». Это были два ее старых любовника, которых она уже с полным основанием могла отнести к бывшим, и двое мужчин, с которыми отношения развивались.

Звонок застал Ларису неодетой и растрепанной. Она только собралась пойти принять душ перед вечерним выходом на работу. У нее в ресторане сегодня была важная встреча с партнерами из-за рубежа.

Она, мысленно чертыхнувшись, подбежала к домофону и нажала на клавишу. Экран высветил лицо ее подруги Эвелины Горской.

«Вот еще явление!» — скептически подумала Лариса. Прежде Эвелина крайне редко появлялась у нее дома. Она была постоянным парикмахером Ларисы, и они общались в основном у нее в салоне. Да и вообще Лариса, бизнес-леди со стальным характером, и рафинированно-женственная Эвелина были почти несовместимы в обычной обстановке. Их объединял довольно узкий круг интересов — наряды, прически, чуть-чуть мужчины… В отношении мужчин Лариса была в основном слушательницей — Эвелине было что рассказать о своих приключениях, а Лариса соблюдала имидж замужней женщины и похвастаться особыми приключениями на этом фронте не могла.

— Женя, включи, пожалуйста, чайник и положи на сковороду то, что я приготовила сегодня, — крикнула Лариса в направлении кухни.

— Хорошо, — угрюмо ответил оттуда Евгений Котов, ее муж.

В ресторане «Чайка», как всегда вечером, было многолюдно. Звучала музыка, официанты разносили всевозможные экзотические блюда, а директор ресторана Лариса Котова, завершив свой рабочий день, уже собиралась ехать домой.

По привычке перед выходом она оглядела посетителей ресторана. Администратор уже ушел с работы, и на хозяйстве оставались лишь охранники, повара и официанты. Но вроде бы сегодня никаких проблем не намечалось. Народ сидел тихо и чинно.

Ну, может быть, за исключением компании из трех женщин в углу. Даже сквозь довольно громкую музыку пробивался громкий смех одной из них. Было видно, что все они навеселе и хотят продолжения банкета любыми способами, причем банкета, граничащего с вакханалией. По крайней мере, это касалось издаваемых ими звуков.

Что-то заставило Ларису задержать взгляд на той, что громче всех смеялась, но не по этой причине. Где-то эту даму Лариса недавно видела… Но где же?

Лариса еще раз напрягла зрение и память, на всякий случай отойдя за колонну, чтобы не смущать человека своим пристальным взглядом. Мало ли что она может подумать спьяну, если вдруг встретится с ней глазами. А взгляд у этой женщины был пронзительный и все замечающий. Совсем как у гадалки или ведьмы.

«Вольво» не зря называют «королевой московских дорог». Несмотря на то что эти события происходили в другом российском городе, дороги в нем нельзя было отнести к разряду образцовых. Тем более зимой, когда под колесами снег и гололед. А уж в зиме шведы знают толк.

Поэтому, когда расстояние между «Вольво» и «Ауди», в которой увозили неизвестные злоумышленники в неизвестном же направлении несчастную Арину Борисову, равнялось примерно кварталу, Лариса не очень беспокоилась. Несмотря на то, что «Ауди» двигалась достаточно быстро, даже, можно сказать, рискованно быстро для такой погоды.

Светофоры мигали лишь желтыми огнями — время было позднее. Гаишников как ветром сдуло с улиц — на всем протяжении длиннющей улицы Чернышевского их не было вообще. Наконец «Ауди» свернула куда-то влево, на боковую улицу, застроенную многоэтажными домами.

Лариса, не обращая внимания на истеричные вопли сидевшей рядом Ардабацкой, притормозила возле этой боковой улицы и, едва справившись с управлением, повернула.

Открывшийся вид не давал особо радужных надежд. «Ауди» исчезла. Но Лариса не теряла присутствия духа. Обогнув квартал многоэтажек, она пришла к выводу, что машине некуда было деться, кроме как заехать во двор. Туда-то она и направила свою серебристую красавицу.

Лохман был арестован на следующее утро, часов в десять, когда вернулся домой.

— Он приехал в довольно приподнятом настроении, хотя было видно, что устал, — рассказывал Ларисе угрюмый Павел Абрамцев.

Беседа протекала вечером следующего дня в служебном кабинете Ларисы, в ресторане «Чайка». Накануне она дала Абрамцеву свою визитку и попросила его сообщить ей о том, как дальше будут разворачиваться события. Она решила подружиться с этим человеком и сделать его своим партнером в импровизированном расследовании этого дела.

— Что он говорил? — спросила Лариса.

— Ничего вразумительного… Кроме того, что джип Фомина он не взрывал и ездил к какому-то своему приятелю. Тот, кажется, готов подтвердить, что Лохман провел ночь у него…