Ко Святой Горе. Записки о паломничестве 1991 г.

Ардашникова Арина

В книге «Деяний Святых Апостолов» Господь говорит своим ученикам, а следовательно, и каждому из нас: «Вы будете Мне свидетелями даже до края земли»

(1:8)

. Вера — это не система взглядов, теория или доктрина, это встреча и только встреча. Встреча с Тем, Кто «среди нас во все дни до скончания века»

(Мф 28:16).

Поэтому рассказ о вере — это обязательно рассказ о встрече с Иисусом, Который всегда ждёт нас там, где двое или трое собраны во имя Его.

Именно о такой встрече рассказывает Ариадна Ардашникова. Это не богословский трактат, не учёные рассуждения, не путевые заметки о поездке в Европу и тем более не проповедь. Это просто свидетельство, рассказ о своём личном опыте.

Арина Ардашникова.

Ко Святой Горе.

Записки о паломничестве 1991 г.

К читателю

Среди многих слов, основательно забытых нами за семьдесят лет и теперь возвращаемых, есть и слово «паломничество». Оно отсылает нас к середине-концу XIX-го века, к бедно одетым путникам, с котомкой и посохом идущим по пыльным дорогам под палящим солнцем. Конечно, паломники, о которых рассказывают предлагаемые Вам, уважаемый читатель, заметки, внешне совсем не похожи на своих предшественников. Однако есть несомненное внутреннее сходство. Сходство людей, готовых оставить привычный уклад и отправиться в далёкие места за чем-то весьма необычным, чего не получишь в повседневной установившейся жизни. И это совсем не романтические приключения альпинистов или горных туристов. На первый взгляд всё может быть как раз вполне однообразно и непривлекательно. Но вот есть нечто, горячо ожидаемое, даже не вполне объяснимое. Пока. И очень много на пути невзгод и неприятных неожиданностей. И даже, когда достигнешь цели путешествия, не сразу понимаешь, ради чего же ты так стремился к ней и терпел всякие, часто бессмысленные, лишения?

Но вдруг, в какой-то момент (иногда он может очень запоздать и придти в глубину сердца, уже когда вернёшься домой, но чаще гораздо раньше происходит что-то очень важное. Встреча! Встреча, которую можно пережить не только во время молитвы или причастия, а даже за завтраком, за чашечкой кофе или слабенького чая, с такой любовью поданной тебе совсем незнакомой сестрой или братом. И вот — встреча вдруг состоялась. Она сказочно, волшебно началась! И всё окупается: бессонные ночи на вокзалах, унизительные доставания билетов и тому подобное.

Именно о таких больших и маленьких встречах удивительно просто и искренне расcказано в этой книжке. Бог приходит к нам не в громе и молнии, и даже не в веянии тихого ветерка, хотя, конечно, и так тоже приходит. Конечно, приходит! Но как Он прекрасно приходит в улыбках, песнях, молитвах всех тех, кто так же как и ты был готов преодолеть такие же препятствия ради вот такой же встречи с нашим Господом через нас самих, когда мы открываемся самым лучшим и простым, что в нас вложил Создатель.

I. Вокзал на границе

Хочу вспомнить, как всё было. Хочу всю себя сосредоточить, как в молитве, — в воспоминании. Что было? Хочу увидеть, — закрываю глаза.

…Мелкий дождик на перроне. Душный холод вокзала. Молниеносная выбитость из реальности жизни и времени, — в стоящее на одном месте бесконечное ожидание…

Хоть какого-нибудь изменения ситуации!

Поезд выкинул нас в Бресте среди ночи. Часов 10 назад? Сутки? двое? Двое. Вчера дождь был проливной, а сегодня кропит. Нет, мы же приехали сегодня, прошлой ночью. Проливной был сегодня. А этот сеет когда? Наверно — уже завтра. Мы сколько ночей не спали? Ничего не разобрать. Мы спим всё время и где попало.

II. Вокзал в Варшаве

Я сплю сидя, на чьём-то рюкзаке. Зачем мы приехали в Варшаву? Получили здесь поворот от ворот Пилигримского Центра. По графику-то мы должны быть в Кракове! Теперь вот табором бегаем с рюкзаками и тележками с платформы на платформу. Пытаемся втиснуться в проходящие поезда, но третий класс набит битком, а в первый и второй нас не пускают, всюду за запертой дверью вагона проводники делают руками всем понятный косой крест.

Лучше б сидели на том тихом полустанке, где нас высадили после переезда Брестской границы. Безлюдно, чисто, как на луне. В Бресте мы в конце концов додумались «найтись» по списку и встать друг за другом к моменту подхода польской электрички. Переехали наконец-то границу, но на «лунном» полустанке нас уже никто не встретил. Мы выбились из графика! Радиотелефона у нас нет. Испугались, что Пилигримский Комитет нас потерял, влезли в первый поезд, в какой смогли влезть, а он шёл в Варшаву! Вот и сидим теперь на вокзале в Варшаве. На нашем перроне крыши нет. Солнце палит нещадно. Август называется — 30 градусов!

III. Ночная дорога

Ночью ворвались диким стадом, грязным и обросшим, в «сидячий» поезд. В узком коридоре люди и вещи ловко опережали меня, но вдруг я случайно открыла зашторенную стеклянную дверь и первой вошла в купе с мягкими местами по три напротив друг друга. Молодой человек болезненной наружности сразу вдвинул меня крепкой рукой в угол у двери и прошел к окну: «Извините, я здесь сяду». И тут же меня завалило рюкзаками, спальниками, палатками, а все места оказались занятыми. На уровне головы каждое место было отделено сильно выступающими мягкими междуголовниками. Мне досталось сидеть прокрустово ложе между креслами, на краешке, иначе торчащее междуголовье делало присутствие моей головы излишним.

Когда поезд тронулся, ворвавшийся в жар и духоту вагона ветер сразу окунул в долгожданный прохладный сон. Чтобы не сползать на свои вещи в проходе, для упора засунула ноги в щель между сиденьями напротив…

IV. Приезд в Краков

В 5 утра мы прибыли в Краков. Здесь нас встречали. От вокзала шли пешком, казалось, что очень долго. Волочили тележки, рюкзаки. Спящие дети на плечах. Один сознательный бутуз шёл сам, с выражением важности на сонном лице. Отец, с рюкзаками на груди и на спине, тащил его за руку. Я нагнулась к ребёнку: «Молодец, ты будешь настоящим мужчиной!» Отец с трудом повернул ко мне голову, стиснутую металлическими коромыслами рюкзаков, и злобно обрезал: «А ты молчала бы. Тебя никто не спрашивает». «…я не хотела Вас обидеть, хотела малыша поддержать», — попыталась я снять неловкость: отец малыша был моложе моих детей.

Привели нас в интернат медицинского училища. Спальных мест не хватило. Мы с подругой легли «валетом». Наконец-то можно было вытянуться… Сколько раз ездили мы с ней вдвоём на мои театральные гастроли… Много знала в ней хорошего, но не могла и представить, что она

так

умеет быть не в тягость,

так

открыто благожелательна к окружающим,

так

непритязательна и терпелива к обстоятельствам. Наша дружба началась не в юности, всего-то лет 15 назад. Мы пережили, не нарушив привязанности, и периоды жарких поверений, и обыкновенные телефонные «перезвонки»: ты живая?

.

чего делаешь?, — и смерти наших родителей... Но последнее время стала ощущать, что между нами есть некая межа, которую я упорно стараюсь не замечать. Она пролегла, видимо, в тот летний день перед Троицей, когда отец Александр в маленькой своей комнатушке «второго» священника совершил Таинство моего рождения в новую жизнь. Не знаю, когда я стала новую жизнь осознавать, но, видимо, сам процесс осознания прокладывал между мной и подругой границу, превращавшую нашу дружбу из полной — в частичную. Отец Александр учил видеть, что Христос живёт в людях анонимно, что всё доброе на земле от Бога, но во мне разрастался и креп опыт жизни, который не принадлежал нашей дружбе. И вдруг — паломничество. Она спросила: «А разве мне можно?» «Да, — сказала я. И подкрепила, — Папа Римский сказал, что можно». И мы пошли. И вот теперь, глядя, как мало места занимает на нашей кровати её тело, как по-детски торчит из-под одеяла её вихор, уже совсем седой, я с удивлением поняла, что никогда не просила у Бога, чтоб был общим наш с ней духовный путь. Как могло мне казаться, что свобода её выбора исключает необходимость моей молитвы?

Богородица, Владычица, подаждь нам нечаянную радость… Очисти нас от всякого зла, молящих Сына Твоего, Христа — Бога нашего, о спасении душ наших… Упроси, чтоб Господь дал нам вместе идти путями Твоими…

В закрытых моих глазах обозначилась «Нечаянная Радость», что висела дома у меня в изголовье.