Сразу после окончания института Нина Кравцова получила назначение на строительство высотного дома. Она жила вместе с родителями в одном из тихих, мощённых булыжником московских переулков. Хотя через несколько дней после защиты дипломной работы Нина отпраздновала своё двадцатитрехлетие, но и после этого при первом знакомстве многие считали, что она учится на первом или втором курсе и давали ей не больше двадцати лет. Трудно сказать, отчего это происходило. Может быть, оттого, что за всё время, проведённое в институте, она так и не отвыкла полностью от школьных повадок и называла усатых студентов «наши мальчики», а может быть, людей путали её большие, широко расставленные доверчивые глаза и маленький тупой нос со следами детских веснушек. И только хорошо знавшие Нину с удивлением замечали, как быстро созрели её ум, сообразительность и практическая смётка.

О высотном доме в тресте Нине сказали: «Объект недавно начат и неполностью ещё укомплектован инженерно— техническими работниками. Мы надеемся на вашу помощь, инженер Кравцова», — и в последних словах Нина уловила знакомые ей нотки снисходительной насмешливости взрослого человека, разговаривающего с девочкой. Но на этот раз Нина не обиделась.

«Ничего, — думала она, возвращаясь из треста домой. — Вот начну работать, тогда разговаривать со мной станут по— иному. Начальник строительства ждёт меня через месяц. Он будет доволен, что я отказалась от своего последнего студенческого отпуска».

На следующее утро она надела светлое шёлковое платье» босоножки, взяла свою белую сумочку, первый раз в жизни наняла такси и поехала на стройку. В белой сумочке лежали документы: комсомольский билет, обёрнутый в целлофан, паспорт, в котором была устаревшая надпись «учащаяся», и новенький инженерный диплом с шестизначным номером и красным оттиском «с отличием».

Стальной каркас высотного дома, похожий на огромную этажерку, был виден издали, но ехать пришлось долго, по разным улицам, то приближаясь, то словно удаляясь от него.