Эта книга, или, если хотите, – инструкция № 2. Во многом она является продолжением моей первой книги «Как научиться писать стихи, и хорошие стихи».

Я стараюсь зафиксировать время и события, которые происходят в настоящий момент, вместе с началом развития информационной эры. Самое важное, что отличает наше сейчас от вчерашнего дня, по моему мнению, – информационная доступность: интернет, возможность общения в социальных и глобальных сетях. Несмотря на увеличение числа контактов и ускорение обмена информацией путем использования различных программ привлечения пользователей, включая скайп с видеокамерой, мы становимся все более одинокими.

Вроде бы достаточно много общаемся, но все равно ощущаем одиночество. Продукты и товары, книги и картины, журналы и новинки моды, представленные нам кинофильмы и новые течения в искусстве пытаются захватить внешнюю сторону нашей жизни, заставить нас поверить, что они и есть истина, смысл жизни.

Нас вынуждают общаться и между собой на таком языке, который не только беден, но абсолютно бесплоден. Он ничего не созидает, а только привлекает внимание и отмечает, а мы сами при этом как бы исчезаем, потому что ничто не трогает наше сердце и чувства.

Сидя «в сетях», мы не ощущаем вкуса жизни и общаемся на бледном языке выдуманных кумиров, которые так же виртуальны, как сами образы и их слава. Хотя несколько человек среди шести-семи миллиардов иногда представляют красивые картины, и то в основном из времени проявления мужества, то есть тех периодов истории человечества, которые отразило, например, искусство кино. Из времени достижений, стремлений и веры. Кинофильмы о тех годах, когда люди еще читали стихи, когда понимали, что такое героизм, потому что рядом с ним обязательно жила любовь.

Колоссальное количество ненужных понятий, которые не могут подойти ни к женщине, ни к мужчине, живущим вдвоем, появилось в наше время. Такие как: «проверка на совместимость», «старание понимать», «общие интересы», «совместимость в постели», «брачные договоры». Толкования очень сложные, потому что никогда прежде не стояли перед несколькими поколениями супружеских пар до начала сожительства. Потому что те поколения искали высших проявлений, они были воспитаны на примерах героев, на примерах любви.

Зачем вы родились? Жизнь – это не лабораторные отношения, и не совмещение позиций. Зачем вы родились, если никогда не узнаете, что такое настоящая страсть?!

Вы никогда не увидите настоящий свет солнца и красоту цветов. Вы никогда не услышите зов сердца. Спрос

и

те себя, зачем пришли сюда, и не найдете ответа. Вы похожи на гламурные журналы, вы одеты так же и ходите так же, и ждете, что вас кто-то оценит. Вы не знаете, что такое мелодия чувств! Ваша жизнь зиждется на гламурной макулатуре.

Что искать? Спросите вы. Отвечаю. Мелодию красок. Их можно увидеть только сердцем. Поверьте, вам станет легче. Уйдет один персонаж, потом другой. Это будут всего лишь образы, хорошо или плохо исполнившие партию в вашей любимой, героической, но только вашей, «симфонии» под названием «Моя жизнь».

Я предлагаю вам один рассказ. Именно так, как я вижу это. Прочтите, и мы пойдем дальше.

«Это был плохой год», – так она думала каждый раз, когда просыпалась утром, и ей хотелось в туалет. Она лежала на больничной койке. Ноги и руки ее были сломаны, но повезло, что не позвоночник. Левая рука, хотя и в гипсе, но работала, и она могла, когда остальные уходили на обед, раза два затянуться сигаретой, которую приносила тетя Маня, санитарка, когда вытаскивала из-под нее судно с отработанными отходами ее уже стареющего тела.

Нельзя себя обманывать, это поняла она здесь, в больнице. У нее было стареющее тело, а не уставшее, которому нужен отдых. Пальцы на ногах уже работали, с нее сняли гипс, и она стала учиться ходить.

Это был плохой год во всех отношениях. Она точно помнит, что именно эта мысль прозвучала в ее голове, когда она почувствовала удар и полет и где-то в воздухе потеряла сознание. Ее сбила милицейская машина.

Если бы ее сбил приличный автомобиль, не говоря об авто какого-нибудь олигарха, она бы могла лежать в хорошей больнице, а может, и за границей, но ее сбила маленькая отечественная милицейская машина, с двумя постовыми, и самое ужасное, что они были правы. Сначала они думали, что она умерла, когда свалилась на капот и прижалась лицом к стеклу. Капот приличной машины мог бы погнуться, но отечественная, при ее тупых особенностях, капот имела крепкий. Там она сломала все, что возможно сломать, и стала медленно сползать с него, при этом открывая все, что у нее было.

Она это падение представляла, потому что ей сказали, что это было именно так. А у нее было неплохое белье, и, когда она лежала на асфальте, ее ноги не были закрыты, закрыли в летнюю духоту только ее лицо, потому что у нее были приличные ноги, и они думали, что после такого полета она умерла. А ногами напоследок могли бы любоваться прохожие и милиция, чтобы нескучно было стоять в ожидании скорой. Скорая подъехала вместе с труповозкой. Врач прощупал у нее пульс. Он думал, что она скончается по дороге, и лучше было бы отправить сразу в морг. «Но у нее хорошие ноги», – подумал он, – и она может выжить. Почему она может выжить из-за ног, он не подумал, так как была жара, а ноги навевали мысли о море и о молодости, поэтому он подумал сначала о них, и ее отвезли в Склифосовского.

Мы стоим около кафе. Решили войти. Взяли с напарником по чашке кофе и два бутерброда. Мы оба уходим из милиции, и это – последние наши дежурства. Мы говорим только о будущем, но в основном молчим.

Мы скоро уйдем из «этой жизни» и начнем другую, и нам останутся только воспоминания да наши дети.

– Как Нина? – спрашивает он. – Она звонит тебе?

Я киваю головой.

Он лежал в углу комнаты. Маленькая однокомнатная квартирка в пригороде Москвы. Он выбрал ее из-за двери. Дверь была железная. Не было балкона, и единственное окно выходило во двор. Всегда пустой двор пригорода, грязный, с несколькими мусорными контейнерами и бомжами, которые вместе с собаками рылись в мусоре. То, что не годилось для них, они отдавали собакам и уходили вместе.

Уже несколько дней на въезде во двор стояли два «мерседеса». Они стояли днем и ночью. Они ждали его. Он знал, что за ним придут. Он мог уйти, но он остался.

У него в холодильнике еще было много еды. «Этого хватит, – подумал он, – еще дня на два на три».

А потом он выйдет… Он смотрит телевизор и слушает сообщения о погоде. Ему хочется еще раз услышать об этом. Какая же будет погода? Он хотел увидеть солнце, но на этой неделе ожидается только дождь. Он не увидит солнца, и мысль эта преследует его. Около брошенных в углу комнаты матрацев – ружье. На случай, если

они

начнут штурмовать, но это не те, кто способен на такое,

они

послали других, тех, что могут только ждать.

Они

поняли: все бесполезно. То, что он взял у них, больше не вернуть.

Они

постановили, что ему – пора. Если бы и он сам не решил того же для себя, он бы ушел.