Главная героиня рассказа «Бунт», проститутка Саша Козодоева, в доме терпимости встречается со студентом, который принимает в ней участие и устраивает ее в приют, откуда ее переводят в частную женскую лечебницу. Сюжет произведения перекликается с «Воскресением» Льва Толстого.
I
Это было большое, казарменного вида, белое и скучное здание, плакавшее отекшей от сырости штукатуркой. Оно было построено как больница: такие же ровные и пустые коридоры, такие же большие, но тусклые, с непрозрачными нижними стеклами, окна, такие же высокие беловатые двери, с номерками и надписями, и даже пахло здесь так же: мытым чистым бельем и карболкой. А самое неприветливое было то, что все здесь было чересчур чисто, пусто и аккуратно, как будто здесь жили не живые люди, а статистические цифры.
В этот день богатая, хорошей фамилии, молодая дама в первый раз приехала для осмотра приюта, так как ее только вчера выбрали вице-председательницей того общества, которое устроило этот приют «для кающихся». Волоча по блестящему полу длинный шлейф и с любопытством и легким смущением оглядываясь по сторонам, она прошла в чистую и хорошо обставленную комнату «для членов комитета», а за нею, размашисто и свободно переваливаясь и шаркая подошвами, прошел секретарь общества, красивый, статный человек в золотом пенснэ.
— Ну-с, Лидия Александровна,— с небрежной шутливостью избалованного женщинами мужчины сказал секретарь,— начнем с приема… новых питомиц нашего высоконравственного учреждения.
— Ну, ну, не смеяться!— кокетливо погрозила ему Лидия Александровна и на мгновение задержала на нем свои большее, красивые и слегка подрисованные глаза.
Надзирательница приюта, желтая и сухая дама, вдова офицера, угодливо улыбнулась и, отворив дверь в коридор, громко и отчетливо сказала, точно считая:
II
Ночью, когда потушили огонь и Саша свернулась комочком под холодным и негнущимся одеялом, все, что привело ее в приют, пронеслось перед нею, как в живой фотографии, и даже ярче, гораздо ярче и ближе к ее сознанию, чем в действительности…
Саша тогда сидела у окна, смотрела на мокрую улицу, по которой шли мокрые люди, отражаясь в мокрых камнях исковерканными дрожащими пятнами, и ей было скучно и нудно.
Откуда-то, точно из темноты, вышла тощая кошка и хвост у нее был палочкой.
Далеко, за стеклами, где-то слышался стихающий и подымающийся, как волна, гул какой-то могучей и неведомой жизни, а здесь было тихо и пусто, только кошка мяукнула раза два, Бог знает о чем, да по полутемному залу молчаливо и проворно шмыгали ногами худые полотеры.
Саша, как-то насторожившись, смотрела на заморенных полотеров, чутко прислушиваясь к отдаленному гулу за окном, и ей все казалось, что между полотерами и той жизнью есть что-то общее, а она этого никогда не узнает.
