Извержение началось в тот момент, когда Кельман-плотник покрасил последнюю доску нового забора. Забор получился хороший — высокий, ладный, теплого яичножелтого цвета. Аккуратно завернув кисть в промасленную тряпицу, Кельман направился к дому, но остановился на полпути, в который раз зачарованный яростным пробуждением вулкана.

Сперва над срезанной макушкой самой высокой в округе горы появился клубящийся белый столб. Сила ветра клонила его к западу, заставляя стелиться почти параллельно земле. Затем клубы дыма потемнели, стали грязно-серыми. В воздухе запахло пеплом — тяжелым дыханием Дор-Сура.

— Запоздал он в этом году, — сказала подошедшая Арина.

На ее худых плечах лежало коромысло, пустые ведра раскачивались и тихонько бренчали. Кельман рассеяно улыбнулся жене.

— Сказывают, что возле источника какой-то сумасшедший поселился, — поделилась она. Ее густые черные брови, так выделяевшиеся на скуластом невыразительном лице, сошлись на переносице. — Милостыню просит.