Каждый день в лавку приходили люди и с моей помощью избавлялись от разного хлама. Вчера, например, принесли столетнюю картину, закрывавшую, до этого, дыру в стене. Частенько попадались потускневшие статуэтки в виде балерин, поголовно, с отбитыми руками. Случались большущие старомодные люстры, прибитые пылью настолько, что никогда не угадаешь, какого они цвета. Иногда попадались музыкальные инструменты, барабан, например, который стоит теперь под прилавком и служит полкой для сменной обуви. Временами приносили и интересные вещицы, но большей частью, это была какая-нибудь коллекция монет или недобитый сервиз для чаепития. Моими клиентами были люди разного достатка. Был даже один чиновник из муниципалитета, который собирал табачные трубки и все время, когда испытывал приглянувшуюся ему трубку, дымил так, что на меня нападал приступ кашля. Частенько приходили соседки-домохозяйки и по целому часу мучили меня вопросами о происхождении тех или иных настенных часов, которых у меня было с десяток. И, как водится, приходили они целой группой и устраивали такой шум, от которого тряслись стекла. Одна говорила, что эти часы с боем непременно эпохи гражданской войны, а другая переубеждала ее в том, что они провисели в Букингемском Дворце не менее двухсот лет, и что их лично заводил кто-нибудь из королевской семьи. Обычно, я не вступал в такие споры, так как считал это делом безнадежным. Я-то твердо знал, откуда попала ко мне та или иная вещь. Подавляющее число моего нехитрого товара никогда не пересекало границ Чикаго, за исключением дюжины-другой истинно ценных экземпляров. Действительно, временами в моих руках оказывалось нечто любопытное, что могло по-настоящему заинтересовать ценителя старины. Но в этих случаях, я сам находил нужного мне клиента и предлагал ему сделку. Я не был большим знатоком в сфере искусства, но каким-то образом мне удавалось отделять от общей массы всякого старья интересные предметы. В целом, у меня это неплохо получалось. Алия, моя жена, помогала мне во всем, что касалось порядка в магазине и поддержания моего товара в надлежащем виде. Она, еще с трудом, осваивалась в нашем мире, и многое мне приходилось ей объяснять. По-прежнему, она считала радио каким-то видом колдовства и не могла понять как человек, находящийся от нее на расстоянии нескольких кварталов, может говорить с ней так, как будто он находится близко. Я ежедневно вводил ее в особенности нашей жизни, но годы, проведенные в Мириаэльде, за такой короткий срок забыть было трудно. Иногда она сильно скучала по своему отцу и в такие минуты сидела где-нибудь в тихом уголке, глядя в стену задумчивым взглядом. Было видно, что нелегко ей приходилось привыкать к новой жизни. Здесь все для нее было чужим и непонятным. Но вернуться обратно она уже не могла. Рисунок в подвале больше не хотел оживать. Верховный Олень так и застыл в своей величественной позе, призывающей попасть в Дирланд и оценить красоту этого прекрасного мира. Я и сам был бы не прочь еще разок увидеть всю прелесть этой страны, но, по всей видимости, животные навсегда закрылись от людей и больше не хотели подвергать себя смертельной опасности. И понять их было нетрудно. Всего несколько человек смогли привести этот мир к войне и поставить под угрозу само существование Оленьей страны. Жадность Повелителя Крыс и ужасная сила Черного Оракула чуть не погубили все живое в Дирланде, и лишь невероятными усилиями и отвагой мне и моим друзьям удалось предотвратить непоправимое. Сейчас я редко виделся с отцом. Он переехал в другой конец города и устроился сторожем в какой-то офис. Стена я видел чаще, но он, как всегда, внезапно появлялся и так же стремительно исчезал. С момента нашего возвращения из Оленьей страны, он стал постоянно куда-то уезжать, пропадал часами в разных музеях, сидел по три дня в библиотеке, посещал всякие лекции по археологии и путешествиям, короче говоря, полностью изменил образ своей жизни. Невероятные события, в которых нам пришлось принять участие, навсегда оставили в нем свой след. Стен теперь порывался куда-то отправиться, что-то найти, кому-то в чем-то помочь, но я не особо поддерживал его в этих авантюрных начинаниях. Увиденного в Дирланде, мне хватало на десять жизней. Я хотел только одного – спокойной и счастливой жизни вместе с Алией. Мы еще не успели до конца узнать друг друга. Наша разница в происхождении постоянно о себе напоминала. Иногда она не понимала меня, а иногда и мне приходилось задумываться над ее поступками. Но в этом и была вся прелесть совместной жизни. Нам было хорошо вместе, и мы радовались наступлению каждого нового дня. Магазинчик приносил нам небольшой, но постоянный доход. Мы особо ни в чем не нуждались и не строили серьезных планов на будущее. Может быть, когда-нибудь у нас появятся дети, но сейчас мы об этом не думали.

Но что же все-таки изменилось? Наверное, то, что я стал другим. Нет, я не изменил способ своей жизни, но внутри меня уже был не тот Майк Робески, которого можно было увидеть год назад. Несколько раз я ловил себя на мысли, что мне тесно в уютном тихом магазинчике, и что мне хочется на время вырваться из объятий спокойной жизни и вновь почувствовать запах свободы и вкус свежего ветра. Узнав один раз притягательную силу странствий и борьбы, я не смог навсегда забыть своих злоключений и побед, и теперь все чаще возвращался к воспоминаниям о времени своего пребывания в Оленьей стране. Мне кажется, что и отец со Стеном уже не смогут полностью забыть тех славных времен в Дирланде. Как бы они не пытались – теперь это навсегда будет в их памяти, хотят они этого или нет.

Вот и сейчас, когда в мои руки попала загадочная книга, которая так взволновала Свенсена, я ощутил знакомое мне чувство и осознал, что эта находка как-то повлияет на мою дальнейшую жизнь. Хотя, я уже получил за книгу двадцать долларов, и теперь она принадлежала другому человеку, меня не покидало ощущение, что это еще не конец. Мне неоднократно приходилось продавать разные книги, но только сейчас мне показалось, что я поспешил с продажей. Но что же меня насторожило? Я и сам не мог дать себе внятного ответа. Возможно, это была удивительная реакция пьяницы-полиглота, который при виде книги забыл о выпивке и странно себя повел? Или это была простая интуиция человека, который понял, что продешевил? В первую очередь меня интересовал старик, который принес книгу. Почему он пришел ко мне, если ему все равно получит он деньги или нет? Это можно было объяснить тем, что старик просто по доброте души сделал такой поступок и отдал мне ненужную вещь. Скорее всего, так и есть. Это было похоже на подарок. Но неужели этот чудак может думать, что меня обрадует книга, которую невозможно прочитать? Я даже не знаю о чем она. В ней нет ни одной иллюстрации. Старик не создавал впечатления выжившего из ума добряка. Мне он показался вполне нормальным человеком. Знал ли он, что его книга может произвести на кого-нибудь такое впечатление, какое произвела на Свенсена? Если знал, то вряд ли расстался бы с ней. Сейчас мне абсолютно не хотелось вернуть ее себе. Меня распирало любопытство, и я не мог с собой ничего поделать. Как ни пытался я думать о чем-нибудь другом, но все равно мысленно возвращался к этой книге. Ну что плохого в том, чтобы завтра утром, когда Свенсен проспится, еще раз к нему заглянуть и попытаться что-нибудь разузнать? Если еще прихватить с собой бутылку чего-нибудь прочищающего мозги, то если повезет, этот знаток языков раскроет тайну своего приобретения.

Размышляя, таким образом, я не заметил, как дошел до своего магазинчика. Алия уже была внутри и сейчас была занята уборкой. Я поцеловал ее в щеку и прошел в подсобку. Старая книга прочно засела у меня в голове, и я решил срочно об этом с кем-нибудь поговорить. Алия умела внимательно слушать, но вот в роли собеседника явно была не сильна. Стен носился по городу, и найти его было практически нереально, а отец мог быть дома. Я взял трубку и набрал его номер.

– Алло, – послышался знакомый голос отца. – Майк, это ты?

Я был морально убит. В моих руках было, возможно, самое ценное наследие предков, вещь, которая могла прославить меня на весь мир. Свенсен ни с того, ни с сего стал обладателем самой древней книги в истории человечества!

Дальше слушать ученые беседы я не мог. Отойдя в сторону, я присел на подоконник и задумался. Что если сейчас же рассказать всем присутствующим о книге? А что это мне даст? Ничего. На меня еще раз посмотрят как на идиота и все. Я уже имел неосторожность проявить неосведомленность в истории Азии и теперь, что бы я не сказал, мне не поверят. А вот Стен может и выслушать. Тем временем компания, слушавшая старика, стало понемногу разбредаться по сторонам. На месте оставался только Стен. Я еще раз подошел к нему и услышал обрывок фразы из его беседы со стариком.

– …хотя удивляет то, что шумеры пользовались клинописью на глиняных табличках. Книга – намного более позднее изобретение человека. Технических возможностей для книгоиздания в то время просто быть не могло. Хотя, если взяться за изучение шумерских текстов…

– Но, профессор, вы ведь сами говорили, что этот язык нам неизвестен, – перебил его Стен.

Старик загадочно улыбнулся и ответил:

– Если вы хоть что-нибудь слышали о шумерской цивилизации, то должны знать, что шумеры, если верить их сказаниям, пришли в Междуречье из далекой горной страны. Некоторые источники позволяют думать, что это была Африка. Но почему они это сделали? Почему они преодолели такое большое расстояние? Этого никому не известно. Меня, как человека, который увлекается языками, всегда интересовали мертвые языки. То есть, мне нравится исследовать причины возникновения того или иного языка. Так вот, я вам прямо скажу, что ничего похожего на шумерский язык в мире не существует. Объясню почему. Если не углубляться в научные тонкости, то можно сказать, что не могли люди того периода самостоятельно говорить о вещах, совершенно не свойственных тому времени. В писаниях шумеров, говорится о таинственных Нифилимах, которые, якобы, пришли на Землю с пересекающей планеты. Представляете себе?! Это просто удивительно! Шумеры имели представление о строении Солнечной системы! Откуда?! И я вам отвечу. Слишком много совпадений, чтобы не верить следующему. Нифилимы, по легендам шумеров, представляли собой пятиметрового роста людей, которые жили намного дольше, чем мы. Мало того, они владели способами межпланетного сообщения. Это не может быть выдумкой. Они прибыли на Землю с планеты Нибиру, которая находилась между орбитами Марса и Юпитера и пересекала их орбиту. Зачем они это сделали? Затем, что на их планете закончились запасы золота, а они очень сильно в нем нуждались. Этим золотом нифилимы экранировали свои космические корабли, и оно им требовалось в больших количествах…

Я и Стен внимательно слушали, но никак не могли понять, к чему клонит Свенсен.

– Мистер Свенсен, – перебил я его. – Скажите, пожалуйста, а какое отношение имеет книга ко всему этому?

– Самое прямое. Книга – это свод всех нифилимских знаний. Мало того, если верить шумерам, это своеобразное собрание заклинаний для получения невероятной силы и огромного могущества. Двумя словами, тот, кто владеет книгой, может стать хозяином мира!

Мы со Стеном переглянулись. У этого человека явно поехала крыша. О чем он говорит? Какая сила?! Видимо виски, в конце концов, сделало свое дело, и парень окончательно свихнулся. Видел бы он сейчас себя со стороны. Замученный небритый мужик, с лицом, опухшим от пьянства, разглагольствовал о внеземных цивилизациях и людях ростом в пять метров. Надо срочно уходить. Я прокашлялся и, как бы невзначай, заметил:

Через пятнадцать минут мы были у цели. Следуя феноменальному плану Свенсена, нам пришлось разделиться. Стен вошел в двери музея первым, а я через пару минут после него. Внутри царил полумрак и, это говорило о том, что работникам музея хотелось пораньше закрыть экспозицию. В залах еще оставалось несколько людей, но они уже бесцельно бродили туда-сюда, ни перед чем особо не задерживаясь. До закрытия оставалось совсем немного. Только сейчас я начинал осознавать всю нелепость нашего предприятия. Ну, какому мало-мальски опытному вору придет в голову устраивать кражу в последний день выставки и еще за считанные минуты до закрытия? Кого запомнят лучше всего? Конечно тех, кто оставался в музее до последнего. Хорошо еще, если мы будем здесь не одни. Тогда у нас будет шанс надеяться на анонимность. Но, как назло, в нужном зале никого из посетителей не было. Зато совсем рядом с выставленной на обозрение страницей бродил угрюмого вида охранник и нетерпеливо поглядывал на часы. Профессора не было видно и хоть это вселяло какой-то оптимизм. Но он через мгновение рассеялся, когда старик все же появился из соседнего зала. Он направлялся прямо ко мне и вежливо улыбался. Ну, какое тут может быть ограбление?!

– Добрый вечер, молодой человек, – сказал мне профессор, подойдя вплотную. – Что, желаете в последний раз осмотреть экспозицию? Прекрасно, не правда ли?

Я совершенно не знал, что говорить. Надо было срочно что-нибудь придумать, и я ляпнул самое нелепое, что могло прийти мне в голову.

– Да… нет. Знаете, профессор, я кажется, сегодня потерял здесь свою авторучку, а она мне очень дорога. Подарок любимого человека.

Старик сочувственно покачал головой и сказал:

Вечером мне позвонил Стен, и мы договорились встретиться с ним у Свенсена в десять часов.

Оставшееся время я посвятил тому, что ввел отца в курс всех дел и передал ключи от магазина. В полицию я, конечно, не пошел. Удивительно, но по поводу кражи в музее никто ко мне до сих пор не приходил. Возможно, профессор забыл мое имя. Или еще придут? Этого мне совершенно не хотелось. Меня терзало неприятное чувство, что я вляпался во что-то нехорошее. Не хотелось осознавать себя соучастником преступления, хоть оно и было совершено во благо всего человечества. Или это только слова? Как бы то ни было, отступать назад мне не хотелось. Напротив, я начал считать часы до таинственной разгадки нашей тайны. Чем ближе приближался момент истины, тем нетерпеливее я становился. Перед самым закрытием магазина, я уже не мог найти себе места и метался по магазину как одержимый, чем очень удивил отца.

Наконец, настало время отправиться к Свенсену. Я пожал руку отцу, поцеловал Алию и вышел на улицу. Особых сцен прощания мы не устраивали, так как я мог запросто сегодня вернуться назад, и на этом все могло закончиться.

Было темно. Я медленно шел по городу, погруженный в раздумья. До дома Свенсена оставалось всего пол квартала, как кто-то меня окликнул по имени. Я замер на месте. Это был голос мистера Лири. Он что, следил за мной? Я повернулся на голос и увидел этого старика, стоящим в плаще и с небольшим саквояжем в руке.

– Поздно вы гуляете, мистер Робески. Любите вечерний город?

Ночь в Старом Лесу пролетела незаметно. Мне ничего не приснилось, и я открыл глаза, когда первые лучи солнца коснулись верхушек высоких елей. Раньше я не ощущал такой бодрости и радости от прихода нового дня, как теперь. Удивительное чувство свежести пронизало мое тело. Весело щебетали птицы, которых до этого не было, а в траве трещал сверчок, который, видимо, заканчивал свой ночной концерт беспрерывными трелями, означающими финал его выступления. Разве может быть в этом мире что-нибудь плохое? Где Драконы? Где Нелюди? Где все то, что не давало мне и моим друзьям спокойно жить? Сейчас это место было просто волшебным.

Стен продолжал спать, а вот Мельдеша видно не было. Я встал на ноги и с наслаждением потянулся. Костер давно потух, но в свете утренних лучей холода я не почувствовал. Наверное, редко в этих местах выдаются такие деньки. Даже плотная стена леса не показалась мне такой мрачной, как вчера. Сейчас между стволов деревьев пробивались веселые полоски света, и я подумал о том, что все-таки есть мгновения, ради которых стоит терпеть все невзгоды, чтобы потом с головой окунуться в море спокойствия и тепла.

Я нагнулся и сорвал травинку, по которой полз пузатый жук. Все как дома. То же солнце, те же птицы, и такое же утро. Память упорно не хотела давать мне повода для грусти. Такие минуты, наверное, являются самыми важными для людей и позволяют им понять всю глубину и богатство окружающего их мира, который, на самом деле, не настолько суров, как кажется. Но уже через минуту я вспомнил все, что испытал на себе до этого. Мне достаточно было увидеть кости съеденного Мельдешем двухголова, чтобы вернуться к действительности. Нифилимы. Это они завезли сюда этих странных животных, вид которых противоречит всякому здравому смыслу. Мы находимся в чужом мире, где нет места простому наблюдению за природой. Здесь живут ужасные кровожадные существа, которые в любую минуту могут появиться, откуда угодно и, долго не думая, сожрут тебя без зазрения совести. Я невольно содрогнулся от этой мысли и мой оптимизм тут же улетучился как дым. Необходимо выбираться из этого леса и постараться не наткнуться на его негостеприимных обитателей. Но куда идти?

Я коснулся плеча Стена, он пошевелился и недовольно что-то промычал.

– Эй, Стен! Вставай, – сказал я ему, сбрасывая с плеч звериную шкуру. – Просыпайся. Нам нужно идти дальше.

Солнце начинало свой медленный путь на запад. Ветер немного стих и мне показалось, что равнина замерла в ожидании каких-то неотвратимых событий. Втроем мы стояли посреди моря колышущейся травы и спокойно смотрели в сторону, откуда к нам приближался враг. И вскоре он появился…

Примерно в километре от нас я заметил три движущиеся точки. Они постепенно увеличивались в размерах, и теперь мы могли отчетливо видеть троих всадников на трех невысоких лошадках. Что же…Нас трое – их трое. Я ожидал увидеть, по крайней мере, с десяток преследователей. Равенство в количестве давало нам хоть какие-то шансы. На их стороне была скорость и свежесть сил. И у них, скорее всего, было оружие. На нашей стороне была лишь доблесть и отвага. Я покрепче сжал в своих пальцах кривую дубину, которая уже изрядно набила мне синяков в пути, и посмотрел на Мельдеша:

– Какие они в бою, Мельдеш?

– Они бешеные и дерутся с каким-то остервенением. Колдун их чем-то опаивает, и они бесстрашно идут на смерть. И они его дико боятся.

– Но почему они такие злые?

На вкус это было молоко, о котором я так сильно мечтал. Теплое, только что выдоенное, с еле ощутимым привкусом свежей травы. Я с жадностью облизал губы и тут же получил новую порцию вкусного напитка.

– Он уже ест? – услышал я знакомый голос и открыл глаза.

Надо мной был потолок хижины, а слева сидела какая-то пожилая женщина с кувшином в руках.

– Он у тебя молодец. Почти все выпил. Только облился сильно.

– Это ничего. Лишь бы набрался сил. Вторые сутки спит. Ну что, Майки, как ты себя чувствуешь?

Кто-то тихонько потряс мое плечо, и я мгновенно проснулся. Это была Ахессен. Она принесла что-то наподобие бинтов и глиняную чашку с какой-то вонючей мазью. Я героически вынес все муки перевязки и с удовлетворением отметил для себя, что моя нога выздоравливает не по дням, а по часам. Боли теперь почти не было, я только боялся делать резкие движения, чтобы рана не открылась вновь. Видимо, Ахессен уже получила кое-какие распоряжения по моему поводу, так как сделала мне довольно упругую повязку, с которой я мог не спеша передвигаться при помощи костыля, стоящего у стены хижины. Этот костыль был, конечно, довольно несуразен и тяжел, но в то же время на него смело можно было опираться, не опасаясь, что он сломается. Вскоре пришел Стен и по его угрюмому лицу я понял, что утро сегодняшнего дня его не очень-то радует. Он как мог делал все медленно, постоянно куда-то отлучаясь. Взявшись покормить меня, он якобы нечаянно упустил на землю ржаную лепешку и был вынужден идти за новой, затем пролил на себя воду, которую принес, чтобы я мог умыться, и побежал переодеваться, при этом явившись только через полчаса. Но все его уловки, наконец-то, закончились и он, тяжело вздохнув, взял меня за обе руки и помог подняться на ноги. Сегодня он был немногословен и как-то подавлен. Но я старался не обращать на это внимания, сосредоточив все свои мысли на больной ноге, которой сегодня выпадало нелегкое задание. Когда я принял вертикальное положение, то сразу почувствовал, что у меня закружилась голова. Простояв с закрытыми глазами какое-то время, я отважился на первый шаг и это у меня неплохо получилось. Повязка на ране была столь мастерски наложена, что я даже мог немного опираться на больную ногу. Так, временами отдыхая, я все же вышел из хижины и сразу же зажмурился от яркого солнечного света, который ударил мне прямо в лицо. Первое, что я заметил, это был тот самый пресловутый глазоног, который уставился на меня единственным не моргающим глазом, и от этого мне стало как-то не по себе. Странное существо, не похожее ни на что другое… одна волосатая нога на двух длинных пальцах и огромный глаз без век, который был размером с футбольный мяч. Какой смысл в этом животном? В нем нет никакой логики. Но ведь в природе все имеет свою четкую функцию,…зачем же она создала такое? Опять я поймал себя на мысли, что это все неспроста. Но сейчас моя голова была занята совсем другим. Нам предстояло приручить не кого-нибудь, а самого настоящего Дракона! Если это, конечно, вообще, возможно.

Хижина, из которой я только что вышел, была как раз на краю деревни, и я поскакал с костылем подмышкой в сторону пастбища, на котором сейчас никого не было. Стен уныло плелся сзади и с досадой пинал своим сапогом маленький камешек, который увидел еще возле хижины. Людей видно не было. Наверное, Учин дал команду никому не высовываться из своих убежищ, хотя я не сомневался, что сейчас из щелей за нами наблюдают сотни испуганных глаз, которые ни за что на свете не рискнут в одиночку покидать деревню. Для них это является очевидным безумием. А кто мы были на самом деле, если не безумцы? Один хромой, другой грустный, что еще хуже. Какие у нас шансы? Человек в здравом уме ответил бы, что они равны нулю. А мы, почему то, шли.

Наконец, я отошел на значительное расстояние от деревни и остановился. Стен отстал от меня на добрую сотню метров, и мне пришлось еще минут десять ждать, пока он не соизволит подойти. Что дальше? Мы замерли в нерешительности, не зная с чего начать.

– Майки, может быть вернемся в деревню, а? – с надеждой спросил у меня Стен и отвернулся.

– Стен, я понимаю, что это очень опасно, но я со своей больной ногой один не справлюсь. Мне нужен помощник. Неужели, ты думаешь, что кто-то из этих людей согласится мне помогать?

Был, наверное, вечер, когда Учин меня разбудил.

– Вставай, Майк, сейчас самое время отправиться в путь. Я уже направил своих людей в другие деревни, чтобы они нашли тех, кто будет сражаться на нашей стороне.

– Хорошо, – сказал я, приподнявшись. – А где Стен?

– Он собирает вещи. Вы возьмете немного еды и кое-какое оружие. Нам запрещено его иметь, но у меня кое-что есть.

– Отлично. А то воевать палками мне не очень-то нравится. В последнем сражении моя дубина разлетелась при первом же ударе. И вот результат.