Христос — основатель Церкви

   У истоков христианской истории стоит неповторимая и загадочная личность Иисуса Христа — Человека, Который объявил Себя Сыном Божиим. Конфликт вокруг личности и учения этого Человека начался еще при Его жизни и продолжается уже почти двадцать веков. Одни признают Его Богом воплотившимся, другие — пророком, незаслуженно возвеличенным Своими учениками, третьи — выдающимся учителем нравственности, четвертые утверждают, что такого Человека вообще не было. Иисус не оставил после Себя никаких писаний, никакого видимого доказательства Своего присутствия на земле. Осталась лишь группа учеников, которую Он назвал Церковью.

   Церковь синонимична христианству: невозможно быть христианином и не быть членом Церкви. «Христианства нет без Церкви», — пишет священномученик Иларион (Троицкий). «Христианство есть Церковь», — говорит протоиерей Георгий Флоровский. Христианство никогда не существовало без Церкви и вне Церкви. Последовать за Христом всегда означало вступить в общину Его учеников, стать христианином всегда означало стать членом Тела Христова:

   

Христианство существовало с самого начала как корпоративная реальность, как община. Быть христианином означало принадлежность к общине. Никто не мог быть христианином сам по себе, как отдельный индивидуум, но только совместно с «братиями», только в совокупности с ними. Unus Christianus — nullus Christianus (один христианин — не христианин). Личные убеждения и даже жизненный уклад ее не делают человека христианином. Христианское существование предполагает и подразумевает включенность, членство в общине.

Великий раскол

   Начало второго тысячелетия христианской истории ознаменовалось дальнейшим углублением разрыва между Константинополем и Римом, приведшего к печально известным событиям 1054 года. Разногласия между Востоком и Западом, послужившие причиной «великого раскола» и накапливавшиеся на протяжении веков, имели политический, культурный, экклезиологический, богословский и обрядовый характер.

   Политические разногласия между Востоком и Западом коренились в кардинально различном соотношении между светской и государственной властью в Константинополе и Риме. В послеконстантиновскую эпоху Константинопольские патриархи находились в полной зависимости от византийских василевсов и участвовали в формировании той «симфонии», которая формально уравнивала их в правах с императорами, на деле же ставила в подчиненное положение. Папы, напротив, сохраняли независимость от византийских императоров, не подчинялись, если не считали нужным, императорским эдиктам, а если не соглашались с последними, то открыто выступали против них. Политический антагонизм между Римскими папами и византийскими василевсами значительно усилился после того, как в 732 году император–иконоборец Лев

III

Исавр отнял у папы епархии Южной Италии, переподчинив их Константинопольскому патриарху: это решение на Западе было воспринято с негодованием. В 756 году, когда франкский король Пипин Короткий (714—768) подарил папе Стефану II земли на территории бывшего Равеннского экзархата (в Северной Италии), на этих землях была сформирована Папская область: теперь в руках папы сосредоточилась не только духовная, но и светская власть. В 800 году папа Лев

III

короновал франкского императора Карла Великого в качестве императора «Священной Римской империи», тем самым, по сути, окончательно разорвав с византийским императором, носившим аналогичный титул.

   Культурное отчуждение между Востоком и Западом было в значительной степени обусловлено тем, что в Восточной Римской империи говорили на греческом языке, а в Западной на латыни. К середине V века немногие на Западе могли говорить по–гречески, а с VII века в Византии не понимали латынь. На Востоке читали Платона и Аристотеля, на Западе Цицерона и Сенеку. Главными богословскими авторитетами Восточной Церкви были отцы эпохи Вселенских Соборов, такие как Григорий Богослов, Василий Великий, Иоанн Златоуст, Кирилл Александрийский, на Западе же наиболее читаемым христианским автором был блаженный Августин (которого на Востоке почти не знали). Его богословская система была намного проще для понимания и легче воспринималась обращенными в христианство варварами, чем утонченные рассуждения греческих отцов.

Принцип канонической территорииПравославная Церковь сознает себя единой Святой, Соборной (Кафолической) и Апостольской Церковью, распространенной по всей вселенной. В настоящий момент приходы и епархии Православной Церкви имеются во всем мире, на всех континентах. Однако вплоть до начала XX века Православная Церковь была географически ограничена рамками христианского Востока, почему ее нередко называли «Восточной Церковью». Понятие «Восток», генетически связанное с Константинополем и Восточно–Римской империей (в противовес Риму и Западно–Римской империи), в данном контексте включало в себя Ближний Восток и некоторые страны Восточной Европы и Азии. Православную Церковь называли также «Греко–восточной» или «Греко–кафолической».

   Каноническая структура Православной Церкви складывалась на протяжении почти двух тысячелетий. Своеобразие современной структуры Церкви коренится в тех исторических перипетиях, с которыми было связано ее развитие в первые века, в византийскую и послевизантийскую эпоху.

   Матерью всех христианских Церквей — и восточных и западных — была Церковь Иерусалимская, то есть община учеников Спасителя в Иерусалиме. Однако уже в I веке, благодаря миссионерской деятельности апостолов, христианские общины стали возникать вне Иерусалима — в частности, в Антиохии, Александрии, Риме, Карфагене, других городах Римской империи. Каждую общину возглавлял епископ, или пресвитер.

   В Деяниях и Посланиях Павла термины «епископ» и «пресвитер» нередко употребляются в качестве синонимов (см.: Деян

20

:17–18 и 20,28; Тит

1

:5–7). В рассказе об апостольском Соборе в Иерусалиме епископы вообще не упоминаются: многократно употребляется лишь выражение «апостолы и пресвитеры» (см.: Деян

15

:2,4,6). Именно «апостолы и пресвитеры» составляли тот коллегиум, который вместе со всею Церковью (см.: Деян

15

:22) принимал решения. С другой стороны, апостол Павел говорит о «епископах и диаконах» (см.: Флп

1

:1), не упоминая о пресвитерах. Из этого можно заключить, что служение епископа на ранних этапах развития Церкви не отличалось от служения пресвитера.

Одной из пятнадцати Поместных Православных Церквей является Русская Православная Церковь. Это многонациональная Поместная Церковь, находящаяся в вероучительном единстве и молитвенно–каноническом общении с другими Поместными Православными Церквами. «Московский Патриархат» — другое официальное наименование Русской Православной Церкви. (В дореволюционный период официальным названием Русской Православной Церкви было «Российская Греко–Кафолическая Православная Церковь».)

   Из 136 епархий Московского Патриархата 68 находятся на территории Российской Федерации (более 12,5 тысячи приходов), 35 на Украине (более 10 тысяч приходов), 11 в Белоруссии (более 1,3 тысячи приходов), 6 в Молдавии (более 1,5 тысячи приходов), 3 в Казахстане, по одной в Азербайджане, Литве, Латвии и Эстонии. Приходы Московского Патриархата в Киргизстане, Таджикистане и Узбекистане объединены в Ташкентскую и Среднеазиатскую епархию.

   В дальнем Зарубежье у Русской Православной Церкви имеется 8 епархий: Аргентинская и Южноамериканская, Берлинская и Германская, Брюссельская и Бельгийская, Будапештская и Венгерская, Венская и Австрийская, Гаагская и Нидерландская, Корсунская (объединяющая приходы на территории Франции, Италии, Испании, Португалии и Швейцарии) и Сурожская (на территории Великобритании и Ирландии). Приходы Московского Патриархата в США и Канаде управляются викариями Московской епархии на правах епархиальных архиереев.

   Как и другие Поместные Православные Церкви, Русская Православная Церковь имеет иерархическую структуру управления. Высшими органами церковной власти и управления в Русской Православной Церкви являются Поместный Собор, Архиерейский Собор и Священный Синод во главе с патриархом Московским и всея Руси. Церковь разделена на епархии, которые могут быть объединены в митрополичьи округа, экзархаты, автономные и самоуправляемые Церкви. Епархии включают в себя приходы, монастыри, духовные учебные заведения и другие канонические учреждения. Приходы объединяются в благочиния.

   Христианство является богооткровенной религией. В православном понимании Божественное Откровение включает в себя Священное Писание и Священное Предание. Писание — это вся Библия, то есть все книги Ветхого и Нового Заветов. Что же касается Предания, то этот термин требует специального разъяснения, так как употребляется в разных значениях. Нередко под Преданием понимают всю совокупность письменных и устных источников, при помощи которых христианская вера передается из поколения в поколение. Апостол Павел говорит: Стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим (2 Фес

2

:15). Под «словом» здесь понимается устное Предание, под «посланием» — письменное. Иногда же под Преданием понимают преимущественно устную передачу истин веры, в отличие от письменных источников вероучительного характера. Об устном Предании говорит святитель Василий Великий:

   

Из сохраненных в Церкви догматов и проповеданий некоторые мы имеем от письменного наставления, а некоторые приняли от апостольского предания, по преемству в тайне; и те и другие имеют одну и ту же силу для благочестия… Ибо если отвергнем неписаные обычаи, как не имеющие большую силу, то неприметно повредим Евангелие в главных предметах… Например, прежде всего упомяну о первом и самом обшем: чтобы уповающие на имя Господа нашего Иисуса Христа знаменовались знаком креста — кто учил этому писанием? К востоку обращаться в молитве — какое писание нас научило? Слова призывания при преложении хлеба Евхаристии и чаши благословения кто из святых оставил нам письменно? Ибо мы не довольствуемся теми словами, о коих упомянул апостол или Евангелие, но и прежде, и после них произносим и другие, как имеющие великую силу в Таинстве, приняв их от неписаного учения. Благословляем также и воду крешения, и елей помазания, еше же и самого крешаемого, по какому писанию? Не по преданию ли, умалчиваемому и тайному? И что еше? Самому помазанию елеем какое писаное слово научило? Откуда и троекратное погружение человека, и прочее, бывающее при крещении: отрицаться сатаны и ангелов его — из какого взято писания?

   В приведенных словах Василий Великий говорит преимущественно о традициях литургического или обрядового характера, переданных изустно и вошедших в церковную практику. Во времена Василия Великого (IV век) многое из перечисленного оставалось незаписанным. Впоследствии, однако, все эти обычаи были зафиксированы в письменных источниках — в творениях отцов Церкви, в постановлениях Вселенских и Поместных Соборов, в литургических текстах, в частности, в чинопоследованиях Божественной литургии и Таинства крещения. Значительная часть того, что изначально было устным Преданием, «умалчиваемым и тайным», стало письменным Преданием, которое продолжало сосуществовать с устным Преданием.

   Если Предание понимать в смысле совокупности устных и письменных источников, то как оно соотносится с Писанием? Является ли Писание чем–то внешним по отношению к Преданию или оно представляет собой составную часть Предания?

Христианство наряду с иудаизмом и исламом принадлежит к числу монотеистических религий, называемых также «авраамическими». Все три религии восходят к откровению, данному Богом Аврааму и зафиксированному в Ветхом Завете. Христианство исповедует, что Бог един, что Он — Отец всех людей, что Он — Творец мира материального и мира духовного.

   Согласно христианскому пониманию, Бог не есть абстрактное отвлеченное начало, безликая духовная сила, имперсональное бытие. Бог христиан — это Бог Личность, Бог Живой. Он открывается человеку в личном общении, личном опыте, личной встрече. В то же время Бог трансцендентен человеку, непостижим, неописуем, невидим. В этом изначальный парадокс религиозного опыта, — парадокс, который невозможно объяснить человеку неверующему или агностику, далекому от религии.

   В христианстве эмпирический опыт имеет решающее значение. Тому, кто сам опытно не ощутил присутствие Божие, невозможно доказать даже существование Бога. Все попытки доказательства бытия Божия, предпринимавшиеся в истории, были доказательствами для тех, кто желал их принять. Так, например, Фома Аквинский в «Сумме богословия» приводил пять доказательств бытия Божия: 1) через движение (ex motu); 2) через производящую причину (ex ratione causae efficientis); 3) через необходимость (ex possibili et necessario); 4) от степеней бытия (ex gradibus rei); 5) через целевую причину (ex gubernatione rerum). Первое доказательство исходит из того, что в природе все движется, а всякое движение имеет своей причиной нечто иное, следовательно, необходимо дойти до некоего перводвигателя, который сам не движим ничем иным: таким перводвигателем является Бог. Второе доказательство таким же способом, через понятие причинно–следственной связи, приходит к признанию первопричины всего, которой является Бог. Третье доказательство основывается на том, что для всех предметов этого мира возможно быть или не быть, но должна быть такая сущность, для которой не было бы внешней необходимости существования: такой сущностью является Бог. Четвертое доказательство отталкивается от того, что в мире имеются предметы более или менее совершенные, но необходимо высшее совершенство, которое было бы причиной всякого блага и совершенства: им и является Бог. Наконец, пятое доказательство исходит из того, что предметы, лишенные разума, подчиняются целесообразности, будучи руководимы сознательной волей: «следовательно, есть разумное существо, полагающее цель для всего, что происходит в природе; и Его мы именуем Богом».

   Ни одно из этих доказательств, основанных на философии Аристотеля, не сможет убедить неверующего человека в существовании Бога. Именно поэтому святоотеческое богословие Восточной Церкви в первом тысячелетии, а вслед за ним и православное богословие второго тысячелетия воздерживалось от попыток доказать бытие Божие при помощи рациональных доводов и логических выкладок. Как утверждает преподобный Максим Исповедник, бытие Божие воспринимается на веру, и эта вера «доступнее всякого доказательства», поскольку она есть истинное знание, «превышающее и ум и разум».

Идея творения является краеугольным камнем христианской космологии. Церковная традиция всегда выступала против «безбожных еретиков», которые отрицают бытие Творца: такие люди, по словам Кирилла Иерусалимского, «хотя и видят телесными очами, но лишены душевного зрения». Святые отцы отвергали представление о том, что вселенная могла произойти сама собой, без участия высшего Существа, и что ею никто не управляет:

   

Что может быть плачевнее и безумнее людей, которые дерзают утверждать, будто все сушее произошло само собою, и все творение лишают Промысла Божия? Как возможно… чтобы столько стихий и такое благоустройство управлялось без правителя и повелителя вселенной? И корабль не может плыть по морским волнам без кормчего, и воин — делать что–либо доблестное без военачальника, и дом — стоять без управляющего: а этот беспредельный мир и это благоустройство стихий могут разве существовать сами собою, случайно, если нет управляющего всем и своею премудростью поддерживающего и соразмеряющего все видимое? 

   Христианская идея творения зиждется на ветхозаветном откровении о Боге как о Творце мира и на учении Нового Завета о том, что Бог сотворил мир через посредство Своего Сына, дополненном представлением о том, что в творении участвовал также Дух Святой. Сотворение мира, таким образом, воспринимается в христианской традиции как творческий акт Триединого Бога, — акт, в котором принимали участие все три Лица Святой Троицы.

   Наиболее полно идея творения выражена в первых двух главах книги Бытия, где Бог представлен как Творец неба и земли, воды и суши, растений и деревьев, солнца, луны и звезд, пресмыкающихся, рыб, животных и человека. Это повествование было известно и авторам других библейских книг, в которых мысль о Боге как о Творце мира и человека проходит красной нитью:

Христология составляет сердцевинный пункт богословия христианской Церкви. Именно в учении о Христе как о Богочеловеке и Спасителе заключено кардинальное отличие христианства от других монотеистических религий.

   В основе православной христологии лежит учение о Христе, содержащееся в Новом Завете, в догматах Вселенских Соборов и в трудах отцов Церкви — прежде всего восточных. Это учение подразделяется на несколько тем, которые будут рассмотрены в настоящей главе: догмат Боговоплощения, учения о двух природах, двух действиях и двух волях Христа, о страданиях и смерти Спасителя, о Кресте Господнем, о сошествии Христа во ад и воскресении, об искуплении и обожении.

   Тему Боговоплощения мы рассмотрим на примере учения нескольких наиболее авторитетных отцов Восточной Церкви: Афанасия Александрийского, Григория Богослова, Исаака Сирина, Максима Исповедника и Симеона Нового Богослова. Обзор взглядов этих авторов на догмат Боговоплощения дает достаточно полную картину его понимания в Православной Церкви.

   Трактат Афанасия Александрийского «Слово о воплощении Бога Слова и пришествии Его к нам во плоти» стал классическим выражением восточнохристианского учения о Боговоплощении. В этом произведении автор, говоря о причинах Боговоплощения, обращается к библейскому понятию образа Божия. В падшем человеке образ Божий был помрачен, подобно тому как изображение человека на доске, покрытой наслоениями грязи, перестает быть видимым. Для того чтобы восстановить изображение, не нужно выбрасывать доску: для этого необходимо, чтобы пришел тот, с кого писался портрет, и на старой доске лик был написан заново. Именно это и совершил Сын Божий: «будучи образом Отца, Он пришел в наши страны, чтобы обновить человека, созданного по образу Своему»

Православная экклезиология складывалась на протяжении столетий и до сих пор находится в стадии формирования. В этом ее существенное отличие от других областей православного вероучения, таких, например, как триадология и христология, формирование которых фактически завершилось в эпоху Вселенских Соборов. Относительная «неразвитость» православной экклезиологии в эпоху Вселенских Соборов обусловлена тем фактом, что по вопросу о Церкви как таковой в эту эпоху не возникало каких–либо ересей, требовавших богословского ответа. Именно поэтому от святых отцов первого тысячелетия почти не осталось экклезиологических трактатов. Ни в одном систематическом изложении православной веры, сохранившемся от первого тысячелетия, будь то «О началах» Оригена, «Большое огласительное слово» Григория Нисского, «Краткое изложение божественных догматов» Феодорита, ««Точное изложение православной веры»» Иоанна Дамаскина, нет специальной главы о Церкви.

   Как считает протоиерей Георгий Флоровский, отсутствие экклезиологических трактатов в эпоху Вселенских Соборов не было лишь «упущением» или «недосмотром»:

   

Восточные и западные отцы… многое могли сказать о Церкви — и не только могли, но и сказали о ней предостаточно. Они, однако, никогда не пытались свести свои соображения воедино. Их догадки и размышления разбросаны по разным сочинениям, в основном экзегетическим и литургическим, встречаясь чаше в проповедях, чем в догматических работах. Так или иначе, церковные писатели всегда имели ясное прелставление о том, что в действительности есть Церковь, — хотя это «представление» никогда не сводилось ими к понятию, к определению.

   Внятное и исчерпывающее определение Церкви в святоотеческой литературе отсутствует, и на вопрос о том, что такое Церковь, трудно найти ответ у отцов и учителей Церкви. Святитель Филарет Московский в своем Катехизисе определяет Церковь как «от Бога установленное общество людей, соединенных православной верой, законом Божиим, священноначалием и Таинствами». При всей формальной правильности этого определения, оно не является ни святоотеческим, ни основанным на Священном Писании, ни исчерпывающим. Церковь — не просто общество людей, объединенных одной верой, одной «идеологией», Церковь — не простая совокупность иерархии и мирян, участвующих в богослужении и Таинствах. Церковь — это реальность, природа которой не поддается словесному определению. Об этом говорит русский религиозный философ Н. Бердяев:

   

   В современном православном словоупотреблении храмом, или церковью, называется здание, предназначенное для совершения богослужений, таинств и обрядов.

   Расцвет храмоздательства на христианском Востоке и Западе относится к периоду между IV и VIII веками. Тогда же в трудах отцов Церкви, в частности Дионисия Ареопагита и Максима Исповедника, храм как здание для молитвы и богослужения получает богословское осмысление. Этому, однако, предшествовала долгая предыстория, начавшаяся в ветхозаветные времена и продолжившаяся в эпоху раннехристианской Церкви (I—III вв.).

   У древних евреев во времена патриархов не было особых зданий для богослужения. Этим евреи отличались от языческих народов, в частности от египтян, у которых существовала широко развитая храмовая архитектура. У евреев были, однако, священные места, связанные с явлениями Бога человеку (см.: Быт

32

, зо). Такие места могли обозначаться памятниками в виде камня, на который возливали елей (см.: Быт

28

:18–22). В местах явлений Божиих устраивались жертвенники (см.: Быт

12

:8; 26,25), представлявшие собой груду неотесанных камней для разжигания костра под открытым небом. Жертвенники устраивались также на новоприобретенных участках земли (см.: Быт

8

:20; 33, 20).

   После исхода из египетского плена евреи под руководством Моисея, по повелению Божию, строят скинию — переносное святилище (см.: Исх

26

–27). Скиния, представлявшая собой походный храм–шатер внушительных размеров, воспринималась как место присутствия Божия (см.: Исх

25

:8); именно там совершалось богослужение, приносились жертвы Богу. Скиния располагалась внутри прямоугольного двора площадью 100x50 локтей (см.: Исх

27

:18). Двор скинии был окружен столбами — по двадцать с южной и северной сторон, по десять — с западной и восточной (см.: Исх

27

:9–13).

   В жизни Православной Церкви богослужение занимает столь важное место, что в представлении многих инославных христиан Православие ассоциируется прежде всего именно с богослужебным культом, пением и иконами:

В наше время миллионы людей духовно питаются православным богослужением, — пишет протопресвитер Иоанн Мейендорф. — Очень многие… на Западе… начинают понимать Православие именно через литургическую традицию не только христианского Востока, но и древнего христианского Запада. В православном богослужении они находят и связь с апостольской верой первых веков христианства, и опыт грядущего иарства Божия. Именно поэтому нам, православным, надо хранить богослужение не только как необходимую связь с прошлым, но и как живое свидетельство о вере. Это требует как хорошего знания его истории, так и богословского духовного опыта того, что составляет ядро именно церковной молитвы, в которой прошлое, настояшее и будущее объединяются в жизни Тела Христова

   По своему составу, продолжительности и богословской насыщенности православное богослужение заметно отличается от богослужения в инославных христианских общинах, будь то протестантских или католических. Даже внешние различия бросаются в глаза. Современное протестантское богослужение, например, представляет собой, как правило, серию разрозненных, не связанных между собою молитвенных действий: сначала священнослужитель произносит слова благословения, далее все открывают книгу на определенной странице и исполняют то или иное песнопение, затем, после паузы, священник произносит проповедь, потом читается молитва, играет орган. Прихожане в основном сидят, лишь иногда встают, чтобы снова сесть. Богослужение может сопровождаться разъяснениями священнослужителя — в какой книге и на какой странице находится то или иное песнопение, следует ли его исполнять стоя или сидя. Все богослужение длится минут тридцать–сорок. В некоторых протестантских общинах за богослужением используется рок–музыка.

   После литургической реформы II Ватиканского Собора богослужение во многих католических храмах не слишком отличается от протестантского: то же отсутствие целостности, то же чередование отдельных, не связанных между собою молитв и песнопений.

   Истоки христианского богослужения суточного и седмичного кругов следует искать в храмовом и синагогальном богослужении эпохи Иисуса Христа. Как мы уже говорили, обычаем Иисуса было посещать синагогу по субботам; кроме того, не менее одного раза в год, на пасху, Он вместе с учениками участвовал в храмовом богослужении в Иерусалиме.

   Богослужебная практика учеников Христа вне храма и синагоги, вероятно, основывалась на пении псалмов (именно в этом смысле следует понимать слово «воспев» в Мф

26

:30; Мк

14

:26), проповеди и чтении Писания (Ветхого Завета). Иисус давал ученикам наставления о том, как следует молиться: эти наставления касались как молитвы наедине с Богом, так и молитвы общественной, возносимой от лица группы верующих. Примером последней является молитва «Отче наш», созданная Самим Христом, прочно и навсегда закрепившаяся в христианском богослужении.

Тайная Вечеря

   Особым, уникальным и судьбоносным событием в жизни учеников стала Тайная Вечеря, совершенная Христом накануне Своей крестной смерти. Именно эта пасхальная трапеза, на которой Христос преломил хлеб и разделил с учениками чашу вина, стала основой евхаристического богослужения в раннехристианской общине. А вокруг Евхаристии стала постепенно выстраиваться вся богослужебная жизнь Церкви.

   Истоки формирования седмичного богослужебного круга христианской Церкви следует искать в Ветхом Завете. Четвертая заповедь Моисеева законодательства гласит: Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай в них всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу Твоему (Исх

20

:8–10). Суббота воспринималась, прежде всего, как день покоя, отдохновения от трудов, в память о том, что в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил. В то же время суббота — это день, который Господь благословил… и освятил (Исх

20

, и). В субботу совершается священное собрание (Лев

23

, з); в этот день в жертву Господу приносятся всесожжения (см.: Чис

28

:9) и хлебы предложения (см.: Лев

24

:8). В эпоху после вавилонского плена суббота становится основным богослужебным днем недели: в этот день иудеи собираются в синагогу для молитвы и чтения Священного Писания.

   В христианстве ветхозаветное предписание о соблюдении субботы подверглось радикальному пересмотру. Христос не отвергал это правило и Сам посещал синагогу по субботам (см.: Лк

4

:16), однако позволял Себе нарушать предписание о субботнем покое, доказывая иудеям, что Сын Человеческий — господин и субботы (Мк

2

:28). Ученики Христа после Его вознесения продолжали посещать храм по субботам, однако основным днем христианского богослужения, днем совершения Евхаристии, становится первый день недели, «день солнца». После того как христиане окончательно отошли от Иерусалимского храма и в особенности после того, как двери Церкви открылись для язычников, соблюдение субботы в том виде, в каком оно предписывалось в Ветхом Завете, потеряло смысл. Постановления Апостольского Собора (см.: Деян

15

:6–29) фактически узаконили отмену ветхозаветных предписаний о субботе.

   Раннехристианские писатели говорили о субботе как об одном из иудейских обычаев, который отмирает после пришествия в мир Христа. На смену «субботствованию» приходит «жизнь Воскресения», чему соответствует и перенос центра богослужебной жизни с субботы на первый день недели, который стали называть «днем Господним». Нередко этот день называли «восьмым днем» — как прообраз вечности:

Итак, если жившие в древнем порядке дел приближались к новому упованию и уже не субботствовали, но жили жизнью Воскресения, в котором и наша жизнь воссияла чрез Него и чрез смерть Его, — некоторые и отвергают ее, но чрез ее тайну получили мы начало веры и ради нее терпим, дабы быть учениками Иисуса Христа, единого Учителя нашего, — то как можем мы жить без Него, когда и пророки, будучи учениками Его по духу, ожидали Его как Учителя своего?.. Итак, извергните худую закваску, устаревшую и испортившуюся, и изменитесь в новый квас, который есть Иисус Христос. Осолитесь в Нем, дабы кто–нибудь из вас не попортился, и тогда зловоние не обличило бы вас. Нелепо призывать Иисуса Христа, а жить по–иудейски; ибо не в иудейство уверовало христианство, напротив — иудейство в христианство, в котором соединились все народы, уверовавшее в Бога.

Развитие годового богослужебного круга с I по IV век

   В раннехристианской Церкви (I—III вв.) годовой богослужебный круг основывался на двух праздниках — Пасхе и Пятидесятнице. Оба праздника Церковь унаследовала от иудейской традиции, где Пасха была воспоминанием об исходе израильского народа из Египта, а Пятидесятница — воспоминанием завета, заключенного на Синае между Богом и народом израильским (см.: Исx 19,1—16). В христианской Церкви Пасха с самого начала была празднованием Воскресения Христа, а Пятидесятница — воспоминанием сошествия Святого Духа на апостолов (см.: Деян

2

:1–13).

   Дата празднования Пасхи поначалу не была одинаковой для всех христианских Церквей. В конце II века по этому вопросу разгорелись споры между асийскими Церквами и Римским епископом Виктором. От имени асийских христиан в споре участвовал епископ Поликрат Ефесский, который защищал местный обычай (восходящий якобы к апостолу Иоанну Богослову) праздновать Пасху вместе с иудеями 14 нисана, на какой бы день недели это число ни приходилось. Епископ Виктор, напротив, настаивал на том, что Пасха должна праздноваться непременно в воскресный день: в этом он следовал традиции Церквей Рима, Александрии, Коринфа и Палестины. Дело чуть не дошло до взаимных отлучений, однако в спор вступил Ириней Лионский, которому удалось примирить враждующие стороны.

   Празднование Пасхи во II–III веках предварялось одним, двумя или несколькими днями поста. В частности, в «Апостольском предании» упоминается двухдневный пост перед Пасхой. Ириней Лионский пишет: «Одни думают, что следует поститься один день, другие — что два, а некоторые еще больше; иные отсчитывают для поста сорок дневных и сорок ночных часов». Более продолжительный пост предписывался готовящимся к принятию крещения. Предпасхальный пост был посвящен воспоминанию страданий и смерти Христа на кресте и назывался «пасхой распятия», в отличие от «пасхи воскресения», которая заключалась собственно в воспоминании воскресения Христова.

   Понятие «Таинства» имеет долгую историю в восточно–христианской Церкви. В современном православном словоупотреблении Таинством называется одно из священнодействий, в которых благодать Святого Духа подается верующему.

   В так называемых символических книгах Православной Церкви и в греческих и русских учебниках по догматическому богословию ХVIII–ХIХ веков учение о Таинствах излагалось в категориях латинского схоластического богословия. Утверждалось, что Таинств в Церкви семь — «ни больше, ни меньше»: крещение, миропомазание, причащение, покаяние, священство, брак, елеосвящение

[41]

. Причина того, что Таинств семь, «скрывается в воле Установителя Таинств, Господа Иисуса». Кроме того, их семь потому, что они «соответствуют всем потребностям христианской жизни человека и потребностям самой Церкви»

[42]

.

   Для совершения любого Таинства требуются три «вещи», пишет автор одного из учебников конца XVIII века: 1) «видимая вещь, предложенная для освящения, что материею или веществом зовем»; 2) «некой вид словес, коими призываем Святого Духа для освящения предложенныя вещи: сие формою мы называем»; 3) «священнослужитель, или законнопроизведенное от архиерея для служения сего лицо»

[43]

.

   Такое понимание приводило к многочисленным натяжкам. Во–первых, седмеричное число Таинств искусственно выделило семь церковных чинопоследований, оставив в стороне и отнеся к категории «обрядов» целый ряд других, не менее важных. Почему, например, брак является Таинством, а пострижение в монашество обрядом? На этот вопрос учебники ясного ответа дать не могли.

Музыка в древнем Израиле и Древней Греции. Музыка и пение в Ветхом Завете

   В православном богослужении важная роль отводится пению — как хоровому, так и сольному. Все возгласы священника и диакона произносятся нараспев. Все отрывки из Евангелия, Апостола, Псалтири, других священных книг тоже читаются нараспев — на одном звуке или нескольких соседних звуках. В православной традиции, в отличие от католической и протестантской, вообще не бывает богослужений, которые совершались бы не нараспев («говорком»); не существует различия между sung Eucharist (литургией с пением) и said Eucharist (литургией без пения). Даже в самом скромном сельском храме на клиросе всегда стоят хотя бы два–три певца.

   В настоящем разделе будет сначала рассмотрена предыстория православного богослужебного пения, истоки которого следует исить в музыкальной культуре древнего Израиля и античной культовой музыке. Собственно история православного церковного пения начинается в эпоху раннехристианской Церкви, продолжается в Византии, на Руси, на Балканах и в других регионах, где Православие стало господствующей христианской конфессией. Излагая историю церковного пения, мы будем касаться и его богословского содержания, поскольку вне богословского контекста понимание церковного пения, как и понимание иконы, невозможно.

   В Ветхом Завете многократно упоминаются музыка и музыкальные инструменты, пение и певцы, хоры и оркестры. Создание струнных и деревянных духовых инструментов, согласно книге Бытия, происходит на заре человеческой цивилизации: один из потомков Каина, Иувал, был отец всех играющих на гуслях и свирели (Быт

4

:21). Для выражения чувств радости и веселия, наряду с гуслями, употреблялся тимпан (см.: Быт

31

:27). После исхода Израиля из Египта Моисей воспел торжественную песнь Богу (см.: Исх

15

:1–18), а его сестра Мариам взяла… в руку… тимпан, и вышли за нею все женщины с тимпанами и ликованием (Исх

15

:20). В качестве сигнальных инструментов употреблялись серебряные трубы (см.: Чис ю, 2—3).

Наш обзор православной церковной музыки был бы неполным, если бы мы ограничились хоровым пением и не сказали ничего о колокольном звоне — единственном роде инструментальной музыки, который не только дозволяется Православной Церковью, но и является важной составляющей православного богослужения.

   Типикон неоднократно упоминает о созыве на богослужение при помощи колоколов. 9–я глава Типикона называется «О еже како подобает знаменати на всяк день». Здесь говорится: «Пред вечером мало, кандиловжигатель взем благословение от настоятеля, знаменует в кампан»

[288]

. Изложение чина малой вечерни в 1–й главе Типикона начинается словами: «Прежде солнечнаго захождения дне субботнаго, приходит параекклисиарх, сиречь кандиловжигатель, к предстоятелю, и творит поклонение ему, знаменуя пришествием своим время клепания. И взем благословение, изшед клеплет в малый кампан»

[289]

. Описание рождественской службы сопровождается следующими указаниями: «При часе 7–м дне ударяет в великий кампан, и во вся тяжкая»; «о часе 10–м нощи бывает благовест, и потом трезвон во вся кампаны»

[290]

. На Богоявление параекклисиарх, согласно Типикону, «ударяет в великое и во вся тяжкая»

[291]

; а на Пасху «исходит и ударяет в великое и клеплет довольно»

[292]

, после чего «ударяют во вся кампаны и тяжкая и клеплют довольно»

[293]

.

   Термин «кампан» латинского происхождения и означает собственно «колокол». Термины же «великое» и «тяжкая» относятся к другому музыкальному инструменту, по–славянски называемому «клепалом» (глагол «клепати» означает «стучать», «указывать», «созывать»), или «билом» (от глагола «бити» — ударять). Этим термином обозначался ударный сигнальный инструмент из металла, камня или дерева, использовавшийся для созыва на богослужение.

   Практика созыва на богослужение при помощи била (греч. ση᾿ μαντρον, от σημαι᾿ νω — давать знак) существовала на христианском Востоке уже в IV веке: о ней упоминается в Уставе Пахомия Великого, у Иоанна Кассиана Римлянина, в ««Лавсаике» Палладия Еленопольского и в ряде других источников. Деревянное било до настоящего времени используется в греческих монастырях (в частности, на Афоне) для созыва монахов на богослужение. Различают великое ударение в деревянное било (брус длиной 2—4 метра, шириной от 10 до 90 см и толщиной 4—7 см), малое ударение в деревянное било (брус меньших размеров) и медное или железное ударение (при котором используется металлический брус — «железо»)