Босния и Герцеговина — ещё недавно союзная республика в социалистической Югославии, основанной на лозунгах братства и единства. И вместе с тем место самых разрушительных и ужасных межнациональных конфликтов на территории Европы со времён Второй мировой войны. Страна, до сих пор разделённая незримыми границами между сербами, хорватами и бошняками, населяющими её. Рассказ югославского писателя, нобелевского лауреата Иво Андрича «Письмо из 1920 года», затрагивающий вопросы межнациональной розни вообще и её проявления на Балканах, написан в далёком 1946 году, но при этом до сих пор актуален, и не только для стран бывшей Югославии.
Иво Андрич
Письмо из 1920 года
Март 1920 года. Железнодорожная станция в Славонском Броде
{1}
. После полуночи. Непонятно откуда дует ветер, который разбитым и уставшим от дороги людям кажется холоднее и сильнее, чем на самом деле. В вышине, сквозь кружащиеся облака, видны звёзды. Вдали, по невидимым рельсам движутся, быстрее или медленнее, жёлтые и красные огоньки вместе с пронзительным звуком кондукторских свистков или долгим гудком локомотива, в который мы, пассажиры, привносим меланхолию нашей усталости и подавленное состояние долгого, угрюмого ожидания.
Перед станцией, возле первого пути, мы сидим на чемоданах и ждём поезд, для которого неизвестно ни время прибытия, ни время отправления; единственное, что известно, — это то, что он будет переполнен, набит пассажирами и багажом.
Человек, который сидит рядом со мной, — мой давний знакомый и приятель, которого за последние пять-шесть лет я потерял из виду. Его зовут Макс Левенфельд, он врач, родился и вырос в Сараеве
{2}
. Его отец, тоже врач, в молодости оставил Вену и поселился в Сараеве, где получил большую практику. По происхождению они были евреи, но уже давно крещёные. Его мать родом из Триеста
{3}
, дочь итальянской баронессы и австрийского морского офицера, потомка французских эмигрантов. Её телосложение, походку и господскую манеру одеваться помнят два поколения сараевцев. Она была одной из тех красавиц, на чью красоту даже отъявленные храбрецы и грубияны смотрят с почтением и осмотрительностью, которой, вообще говоря, не имеют.
Мы вместе учились в сараевской гимназии, только он был на три класса впереди меня, что в те годы значило многое.
Смутно помню, что я увидел его сразу же, как только оказался в гимназии. Он тогда перешёл в четвёртый класс, но ещё одевался как ребёнок. Это был крепкий паренёк, «немчик», во флотской одежде тёмно-синего цвета, с якорями, выведенными в углах широкого воротничка. Он всё ещё носил короткие штаны. На ногах — чёрные туфли, выглядевшие безукоризненно. Между короткими белыми носками и штанами — голые, крепкие икры, румяные от крови и уже усыпанные светлыми волосами.