Область, в которой происходили события, подлежащие описанию, омывается на севере и на западе Балтийским морем (у Адама Бременского около 1070 г. Sinus balticus, позднее часто Stagnum). На востоке и на юге она не имеет естественных границ и составляет крайнюю часть большой материковой массы. Хотя число заливов довольно значительно, в общем берега мало изрезаны; наибольший полуостров — это западная часть Курляндии. Около северо-западного берега лежат острова Эзель, Моон, Даго и др. В Рижском заливе лежит совершенно отдельно Руно (в средние века — boddem). Самое значительное возвышение представляет гора Муннамегги к югу от Верро, но она имеет лишь около 1050 футов (350 м) высоты. Поверхность отчасти холмиста, близ рек не лишена живописности. Плодородная Митавская равнина лежит лишь немного выше уровня моря. В южной и средней частях области песчаные дюны простираются далеко вглубь страны. Свидетелем давно прошедшего времени считают гору Гальгенберг близ Туккума, состоящую из крупного песка (гранта), остаток морены. Северный берег (берег Финского залива) представляет незначительную, но к морю круто спускающуюся возвышенность (Глинт); реки, изливающиеся в Финский залив, по длине незначительные, в том числе Нарова, идущая из Чудского озера, образуют недалеко от устья пороги или настоящие водопады.

Реки Курляндии в среднем течении текут почти параллельно, но устья их находятся далеко друг от друга. Виндава (у неё приток Абау) вливается в Балтийское море. Семигальская, или Курляндская, Аа, образующаяся из Муши и Неманка, прежде вливавшаяся тоже в открытое море, уже давно впадает в Рижский залив, почти в том месте, где впадает в него Западная Двина (по-ливонски Вейна, по-немецки Duna: сравни корень: «zwei», «duo», «два»; название означает: «разделяющая река»). В Лифляндии независимо друг от друга текут Лифляндская Аа (Coiva) и Залис. Река Эмбах (у Генриха Летляндского mater fquarum) протекает Вирц-ярви (озеро Вирц) и затем разделяется на два рукава, один рукав впадает в Балтийское море близ Пернова, другой — в Чудское озеро.

В начале XIII столетия, когда почти весь прибалтийский край был покрыт дремучими лесами (источники называют только область Нервен бедной лесом), уровень воды во всех реках стоял выше (о чём свидетельствует большая ладья или корабль, найденный в 1875 г. на дне верхнего течения Лифляндской Аа). Большую часть поверхности при богатстве водой и почти полном отсутствии культуры занимали обширные болота. При таких условиях число жителей могло быть лишь незначительно. Теперь на 1700 географических милях, или на 95000 км, насчитывается 2,5 миллиона жителей. В начале XIII столетия население едва ли достигало 0,5 миллиона.

Народы любят называть себя настоящими туземцами своей страны (автохтонами, terra editi у Тацита) и охотно составляют предания о своём происхождении. Но этим преданиям противоречат другие о «золотом веке», райском состоянии, в котором люди всё нужное добывали без всякого труда, а также о больших и долгих передвижениях предков, нашедших лишь после этих переселений постоянное место жительства. И «туземцы» нашего края пришли сюда и нашли здесь другое население. Долго до начала нашего летосчисления тут жили народы, не знавшие употребления металлов и домашних животных. Следы, ими оставленные, мало заметны, но всё-таки найдены и использованы исследователями. Раскопки, сделанные при Риннекальнсе близ Буртнека, при озере Арраш (свайные постройки), при Кунде в Северной Эстляндии, неоспоримо указывают на существование здесь народа, добывавшего себе пропитание посредством охоты и рыбной ловли. Может быть, следует отнести сюда и Мукукальнсе на нижней Двине. Оружие и разные орудия изготовлялись из камня (преимущественно из кремния) или костей. Полуоконченные экземпляры, части, отброшенные при работе, доказывают, что вещи изготовлялись в стране. Материал находили на месте или поблизости. Но изготовители этих раскопанных вещей не могут считаться предками теперешних туземцев. Немыслимо, что из состояния первобытных жителей развились порядки, которые мы встречаем в конце XII и начале XIII веков, то есть в то время, с которого начинается более достоверное историческое повествование. Нужно полагать, что как арийские латыши, так и урало-алтайские эсты основные черты своего образа жизни выработали ещё тогда, когда жили и странствовали с другими одноплеменниками и принесли с собой, когда поселились в прибалтийском крае. Откуда они вышли и сколько времени они странствовали, мы не можем определить, но, во всяком случае, переселения эти следует рассматривать не как планомерно производившиеся, а, напротив, как постепенное, часто останавливавшееся передвижение без сознаваемой участниками цели.

В настоящее время границу между латышами и эстами составляет линия, идущая к северу от За лисмюнде, Руена, Валка, Адзеля. Оппекальна. Эсты, в языке которых следует различать ревельское и дерптско-верроское наречия, живут и на островах, за исключением тех, которые, как, например, Руно, издавна заняты шведами. На северном берегу Курляндского полуострова сохранился остаток ливов, племени, родственного эстам, занимавшего прежде весь берег Курляндии и Лифляндии и большую часть последней, от которого весь край в средние века получил своё название (в средние века весь прибалтийский край назывался Ливонией, откуда Лифляндия). Южную часть края занимали латыши, распадавшиеся на летголу (летгаллы = верхние латыши на востоке), селов и зимголу (семгаллы = нижние латыши в середине), куров (на западе). За пределами прибалтийского края обитатели, родственные латышам, — ятвяги, литовцы, жмудь, самаиты, пруссы, составлявшие вместе с латышами группу литовских народов (аистов) арийского происхождения. Латыши явились сюда раньше других. Но вскоре за ними вторглись финские племена из Карелии, оттеснили латышей от моря и проникли далеко в занятую латышами область. Об этом свидетельствует название Виндава (Venta), которое финского происхождения. Название же пришельцев (Chori, Cori) перешло к латышам в Курляндии и сохранилось и после того, как эти финны совершенно слились с латышами.

На том месте, на устье реки Травы, где граф Адольф II Голштинский в 1138 г. разрушил славянское поселение (locus capitalis Slfviae), герцог Генрих Лев из рода Вельфов в 1158 г. основал город, который получил название Любек. Этот город вступил в оживлённые торговые сношения с востоком.

Главным передаточным пунктом для этих сношений сделался Висби на западном берегу острова Готланд. О процветании этого складочного места свидетельствуют размеры, которых оно скоро достигло, городские стены были увенчаны 48 укреплёнными башнями, в городе было 18 церквей, отчасти сохранившихся до настоящего времени, например, церковь S. Maria Teutonicorum, т. е. немецкая церковь. На всём острове мы находим развалины 91 церкви, что заставляет нас заключить, что остров некогда имел гораздо более плотное население, чем теперь. Около 1163 г. в Висби уже существовало прочно организованное общество немецких купцов, тогда как готландцы, т. е. скандинавы, в то время составляли лишь крестьянское общество и создали подобную немецкой организацию только в XIII столетии. Точно также уже в XII веке упоминается в Новгороде двор немецких купцов. Этот двор в Новгороде был исходным пунктом русско-немецкой морской торговли, именно морской, хотя купцы последнюю часть пути до Новгорода совершали на суше или на реках. В то время, когда суда были небольшие и ходили как на море, так и на peках, называли иногда и внутренние города, как, например, Кёльн, морскими.

В Висби товары перегружались (так называемое складочное право Stapelrecht); если одни корабли совершали плавания от Новгорода до Висби, а другие — от Висби до Любека, то мореплавание было выгоднее и доходнее, чем если один и тот же корабль делал весь путь. По сухому пути купцы могли ездить в Россию только после установления немецкого владычества в прибалтийском крае, хотя попытки делались и раньше.

Таким образом, в Висби складывались товары как с востока, так и с запада. С востока получались меха, кожи, мёд, воск (в средние века при большом потреблении в церквах товар первостепенной важности), смола, пепел, сало, мыло, далее из прибалтийского края — хлеб, лён, лес (особенно дубовый, так называемый wagenschot) и брёвна для мачт, а с запада — сукно, шёлк, металлы и металлические изделия, соль, сельди (которые прежде ловились в Балтийском море, затем здесь совершенно исчезли, вследствие чего ловля сельдей в Немецком море быстро получила очень большое значение) и разные вина. Многие фландрские города уже тогда имели высоко развитую промышленность, а другие служили посредниками в мировой торговле, как, например, Брюгге, город ныне сравнительно малолюдный. Впрочем, в XII столетии существовали и прямые непосредственные сношения русских и немецких купцов. Так, упоминается о сношениях купцов вестфальского города Медебаха с Россией, и достоверно известно, что русские корабли ездили в Шлезвиг, хотя позднее они совершенно исчезли с Балтийского моря.

Город Любек, основанный герцогом Генрихом и получивший от него важные привилегии, завладел торговлей на Балтийском море (через Висби). Из Любека выехали и моряки, открывшие Лифляндию. Долго это открытие, имевшее столь важные последствия, приписывалось бременским гражданам. Но это мнение, само по себе невероятное, опровергнуто, так как доказано, что место в хронике Генриха Летляндского, на котором оно основано, есть позднейшее прибавление. Источники указывают с достаточной ясностью, что Бремен в XII столетии имел сношения с Дронтгеймом, Фландрией, Англией. И стремление бременской церкви сделаться руководительницей молодой колонии в церковном отношении само по себе понятно и не может служить доказательством того, что бременцы открыли её. Именно купцы из Любека, узнав о существовавших уже сношениях между Эзелем и Готландом, первые прибыли к устью Двины, проехали вверх по течению этой реки, которая уже давно служила как путь сообщения, и вступили с местными жителями в непосредственные торговые сношения. О дне и годе этого открытия Лифляндии современники не говорят. Прежде полагали, что оно случилось в 1158 или 1159 году но это предположение не имеет достаточного основания. Мы можем с достоверностью утверждать только то, что открытие случилось после 1158 г., т. е. после основания Любека, и предполагать, что оно имело место немного после 1163 г., т. е. после возникновения в Висби общества немецких купцов.