1
В последнее время приобрели необыкновенную популярность книги, написанные в жанре альтернативной истории. Сюжет их построен по принципу «что было бы, если?..». Что было бы, если бы Германия выиграла Вторую мировую войну? Что было бы, если бы Наполеон победил в битве при Ватерлоо? Каким стал бы мир в случае военного столкновения США и СССР?.. Большинство этих книг не выдерживает никакой критики. Созданные на ремесленном уровне, они лишь удовлетворяют внезапный коммерческий спрос. Однако, встречаются тут и несомненные достижения, показывающие, что даже искусственный жанр не может служить препятствием для таланта. Серьезный читатель мог бы обратить внимание на роман «Павана», принадлежащий перу Кита Робертса, где «Непобедимая Армада», высланная к берегам Англии Филиппом II, все-таки сокрушает своего грозного конкурента, в результате Католический мир сохраняет владычество над Европой, или на «Человека в высоком замке» Филипа Дика: Япония оккупирует Соединенные Штаты, формируя удивительный сплав западной и восточной культур. А если обратиться к современной российской литературе, то здесь внимание привлекают «Иное небо» Андрея Лазарчука и многотомная эпопея «Времена негодяев», которую с необыкновенным упорством пишет Эдуард Геворкян. В первом романе немцы выигрывают военную кампанию на Востоке, образуется Третий Рейх в составе Германии и России, а во втором, являющемся пока тетралогией, та же Россия, пережив катастрофу, возрождается через магическое Средневековье.
Чем вызван этот неожиданный интерес к «теневым реальностям»? Чем вызвана тяга к неосуществленным, сугубо условным версиям исторического бытия? Возможно, наш мир стал слишком спокойным? Возможно, нам требуются экзотические приправы, чтобы ощутить на губах вкус жизни? Быть может, прав был Фаддей Булгарин: «Приятно, знаешь ли, братец, сидеть у камина и читать о чужих несчастьях»? А может быть, дело обстоит еще хуже. Заколебались какие-то мировые струны, свидетельствующие о потрясениях? Что-то подобное уже сквозит из будущего. И появление «альтернативок» — лишь первый признак того, что существующая реальность не слишком устойчива.